Время отбивало секунды, которые складывались в минуты и часы, а я просто этого не понимала. Мне казалось, что оно повисло и не движется вперед. Сладчайшая истома множественного оргазма сковала тело шелковыми оковами умиротворяющей неги, застыла на губах чужим хриплым стоном, затянула тугие узлы на сущности покоренного в шаге от пропасти безумия, чтобы снова наполнить кровь эндорфиновой лавой. Теплые волны ласкали гладкую песчаную пустыню в глубине моей души. За ласковыми прикосновениями и поглаживаниями сильных мужских ладоней я все еще неосознанно тянулась губами. Иногда волны с шумом откатывались назад, обнажая дно, нарушая сладкое забвение громкой музыкой и отрывистыми фразами моего защитника. Упоминание имени дочери вырвало из транса. Сегодня я должна была ее забрать. - Ева? - я попыталась встать и обессиленно упала обратно в его объятия, которые оплели меня нахлестом широких крыльев. Успокаивающее поглаживание вернулось вместе с приливом набежавшей волны. - Все хорошо. Она дома с твоей сестрой, ни о чем не беспокойся. Настя. Если так, мне действительно беспокоиться не о чем. - А мне не надо домой? - Сегодня нет. Просто расслабься и отдохни. Я почти счастлива от этой мысли и осознания того, что не потеряю его тепло еще очень долго. Наши пальцы переплетаются в неразрывный замок, две волны объединенной энергии сплетаются в одну, делая наши сущности едиными и неразрывными. Мне хочется сказать ему то, о чем я молчала очень и очень долго: - А я всегда знала, что ты жив. Пальцы сжимаются на моих до ощущения легкой боли. Он вздыхает, и я непроизвольно прижимаюсь крепче, чтобы погасить вспышку чужой мучительной боли. - Ты не могла знать. Не могла поверить до конца. Это наверняка казалось сумасшествием. - Ты не приходил, - пожимаю плечами, напомнив себе о мнимой индульгенции. - Вера стынет без доказательств. - Не говори сейчас ничего. Все уже в прошлом, - пальцы предупреждающе накрывают мой рот. Я все воспринимаю буквально, хватаю их губами, и градус тепла повышается на несколько пунктов. Нас тихо качают волны эмоционального слияния и это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я готова обманываться. Это наша реальность, замкнутая и уникальная, одна на двоих. - Но я хочу говорить. Ты поэтому вернулся? Чтобы быть со мной? Он не отвечает, но мне и не нужна констатация очевидного. Мне просто хочется остаться рядом, и я не понимаю, что удерживает его в шаге от абсолютного счастья. Сомнения? Сожаления? Растерянность? Боль? Мне тоже знакомы подобные эмоции, но сейчас они куда-то разбежались. - Ты моя яркая искорка. - Жмурюсь от удовольствия. Я готова слышать это бесконечно. - Ускользающая, слепящая, способная испепелить на месте. Недоступная и теперь недосягаемая, оттого более желанная. - Почему недосягаемая? - Потому что завтра будет новый день, и ты захочешь, чтобы меня не существовало в твоей жизни. Будет именно так. - Я не захочу… - С рассветом все закончится. Если переступаешь черту, должен понимать очевидные вещи. Мне жаль, но от этого никуда не деться. - Но почему? - Ты поймешь это совсем скоро, когда начнешь меня ненавидеть. Но не думай об этом сейчас. Я подчиняюсь нажиму ласкового, грустного и одновременно властного голоса. Он сказал “не думать”. Я и не хочу. Желание вновь обвить шею Димы своими руками становится запредельным, и еще я вспомнила, как его зовут. Абсолютно лишняя для меня сейчас информация, которая неумолимо тянет за собой другие воспоминания. Не в деталях, постшоковый синдром на страже моего покоя, мозг помнит лишь то, что я должна его бояться. Но я не понимаю почему. Я знаю, что раньше мы были вместе, и тогда тоже происходило нечто, что заставляло меня испытывать страх, но отсек негативных эмоций временно отгорожен колючей проволокой, она ударит током, если я