Реслав промолчал от греха подальше, лишь свернул аккуратно свитку и положил в сторонку. В ворота застучали. — Довбуш! Открывай, Довбуш! — крикнули оттуда. — Беда! Довбуш поспешно откинул засов, и толпа ворвалась во двор. Первым вбежал Балаж, сразу же за ним другой старый знакомый — Влашек. «Вон они!»— крикнул он, завидев Жугу с Реславом. — Что? Что стряслось? — метался Довбуш меж пришедших. — Ганка пропала, Довбуш! — выкрикнул Балаж. — Сгинула, прямо у меня на глазах — как вихорь унес, вот те крест! Жуга вздрогнул, вскинул голову. Желваки на его лице задвигались. Довбуш отшатнулся, побелел, схватил Балажа за рубашку. — Да ты в уме ли?! — вскричал он. — Видано ли такое? Ты пьян, должно быть! Где Ганна?! — Он-то, может, и пьяный, — вмешался Янош, — да только вот у Григораша мать не пьет! Рядом была, все видела — правду Балаж говорит, ведовство это! Где… а, вон они стоят! Взгляды толпы остановились на двух работниках. Воцарилась тишина. — Ваших рук дело? — выкрикнул Влашек. — Сказывайте, куда Ганну девали? — Ты погоди кричать-то! — ответил за обоих Реслав. — Объясни сперва толком, что случилось! Как так пропала? Когда? Толпа зашевелилась, загомонила. «Да они это!», «А ну, как нет?», «Вяжи, братва, после разберемся!» — Будут бить, — тихо сказал Жуга, придвинувшись в Реславу. В руках его был посох. — Думаешь? — покосился на него Реслав, нахмурился. — Может, не будем драться? Сами пойдем? — Все равно будут бить. Это не люди. Стадо… Сейчас начнется. Бей без ножа. Толпа, угрожающе притихнув, надвинулась с двух сторон. Друзья оказались стоящими спиной к спине. Жуга перехватил поудобнее посох. Реслав сжал кулаки. — Хромого — мне! — крикнул Влашек и первым ринулся в драку. Остальные устремились следом. Говорить с ними было уже поздно. Жуга отступил в сторону, взмахнул посохом. Кто-то взвыл от боли, схватился за ушибленную руку. Реслав сперва бил вполсилы, но затем разозлился и разошелся. Напиравший больше всех Влашек схлопотал пару-тройку ударов по голове, свалился, за ним последовали еще трое, но потом селяне навалились скопом, сбили с ног. Реслав и на земле отбивался, словно медведь. Жуга, весь изодранный и исцарапанный, продержался чуть дольше — его никак не удавалось схватить. Слышалось пыхтение, мелькали руки, ноги, колья из плетня. «Веревку, веревку давай! — кричал кто-то. — Вертлявый, черт рыжий!», «По ногам бей, по ногам!», «Кусается, с-сука!» Через несколько минут все было кончено — связанных по рукам и ногам пленников притащили в деревню и бросили в сарай возле дома Балажа. — Посидите пока тут, — презрительно бросил Влашек. — Если Ганну не отыщем — пеняйте на себя, чудодеи говенные! А вздумаете озоровать еще — прибьем, ясно? Примерившись, он отвесил Жуге сильный пинок под ребра и вышел, хлопнув дверью. Лязгнул засов. Реслав с трудом перевернулся на спину, извиваясь, как червяк, прополз к стене. Сел, пошевелил связанными за спиной руками — крепко… Сплюнул, пощупал языком шатающийся зуб. – 'От сволочи, — пробормотал он. — Словно и впрямь не люди. Жуга! Ты как там? Эй, Жуга! Жуга молчал. Реслав забеспокоился было, уж не насмерть ли забили его приятеля, но тут в темноте раздался его тихий, шелестящий смех. — Пошто смеешься? — Вот и спрашивай теперь… про старые рубцы, — послышалось из угла. Присмотревшись, Реслав разглядел в сумраке его нескладный силуэт. Извиваясь совершенно немыслимым образом, Жуга ухитрился встать и пропрыгал к Реславу. Упал рядом, придвинулся спина к спине: — Попробуй мне руки развязать. — Может, наговор какой? — неуверенно предложил Реслав. — Само развяжется? — Не хватало, чтоб еще веревка загорелась… Ну, как? Реслав некоторое время на ощупь пытался развязать ему руки, пыхтел, ругнулся, сломав ноготь. — Не… Крепко связали. — Ч-черт… — Жуга повел плечами. — Без рук ничего не могу. Ты-то цел? — Вроде… — Реслав прислушался к своим ощущениям. — А как там твоя нога? — Как всегда, — буркнул тот. — Слышь, Жуга, — позвал Реслав. — Как ты думаешь, куда Ганка подевалась? Жуга промолчал. * * * Стемнело. В томительном молчании тянулись ночные часы. Свитка Реслава осталась на дворе у Довбуша, и его нещадно ели комары. Жуга был в рубахе, но и он то и дело кривил губы, сдувая назойливых кровососов. Руки и ноги у обоих затекли. Хотелось пить. — Как думаешь, Жуга, что с нами сделают? — наконец нарушил молчание Реслав. — Коли Ганку не отыщут, то прибьют, наверное, — нехотя отозвался тот. — А с судом ли, без — все едино. — А ежели отыщут? — И тогда хорошего не жди… — Да… — Реслав помолчал. — Знать бы, что на деле случилось! Может, спросить… Кто там, на страже? — Он подполз к дверям, несколько раз гулко ударил пятками в доски. — Эй, караульный! Послышались шаги, скрипнул засов. — Че тебе? Реслав крякнул досадливо: Влашек! — Выйти надо, — буркнул он. — По нужде. — Лей под себя, погань, — процедил тот сквозь зубы и захлопнул дверь. Шаги смолкли. — У, морда… — Реслав сплюнул, подвинулся к стене. — Этот расскажет, жди, дожидайся… Эх, угораздило! Некоторое время оба молчали. Реслав привстал, попробовал дверь плечом на прочность — устояла. За стенками сарая назойливо трещали цикады — ночь выдалась теплая и светлая. В маленькое окошко под потолком виднелся клок звездного неба. — Полнолуние сегодня, — словно услыхав мысли Реслава, сказал Жуга. — Для нечисти самое раздолье. — Так ты думаешь, что Ганка… — начал было Реслав и смолк. — Ведьма? Ты это хотел сказать? Нет. Наоборот, пожалуй… — Откуда ты знаешь? — Оттуда… Опять воцарилось молчание. — Жуга, — позвал Реслав. Ответа не было. — Жуга! — Чего тебе? — За что они нас так? Мы же ничего плохого не сделали… Неужто ворожба — такой грех? Жуга засопел сердито, заерзал. — Может, и грех… — наконец сказал он. — Хрен его знает. — А я так думаю, — продолжил Реслав, — ежели дано умение, значит — так и надо, и винить тут некого. Разве что — из зависти. — Когда-то и я так думал, — пробормотал Жуга. — Умение! Эк сказал… Попробуй разберись только — награда это или наказание. Нам самим не понять, а остальным — и подавно… Спроси, вон, у Влашека — он тебе растолкует, что к чему. Эх, руки связаны!