Она откашлялась. — Начнем с того, что ты упустил партнера, равного тебе по интеллекту. В Лондоне тебя будут окружать безмозглые красотки. — Неужели ты, защитница женского пола, хочешь сказать, что красивые женщины не могут быть еще и умными? — Нет. Конечно, я никогда так не скажу. — Хорошо. Потому что, если ты пытаешься сделать такое абсурдное утверждение, я могу привести дюжину примеров, когда красивые женщины, еще и умные, чтобы опровергнуть это. — В этом нет необходимости. Тьфу. Меньше всего Норе хотелось услышать рассказ о его многочисленных красивых и умных любовницах. От одной мысли у нее скрутило желудок. — На самом деле, — сказал он, — мне не нужно заглядывать дальше этой хижины. Я мог бы начать список с тебя. ГЛАВА 5 Дэш внимательно наблюдал, как ее щеки потемнели до приятного румянца. — Кто? — спросила она. — Ты, — повторил он. — Ты женщина, которая одновременно умна и красива. Она была явно взволнована этим заявлением. Он был прав. Она не знала. Это сделало его противоестественно счастливым, от того, что она этого не понимала. Ему понравилось быть тем, кто сказал ей. Это означало, что никого другого не было. — Ты меня никогда не замечал. Не так ли. Нора, опять ошибалась. Он даже тогда заметил ее. Когда она была на рыбалке с Эндрю и с ним. Занимаясь всеми этими уроками математики и латыни, это именно она уговорила его присоединиться. Она всегда была в поле его зрения. Теперь она была в центре внимания. Глаза блестящие и проницательные, коже чистая без всех тех юношеских крапинок. Женственные изгибы там, где нужно. — Я имею в виду, я действительно считаю, что ты отдал должное моему интеллекту. Когда мы были моложе, ты очень уважал мой ум. Он подавился смехом. Конечно, он знал, что она умна. Но не ее мысли отвлекали его от геометрических доказательств, и уж тем более не преследовали его беспокойными ночами. — Почему ты пришла к такому выводу. — Много раз мой отец просил тебя подойти к доске, но ты садился и говорил: "У меня нет ответа, но я подозреваю, что у мисс Браунинг есть. Давайте позволим ей ответить". Разве ты не помнишь. — Я помню. — Зачем ты это делал? — Потому что я не мог подойти к доске. И при этом не поставить себя в неловкое положение. — Но это же глупо. Я уверена, что ты, точно знал ответы. Ты всегда очень быстро считал. Он протер глаза. — О, Нора. Мне было шестнадцать лет. И вычисления не были той причиной, по которой я отказывался подойти к доске. Это было из-за тебя. — Я не понимаю тебя. — Я был молодым человеком. Ты была молодой расцветающей женщиной. Сейчас ты меня понимаешь? Она непонимающе уставилась на него. По-видимому, ему придется объяснять это по буквам. — У тебя, — он протянул обе руки в ее направлении, отчасти образуя чашечки, — была грудь. У меня, — он хлопнул ладонями по своей груди, — была эрекция. — Что? О, ради всего Святого. — Когда мужчина возбужден, его… К счастью, она оборвала его жестом. — Я знаю, как работает анатомия. Я просто не могу поверить, что это было из-за меня. Всегда. Она всегда делала это с ним. Черт, она делала это с ним даже сейчас. Под воздействием бренди, из-за фактического отсутствия на них одежды и соблазнительными тенями, который отбрасывал огонь ниже ее ушей и между грудей… Желание охватило его. Жесткое. Он терял терпение из-за застенчивого подшучивания. — Достаточно сказать, — сказал он, — что красоте и уму не так уж трудно сочетаться в одном человеке. И прошло много лет с тех пор, как я оба эти качества заметил в тебе. Итак, еще раз спрашиваю, как ты можешь объяснить мне, содержание этой непристойной брошюры? Что я упустил? Она выглядела так, словно собиралась заговорить. И Дэш знал, что она хотела сказать. По крайней мере, он знал, что хотел, чтобы она сказала. Пойдем, ты, увертливая дерзкая девчонка. Покончим с этим. Смотря ей в лицо, и видя, что она молчит у него не было другого выбора, кроме как разоблачить ее блеф. *** "Мое сердце," — хотелось крикнуть Норе. — "Ты упустил мое сердце". Просто наблюдая за тем, как он пишет, она перенеслась в их юные годы. Она провела много часов, глядя через склоненную голову своего брата, чтобы увидеть, как Дэш, что-то царапает на своей грифельной доске. Он писал, так коряво, скрючив левую руку. В отличии от большинства детей, его не заставляли воспользоваться правом учиться. В семь лет он уже был бароном и сиротой. Кто мог заставить его что-то сделать? Дэш был левшой и это определило место, где он сидел. Он сидел слева от Эндрю. Нора сидела справа. В противном случае они все бились бы локтями. Сколько раз сидя за столом она мечтала о сильных руках Дэша или темных ресницах, желая, чтобы между ними не было Эндрю? Затем наступил тот ужасный день, когда между ними не стало Эндрю, и она винила себя за каждое свое желание. Нора не была суеверной. Она знала, что брат умер не по ее вине. В этом никто не был виноват, даже лошадь. Произошел несчастный случай. Но после его смерти занятия прекратились. Норе казалось, что это конец всему. Она потеряла не только брата, но и возможность общаться с Дэшем, а также шанс продолжить свое обучение. Ее отец уступил ее желанию присоединиться, пока он учил мальчиков, но он не видел причин учить Нору самостоятельно. Она никогда не забудет тот день, Эндрю уже как две недели лежал в земле, пришел Дэш. Она поспешила вниз по лестнице и увидела, что он стоит в вестибюле с учебниками под мышкой. Он поклонился и обратился к ее отцу. "Сэр, мы будем продолжать обучение, как прежде?" Они прошли в кабинет ее отца и сели на свои обычные места. Дэш слева. Нора справа и это жуткое пустое пространство между ними. И почему-то они изо всех сил пытались продолжить. Не только учить математику и греческий язык, но и жить. Пока отец писал мелом пример на грифельной доске, Дэш сунул руку под стол, заполнив пустое пространство, и взял Нору за руку. О, она была увлечена им много лет. В этот момент увлечение превратилось в любовь. Они работали таким образом в течение нескольких часов. Их пальцы одной руки тайком были переплетены под столом, пока они продолжали писать другими руками. И за каждую минуту, которая отсчитывала часы, сердце Норы упали еще на милю Этого было не исправить. Теперь она это видела. Ее сердце принадлежало ему, и так будет всегда. Но она боялась сказать ему об этом. Что, если он уже знал, что в ее сердце, — точно так же, как он знал ее разум и ее тело — и все же решил уйти? — Дэш, — прошептала она. — Ты упустил… Он бросил перо. — Что я упустил, Нора? Что?