к ней прикоснусь. Я помню цунами первобытной страсти, которая меня безумно восхищала. Я помнила, как смеялась от счастья и дурачилась, как маленькая девочка от переполняющего восторга. Я помню, что чувство защиты и безопасности всегда окружало меня плотной аурой. А потом появился Александр, и это чувство возросло в сотни раз. Но его больше нет в живых, а память временно закрыта в несгораемом сейфе. Сейчас мне хочется просто согреться и забрать у мужчины, чьи руки, похожие на два больших крыла, сейчас держат очень крепко, непонятную грусть и раскаяние на грани болевого шока. Я чувствую его в буквальном смысле кожей на уровне едва уловимой дрожи, и это мешает мне насладиться нежностью и теплом в полной мере. - Засыпай, - я совсем не хочу спать, но ослушаться не могу. Если не выйдет, я хотя бы притворюсь и буду дальше пить его тепло через объятия. Я не имею ни малейшего понятия, который час, сюда не проникают звуки и свет. Если моя дочурка уже дома, наверняка больше девяти вечера. Уснуть не удается. - Ты проголодалась? - трясу головой. Не особенно, просто не хочу, чтобы меня отпускали. Его ладонь ласково перебирает мои волосы. Мне всегда безумно нравилось, когда Настя заплетала их в косички. У персонального стилиста нет такого дара, успокаивать и вызывать улыбку, это удавалось лишь моей сестре и сейчас может получиться у него. От этого понимания осыпает искрами сладкой дрожи. Я просто ничего не могу с собой поделать. От накатывающего умиротворения глубоко зеваю, забыв прикрыть рот ладонью. - Просто попытайся поспать. - А ты? - Я побуду с тобой, пока не проснешься. А теперь просто закрывай глазки и забывайся в моих руках. Знакомая мелодия рождается внутри. Она безопасна для психики, поэтому ее пропустил фейс-контроль взорванного сознания. Мои губы шевелятся, я слишком расслаблена, чтобы напевать, слова “Aрии” произносятся как эксклюзивная прочувствованная поэзия: - Подставлю ладони… болью своей наполни. Наполни печалью, страхом глупой темноты… Пальцы сжимаются на моих волосах. Или предупреждающий жест, или невысказанное волнение, трудно понять. Мои слова переходят в шепот, такой расслабленный от умиротворения и неведения. Сознание плывет, словно мне не хватало его слов, для того чтобы понять, насколько сильно я устала. - И ты не узнаешь, как небо в огне сгорает, и жизнь убивает все надежды и мечты… Утром заныла шея от дискомфортной позы. Это были мелочью по сравнению с необходимостью ощущать его тепло, пальцы и губы, которые чертили щемяще нежный маршрут по контуру моего лица таким невесомым касанием, словно это был волнующий морской бриз. Уже понимая, что я нахожусь не в своей постели, и к тому же не сама, я с неохотой открыла глаза. Вопреки ожиданиям, меня не ослепил яркий солнечный свет. Приглушенный полумрак заливал пространство комнаты, единственным светлым пятном оказался… хм, мой балконет la Perla на выступающей балке ближайшего к дивану Андреевского креста. Это я тоже помнила, его название и функциональное назначение. Непроизвольно вспыхнула до корней волос, даже раньше, чем вспомнила, каким же образом он там оказался. Я не знаю, где Лавров умудрился раздобыть теплый плед в шотландскую клетку, который сейчас укрывал меня по самую шею и слегка покусывал подбородок. Лавров. Еще он наш мэр. И еще мы с недавних пор бьемся в бессмысленной и бесконечной войне… яростный удар схлопнувшейся звезды сотряс стены бункера, задребезжала колючая проволока под высоковольтным напряжением. Выдержали. Я улыбнулась в его губы, встретив ласковый поцелуй без малейшего эротического подтекста. Чем это все было на самом деле: реальным проблеском света или страховкой моей психики? Я грелась в руках того, кого должна была ненавидеть, в комнате боли, но нежность прошлой ночи побила всевозможные рекорды. Цепи