Я оттолкнул от себя Аллуса. Он, шатаясь, отступил и ударился о деревянное ограждение. Из раны на его шее лилась алая кровь. Я подошёл и толкнул его, ударив обеими руками в грудь. Он упал головой вниз, перевалившись через ограждение. Я уставился ему вслед. – Этот медведь достаточно большой для тебя? – Крикнул я так громко, чтобы все в толпе услышали, хотя сам Мэрес уже ничего услышать не мог. Я развернулся и взял свой сундучок. Я видел, как подельники Аллуса убегают через разные выходы. Счетовод держался за рану в боку, а три кожаных мешка исчезли. В толпе начинались потасовки. Полдюжины охранников из братьев Терриф подступали ко мне. – Он мёртв, блядь! – проревел я им. – А я принц королевства. Хотите меня тронуть? – Я прошёл мимо первого, не обратив на него внимания. – Думаю, вряд ли! – И я пошёл дальше, а зеваки расступались передо мной. Перед выходом я повернулся. Уже разгоралось несколько кровавых схваток, и самые богатые начали покидать помещение. Чтобы меня все услышали, я крикнул королевским голосом: – Войска моей бабушки до наступления ночи начнут сжигать маковые посадки. Главным помощникам Аллуса будет выписан смертный приговор. Я хочу, чтобы к утру голова Альбера Маркса красовалась на пике, как и Джона Резчика, и каждому, кто в этом поможет, будет проявлено снисхождение. Я повернулся и вышел через главную дверь. Некоторые лорды, которые раньше сомневались в моей личности, теперь улепётывали по улице, другие же толпились позади меня. Тогда я впервые услышал ропот: – Красный Принц. – Выйдя на дневной свет, я осмотрел себя и увидел, что лишь несколько мест на мне не покраснели от крови Мэреса Аллуса. Я прошёл шагов двадцать и прислонился к огромной подпорке, которая поддерживала стены скотобойни. Прижал лоб к камню, который в тени был прохладным. Я снова и снова видел, как мой нож перерезает горло Аллуса. На третий раз меня вывернуло на изнанку, и тошнило, пока я совсем не опустел. Наконец, слабый и дрожащий, я пошёл прочь, вытирая рот. – Дай ему то, что он хочет, – сказал Йорг. – А потом возьми то, что хочешь ты. Каждый в момент победы уязвимее всего. А ты же знаешь, что бы ты ни сделал, этот человек от тебя не отстанет, пока жив. Я шёл прочь, держа тяжёлый сундучок в руках, по-прежнему оставаясь трусом. Я не был уже старым добрым Яланом, как не был и тем, кто покинул Вермильон год назад. Возможно, во мне оставалось понемногу от каждого – всё ещё трус, но с другой стороны, если посмотришь на свою старую жизнь глазами, которые видели Ад, то увидишь всё под новым углом, и поймёшь, что есть пределы, до которых тебя лучше не доводить. ВОСЕМЬ Я шёл во дворец. Трижды городские стражники останавливали меня, обеспокоенные кровью, капающей с моего наряда. – Я принц Ялан. Меня пытались ограбить. Больше не попытаются. – Трижды я говорил одно и то же, и шёл дальше. Солдат я встречал чаще, чем стражников – их отряды двигались быстро, и они лишь смотрели на меня с любопытством. Наконец я прошёл мимо ворот Эррика, через которые во дворец входят герои, и вместо них направился к задним воротам, в точности как при возвращении с Севера. Субкапитан на вахте узнал меня и без промедления пропустил, как только убедился, что кровь на мне не моя. По ту сторону поджидал дворец, который ничуть не изменился и купался в позднем Вермильонском лете. – Что творится в городе? – спросил я субкапитана, проходя в ворота. – Повсюду солдаты. – Примерно то же было, когда мы выдвигались к границам Скоррона. Тогда шла настоящая война, и столько войск на улицах не было. – Кампания против Словена, мой принц. – Почему? – Я слабо интересовался политикой, но был почти уверен, что за всю мою жизнь Словен даже намёком не