— Из-за этого проклятой бури, температура упала так внезапно, что дорога превратилась в ледяной каток. Мы попали в колею. Просто чудо, что ни одна лошадь не захромала. Нора села. — Я могу выйти, чтобы стало легче. Я сильная и могу помочь вернуть карету на дорогу. Он покачал головой. — Осколочный брус поврежден. Лошади не смогут тянуть сцепку. И даже если бы можно было отремонтировать, кучер сказал мне, что он только что разговаривал со всадником, который вынужден был вернуться назад, так как мост треснул под тяжестью льда. — О, нет. Что он собирается делать? — Распречь упряжку. Оставить здесь карету и возвращаться на север к ближайшей гостинице. Осталось не так много времени до темноты. — Но ты же не хочешь сказать, что мы пойдём пешком. — Нет. Мы не собираемся идти пешком Нора. — Он посмотрел ей в глаза. — Мы поедем верхом. — Верхом? Нора закрыла глаза. Само предложение ехать верхом заставило ее желудок перевернуться. — Дэш, я не могу… просто не могу… не сегодня. С тех пор я ни разу не ездила верхом… с тех пор как мы потеряли Эндрю. Она помнила все слишком ясно. Кобыла испуганно ржет. Болезненный хруст костей. Бездыханный ужас. — Ты даже не попытаешься? — Не думаю, что смогу. — Она бросила взгляд на кружащийся снег. Если бы это была сельская местность Кента теплым летним утром, возможно. Но скакать на чужой лошади сквозь снежную бурю, при быстро угасающем дневном свете? И после такого испуга. Конечно он должен понять. Он тоже был там. Независимо от того, какое зло, по его мнению, она совершила, он должен был понять ее. — Я лучше останусь здесь, в карете, — сказала она. — Не говори глупостей. У тебя даже плаща нет. — У меня в сундуке есть шерстяные чулки. Когда двери плотно закроются, мне будет достаточно тепло. Какое-то мгновение он смотрел на нее темными, напряженными, как полночь, глазами. Зачем пробормотал проклятие и захлопнул дверь. Следующие несколько минут она сидела неподвижно, прислушиваясь к шуму, который издавал кучер, распрягая упряжку. Потом все стихло. За исключением глухого, неистового биения ее сердца. О чем она думала, позволив им уйти без нее? Не слишком ли поздно бежать за ними? Если они будут вести лошадей, как на прогулке, возможно, ей удастся идти за ними пешком. Она должна была попытаться. Она как раз закончила проверять шнурки на ботинках, когда дверь с грохотом распахнулась. Она снова вздрогнула и прижала руку к груди. — Господи, я думала ты уже ушел. — Ты действительно веришь, что я способен на такой ужасный поступок? Бросить тебя здесь одну в снежную бурю, чтобы ты сама о себе заботились? — Да, ладно. Однажды ты уже ушел от меня не сказав ни слова. Он издал хриплый звук. — Я думал, что твоя маленькая брошюрка не обо мне. Нора не ответила. — Не беспокойся, тебе не следует считать это проявления рыцарства с моей стороны, — сказал он. — Я мог бы сказать, что делаю это из-за давнего уважения к вашей семье. Но главное, будь я проклят, если оставлю тебя здесь писать продолжение: "Лорд Эшвуд бросил меня, умирать”. Он протянул к ней большую руку в перчатке и позвал ее. — Прошу вас. Она настороженно посмотрела на него. — Куда мы идем? — Неподалеку от дороги есть коттедж. Не совсем коттедж. По-моему, это что-то вроде убежища егеря. — Коттедж? — Возможно, вы назвали бы это хижиной. — Это хижина. — В настоящий момент она необитаема. Внутри пусто. — Ну, это счастье, — сказала она, беря его за руку. — Не хотелось, чтобы в этой хижине было слишком уютно. У нас может возникнуть искушение остаться там на каникулы. Он схватил ее за запястье и притянул к себе. Их тела