и кресты казались сейчас всего лишь неуместной декорацией. Я прервала поцелуй и повертела головой, разминая затекшую шею. Невозможно было разобрать, сколько времени. Наверное, очень рано, потому что я ощущала себя разбитой и совсем не отдохнувшей. Снова захотелось провалиться в сон, но жесткий кожаный диван не располагал к комфортным объятиям морфея. Иное дело моя постель, там я всегда высыпалась. - Как спала моя крошка? В полумраке игровой БДСМ-комнаты уменьшительно-ласкательные эпитеты казались неуместными, но от искреннего, совсем не шаблонного “крошка” по телу пробежала горячая волна. Она залила яркими искрами священного огня трехмерную плоскость моей обновленной сущности. Медленно и чрезмерно осторожно, подготавливая плацдарм души для жестокого возвращения в реальность уже совсем скоро. Ночью мы были вместе. От этого соития не болело тело, не обжигала саднящей болью растертая кожа. Я не жалела о том, что произошло, и даже не удивлялась. Это была закономерность. Могла бы быть стартом в будущее без боли, слез и недомолвок, если бы все сложилось иначе и не было так поздно. Но сейчас я об этом не думала. - Я все еще хочу спать… - вышло жалобно и по-детски вместо “доброе утро”. Сознание воспротивилось произношению его имени. - Это нормально, моя девочка. Ты слишком устала. Это пройдет. Тебе нужно выспаться по меньшей мере сутки. - И тебе, - шестое чувство танцевало свою сольную партию. Я просто ощущала его усталость через крепкие объятия. Мой новый персональный ангел мобилизовал все силы, чтобы остаться со мной и отдать свое тепло, именно поэтому я неосознанно делилась с ним внезапной эйфорией - до тех пор, пока она еще бежала по моим венам, насыщая кровь и не позволяя сойти с ума. - И мне тоже. Я принесу тебе кофе, потом поедем домой. Договорились? Мысль о том, что мне придется сейчас потерять биение его сердца, расстроила. Я не хотела выныривать из теплых объятий, понимая, что одиночество найдет повод вынуть на поверхность воспоминания, которых не хочет никто из нас, но возразить не посмела. Свесила ноги, стянув на груди плед, молча наблюдала за ним, не испытывая страха от взгляда в его глаза, все еще ощущая поглаживания ладоней на своих волосах. Следы усталости отпечатались на его волевом лице, расписались тонкими морщинами в уголках глаз и на высоком лбу. Вряд ли тому виной была бессонная ночь, скорее переживания и внутренняя борьба. Я помнила, что он был занят целую неделю, а с учетом того, что подобная должность не терпит халатного отношения… Мои щеки вспыхнули румянцем, когда я увидела в его руках свой бюстгальтер. Я не умела краснеть, по крайней мере, мне хотелось так думать, но поспешно опустила глаза. Хорошо еще, что не вспомнила о судьбе трусиков именно в этот момент. Теплые губы коснулись моего лба, прошлись ласковым поцелуем к виску и ресницам перед тем, как я вздрогнула от хлопка двери. Одиночество. Если бы я осталась сидеть и нанизывать на нитку события прошлых суток, точно бы свихнулась. Спасла мысль о горячем душе. Голова кружилась, когда я закрыла за собой дверь душевой комнаты. Когда-то мы с Алексом обсуждали целесообразность засовов. Он не видел в них необходимости, потому как понятия приватности в д/с оставались размытыми, но я настояла на обратном. Рамки личного пространства каждая пара устанавливает самостоятельно; если в интересы доминирующего партнера не входит поощрение закрытой личной зоны своей сабы, достаточно слова. В парах с/м сексуальная составляющая может отсутствовать вовсе, вне сессионных отношений такие люди привыкли возвращаться в собственные зоны комфорта. Тогда я не знала, что однажды меня это коснется. Большое зеркало с диодной подсветкой отразило уставшую девушку с темными кругами растекшейся туши под глазами, растрепанными волосами и неестественно