угрожал Красной Марке. Я даже припоминал, что половина их королевской семьи была почётными гостями в Марке, заложниками хорошего поведения нынешнего режима – хотя я не знал, как сильно нынешние словенские королевичи беспокоятся о людях, которых не видели десятилетиями. – Что они натворили? Тот наморщил лоб, словно это могло помочь ему с ответом. – Они враги, сэр. – По определению, раз уж мы на них нападаем. Но почему они враги? И снова он нахмурился, но тут же расслабился, улыбнувшись, будто вспомнил тот факт, который искал. – Укрывают нужного нам человека. – Кого? – Я не знаю, принц Ялан. – Вы свободны, субкапитан. – Но мой принц, мы должны сопроводить… – Я добрался сюда из пустынь Африка, субкапитан. Надеюсь, мне удастся без происшествий самостоятельно преодолеть три сотни ярдов по собственному дому. Первые две сотни и ещё девяносто ярдов прошли неплохо. С трудностями я столкнулся на ступенях Римского зала. – Ялан? Иисусе! – Сердитый вопль из-за моей спины. – Точно, это ты! Чёрт, где ты пропадал, мелкий хорёк-банкрот? Я помедлил. Мой старший брат Мартус. Терпеть его присутствие мне не приходилось с того самого приёма в тронном зале в день, когда я впервые увидел Снорри. Я медленно повернулся и обнаружил, что стою в тени нависшего надо мной Мартуса. – Убивал людей, брат. – Я спокойно встретил его взгляд. Некоторое время мои слова доходили до него, потом он заметил мою забрызганную алым одежду, а потом сложил одно с другим и отступил на шаг назад. – Господи ты Боже мой… – Мои долги полностью оплачены. – Я повернулся и пошёл по ступеням в дом. Это была не совсем правда, но куча золота, оставшаяся в сундучке, от тяжести которой болели руки, поможет расплатиться с различными торговцами вином, портными и публичными домами, всё ещё хранившими мои долговые расписки. Приятно будет сбросить с себя груз. Не сказал бы, что Римский зал маленький, потому что в сравнении с местами, где я бывал в последнее время, он был огромным. Но почему-то мне он казался меньше, чем был в моих воспоминаниях. Толстый Нед и юный Дубль стояли на страже у двери. Первый побледнел при виде меня и так задрожал, что складки кожи затряслись на его старых костях. – Нед, это принц Ялан. – Дубль пихнул локтем старика. Его глаза замечали не только засыхающую на мне кровь. Он поклонился, на лицо упали чёрные локоны волос, и он наблюдал за мной из-под этой вуали. Я кратко кивнул им и поспешил дальше, а Толстый Нед всё таращился на меня, разинув рот. На входе в зал пара слуг убежала с криками "караул!", но Балесса встретила меня твёрдо. Выражение её лица было одновременно неодобрительным и обеспокоенным. – Балесса, на этот раз не надо заботиться ни о каких заблудших крестьянских мальчишках. Достаточно просто почистить одежду. Балесса нахмурилась, припомнив краткое пребывание Хеннана, но потом кивнула, развернула своё почтенное тело и направилась по коридору, чтобы отдать распоряжение приготовить ванну и принести подходящие наряды из моего гардероба. Я смыл с себя кровь, и вода стала розовой – последние остатки Мэреса Аллуса кружились, растворялись, смывались, и из-под них явился чистый Ялан Кендет, без единого пятнышка. Я преднамеренно убил человека, сделал это хладнокровно, во всяком случае, насколько хладной может быть кровь человека в такой момент. Он был злобным сукиным сыном, это верно, вот только я не чувствовал радости, не был уверен, что поступил правильно. Ни одна частичка меня не ощущала героичности. Я потребовал ещё воды и снова помылся – хотя вода смывает лишь видимые пятна. Одежда, которую принесла Балесса, всё ещё была мне впору. Ткань окутала меня – удобная, знакомая, богатая – вторая кожа, последний штрих в моём