столкнулись, когда она, спотыкаясь, упала в снег. Несмотря на холод, Норе стало жарко. О. Опять эти мускулы. — Это сооружение, — сказал он. — Дом со стенами и крышей, он не позволит нам погибнуть, пока кучер не вернется утром. Он опустил глаза и одарил ее холодной, странной улыбкой. — При условии, что мы не убьем друг друга первыми. ГЛАВА 4 Грифф был герцогом и у него была миссия. Выйдя из библиотеки, он зашагал к таверне "Бык и цветок" — Надеюсь, у вас есть бочонок хорошего шерри? — спросил он трактирщика. Фосбери ответил отрицательно, но Грифф все равно поблагодарил его. — Хэлфорд, — окликнул его знакомый голос. — Садись и поиграй с нами в карты. Грифф прошел в другой конец комнаты, где трое мужчин сидели у очага, потягивая эль из кружек. Его старый друг Колин Сэндхерст, лорд Пейн, двоюродный брат Колина Виктор Брэмвелл, граф Райклифф, и правая рука графа — угрюмый и молчаливый Сэмюэл Торн. Каждый держал в руке потрепанные игральные карты, а посередине стола лежала стопка… Грифф взял со стола один из серых комочков. — Вы играете на камни? — Окаменелости, — поправил его Колин, выхватывая камешек из его руки. — Минерва собрала сотни на этой неделе. Она может выделить несколько штук. Вот эти круглые — это аммониты, они стоят полкроны. Троглодиты стоят шиллинг. — Я думал, их называют трилобитами, — сказал Райклифф. — Послушай, Брэм, а чья жена геолог? — возразил Колин. — Я пытаюсь объяснить тебе название трав и всего прочего. — Я не могу сегодня сесть за карты, — перебил их Грифф. — Я должен встретить мисс Браунинг, которая будет выступать в библиотеке. Карета задерживается из-за дождя, да и дороги развезло. — Он посмотрел на стол. — Да и мой кошелек не для камней. — Ты собираешься выйти в такую погоду? — Колин кивнул в сторону окна залитому дождем и скорчил гримасу. — Ну поскольку мисс Браунинг находится где-то там…. — Грифф кивнул в ту же сторону. — Да. — Ты не должен идти один, — сказал Брэм. — Да уж, не стоит, — согласился Колин. — Возьми с собой Торна. Торн сердито посмотрел на него, а затем и на всех остальных. Колин бросил карты, оттолкнулся от стола и встал. — Шучу Торн. Мы пойдем все вместе. — Я не хочу просить вас об этом, — сказал Грифф. — Конечно, нет, — сказал Колин, хлопнув его по плечу. — Ты надеялся, что мы пойдем добровольцами. Так мы и поступили. Грифф почесал затылок. Это правда ведь четыре человека могут искать быстрее, чем двое. Но Колин Сэндхерст умел усложнять даже самые простые дела. — Мы все пойдем, — повторил Колин, натягивая пальто. — Леди с нетерпением ждут лекции, а значит, будут благодарны тому, кто ее спасет. Я считаю, что время от времени мы все могли бы использовать подходящую возможность, чтобы показывать любовь нашим женам. — Он посмотрел на Райклиффа и Торна. — Когда вы в последний раз сделали что-то героическое для своей леди? Райклифф ухмыльнулся. — Вчера ночью. Торн осушил кружку и размял шею. — Этим утром. — Я не имел в виду в постели, — сказал Колин. И себе под нос пробормотал. — Хвастуны. Грифф тоже почувствовал раздражение. До сегодняшнего дня он не разговаривал — и не спал — со своей женой в течение трех недель. Он чувствовал напряжение от разлуки. Очень сильно. И это было до того, как он ушел, и поставил под угрозу ее мероприятие, забыв о шерри. Как бы ему не нравилось это признавать, Колин был прав. Ему нужно было сделать что-то героическое. Прошли годы с тех пор, как он отказался от состояния ради того, чтобы быть с Полиной, и казалось, что что-то подобное, он должен делать еженедельно. Но у него было только одно состояние, чтобы отдать.