бледной кожей. На ее запястьях розовели характерные ссадины. Нужно смазать пантенолом, подумала я, позволив блузке и юбке соскользнуть на пол и подняв вверх волосы, чтобы закрепить найденным в шкафчике зажимом. Горячая вода приняла в свои объятия, прогоняя закравшийся под кожу холод. Я не думала ни о чем, растирала душистую пену геля для душа по коже и ополаскивала практически кипятком, забыв о контрастных обливаниях. Сонливость так и не прошла. Искушение нырнуть в мягкий махровый халат с эмблемой клуба было непреодолимым, но настораживало элементом уязвимости, поэтому я с неохотой натянула юбку и блузу обратно. Попыталась вспомнить, куда же исчезли мои трусики - сознание наказало за эту попытку выбросом холодной изморози по коже, и я просто пожала плечами. Возможно, сегодня я решила обойтись без них, в городе практически лето. Горячий пар прогнал бледность с кожи, глаза без косметики казались огромными и неправдоподобно зелеными, несмотря на то, что с трудом оставались открытыми. Я бы все сейчас отдала за телепорт, который мог перенести меня в мягкую постель. Мой ангел вернулся со звуком хлопнувшей двери. При свете галогеновых ламп прошедшая ночь утратила ореол сказочности. Его крылья исчезли с восходом солнца, рубашка выглядела измятой, к тому же на ней проступили едва различимые пятна моей туши для ресниц. Мне было все равно, сейчас меня больше интересовало то, что находилось в его руках. - Пришлось обратиться за помощью к бармену, - его голос по-прежнему согревал теплом. - Лате, как ты любишь. Утром я всегда предпочитала двойной эспрессо, который так сильно напоминал цвет его глаз в те моменты, когда он впускал в свое сердце тьму. Но сейчас легкий кофе был более уместен - с ним я по крайней мере не засну по дороге домой и не буду мучиться бессонницей при сохранившейся усталости. Несколько глотков прогнали желание зевать без остановки. Я даже вспомнила о том, что предстоит грандиозное мероприятие уже завтра вечером. Мои попытки заговорить и уточнить детали были пресечены ласковым поцелуем: - Сейчас не думай об этом, тебе нужно отдохнуть и набраться сил! Ты очень хорошо поработала, контроль над организацией оставь моему заместителю. Пей кофе и поедем. Я забралась с ногами в кресло и закрыла глаза, наслаждаясь карамельным ароматом бодрящего напитка. Лавров ответил на телефонный звонок. Его голос с официального быстро перешел на ласковый и теплый, такой знакомый и почти родной. Так я говорила с Евой. Я не вникала в детали чужого разговора и не думала о том, кто же еще удостоился похожей, почти отеческой ласки в голосе. Я даже не помнила, как спустилась вниз, поддерживаемая его руками, а потом на парковку - кофе спас от провала в сон всего на несколько минут. В машине я все же отключилась. Иногда выпадала из нестабильной полудремы, бессознательно отмечала проносящиеся за окном пейзажи - площадь Свободы, колонны парка Горького, массив лесополосы Белгородского шоссе. Ворота-роллеты собственного особняка, самшитовую аллейку, парковку. Вновь ощутила тепло таких привычных объятий и прижалась крепче, проваливаясь в сон под ритмичные удары чужого сердца. Голос сестры, растерянный набор междометий с оттенком потрясения. Родную мягкость моей постели, стук упавших на пол туфель. И апофеоз этого всего - голос Лаврова. Откуда? Наверное, включили телевизор: - Не будите ее, пока сама не проснется. Никаких звонков, она должна отдохнуть! Лепет Насти, прерванный решительным тоном мэра: - Сильное переутомление. Просто дайте ей выспаться!.. Дальше я уже их не слышала и даже не понимала, кто расстегнул мою блузку и помог продеть руки в шлейки ночной рубашки. Судя по испуганному крику и прикосновению к ребру, где остался едва видимый след гематомы, все-таки сестра. Мне было все равно, я уснула, стоило моей голове коснуться подушки. Глава 20 Я проснулась лишь поздним утром воскресенья. Спальню заливал солнечный свет, за окном пели птицы, аромат кофе и корицы проникал даже через плотно закрытые двери. Мне удалось выспаться и восстановиться. В теле бурлила энергия, и я не ощутила головокружения, когда вскочила с постели с твердым намерением погонять себя в спортзале с последующим релаксом в бассейне. Приняла душ и переоделась в спортивный костюм. Вот тогда закрытое на сотни титановых замков сознание попыталось беспощадно ударить на поражение. Колени задрожали, а перед глазами пронеслись обрывки воспоминаний. Слепящая боль от пощечин, которым я потеряла счет. Стальные оковы, обжигающие запястья. Арктический холод, достигший сердечной мышцы под аккомпанемент рассыпанных по полу пуговиц. Я прикусила губу до крови, чтобы вытеснить одной болью другую, и видения из прошлого унесло волной несокрушимой силы воли, только сердце сорвалось в запредельный ритм. Я вспомнила кое-что еще. Потянулась к клатчу, высыпала содержимое на постель, отыскала телефон и поспешно набрала номер. Долгие гудки натягивали дрожащие нервы и я едва не подпрыгнула, услышав голос Штейра. - Юра, привет, ты в клубе? Как наши дела? Он ответил не сразу, а мне хватило этой секундной паузы, чтобы понять: вчерашние обрывки воспоминаний не были галлюцинацией. - Нет, Юля. Прости, но мы больше не работаем вместе. - Что?! Юра, что ты говоришь? Как?.. - Мне жаль. - Это не было обычной вежливостью, его голос дрогнул от сожаления и боли. - Солнышко, ты не виновата. Так сложились обстоятельства. - Черт, Юра, сегодня эта гребаная “радуга саб”! Какие обстоятельства? - вся кровь ударила мне в голову, отдаваясь неприятным жжением в затылке. Я сделала глубокий вдох и непроизвольно попыталась найти иное пояснение его растерянности. - Ассаи… с ней все хорошо? Как ребенок? - Ася в порядке, малыш тоже. Просто у меня не было выбора. Я все тебе поясню, но не по телефону, обещаю. Просто пойми и прости. - Ты бросаешь меня? - слезы сжали горло, и я со злости ударила кулаком по прикроватному столику. Взгляд Александра с фотографии в траурной рамке не изменился, и его грусть нанесла сердцу дополнительную колотую рану. - Ты так легко отдашь меня этой твари?! Заберешь назад обещание, которое дал Сашке? Это для тебя пустой звук? - Я не бросаю тебя, Юля. Сейчас же возьми себя в руки и не смей так говорить! - альфа-дом вернулся, и я потрясенно открыла рот, хлопая ресницами. - От того, что мне запретили появляться в клубе, ничего не изменится. Наоборот, я не спущу с тебя глаз, и не имеет значения, буду я там присутствовать или нет. Я мало чем смогу тебе помочь, если завтра же пойду под суд за нападение на представителя власти. Если с Асей и малышом что-то случится, я мало чем смогу помочь им из СИЗО. Но не смей обвинять меня в том, что я с легкостью прыгнул в кусты! Это понятно? - Прости. - Я подула на горящие костяшки. Один тон этого мужчины возвращал меня в реальность. - Я приеду к тебе в понедельник, и мы поговорим. Ты убедишься, что я никогда тебя не бросал. Обещаю, мы найдем выход из создавшегося положения. Верь мне! Он не мог этого видеть, но я поспешно закивала, безоговорочно поверив в его слова. - Как ты? Держишься? - я горько усмехнулась, уловив нотки неподдельной заботы в его голосе. - Я тебя прошу, продержись сегодня. Ника будет рядом, она не позволит случиться плохому. - Ника? - нервно хихикнула я. - Эта сука? - Ты ее совсем не знаешь, поверь мне. Да, она не всегда ласкова и часто идет наперекор правилам, но у нее есть принципы, которые она никогда не нарушает и не позволит нарушить другим. Она была другом Александра, а это значит очень много. Я переговорил с ней вчера, поэтому тебе нечего опасаться. Считай, что я рядом, но только в ее обличье.