изменении внешности. Я стоял перед зеркалом, и на меня в ответ смотрел удивлённый принц Ялан. Каждым своим дюймом я был на него похож, и каждым своим дюймом я чувствовал себя самозванцем. Каждый шаг путешествия уводил меня всё дальше от дома, в какую бы сторону я ни направился, и сейчас, в особняке своего отца, я был дальше от дома, чем когда-либо. Я собрался отвернуться и в последний миг заметил синий отблеск, снова посмотрел на зеркало, на этот раз мимо себя, на комнату за спиной, на двери, на окна, на тени. Там было какое-то движение. Я в этом не сомневался. Мне хотелось развернуться и проверить, что за моей спиной никто не стоит. Но вместо этого я стоял, не шевелясь, и рассматривал отражённую комнату, выискивая тот синий отблеск. Наконец я повернул зеркало к стене и сделал то же самое с тремя остальными зеркалами в своей комнате. Я не забыл о Синей Госпоже, и как бы мне ни хотелось, чтобы она забыла обо мне, вряд ли этому суждено было случиться. Они с моей бабушкой по-прежнему воевали, и когда Красная Королева сокрушит ведьму, я радостно закричу громче всех. На её руках кровь моего прадеда – и, хотя я мог бы забыть об этом преступлении, но кровь моей нерождённой сестры, и кровь моего друга Туттугу, не смыть ничем. И какая-то часть меня – далеко не маленькая, та, что до сих пор горела воспоминанием о том, как я забрал поганую жизнь Мэреса Аллуса – эта часть желала, чтобы именно я воткнул нож в Синюю Госпожу и провернул. Час спустя я вышел из Римского зала, свеженький и чистый, в своей старой одежде и со своей прежней улыбкой на лице. Я сомневался, что меня как-то можно отличить от того Ялана, который удирал из особняка де Виров на рассвете оперного дня, хотя мне и казалось, что это происходило вечность тому назад. Выходя из своего старого дома, я почувствовал, что за мной наблюдают. Это было не благоговение или любопытство при виде вернувшегося героя. Я смутное чувствовал загривком, словно был объектом пристального и хладнокровного изучения. Ощущение определённо было неприятным, так что я ускорил шаг и быстро пересёк двор. Я направился во дворец. Не к главным дверям бабушки, но в гостевое крыло, по лестнице в покои Большого Йона. Стражник на первом этаже сообщил мне, что Баррас по прежнему занимает свои комнаты, которые сейчас предположительно стали штаб-квартирой поисков его пропавшей жены. Когда я стучал в дверь, моё сердце билось сильнее, чем в Кровавых Ямах, когда я понял, что собираюсь совершить убийство. – Добрый день, сэр. – Поклонился мне безукоризненно одетый коротышка-привратник. – Как мне вас представить? – Ялан? – Голос Лизы донёсся откуда-то из приёмной. Сама она тут же прибежала, придерживая юбки по бокам, чтобы не запнуться. Баррас мчался почти так же быстро позади неё, бледный, с тёмными мешками под глазами. – Ялан… – Лиза едва не бросилась мне в объятья, прижав руки к лицу, словно на мне по-прежнему была вся та кровь, с которой я вошёл во дворец. – Ты… – Она так изучала моё лицо, что я задумался, не изменился ли я больше, чем предполагал. – Ял! – Баррас без колебаний бросился меня обнимать, не пытаясь изображать мужественные объятья. – Ял! Спасибо тебе, Ял! Спасибо! – Ну, хватит! – Я подождал, пока он ослабит хватку, и высвободился. – Плохая новость в том, что ты должен мне двух верблюдов… – Я заметил яростный взгляд Лизы. – Трёх! Трёх верблюдов! И хороших! – Всё тот же старый добрый Ял! – рассмеялся Баррас, ударив меня по плечу. – Говорю тебе, я не шу… – Спасибо! – И он снова принялся обниматься. Когда я наконец высвободился, уже казалось, что подходящий момент для разговора о стоимости верблюдов упущен. Баррас стоял, запустив руки в короткую копну каштановых волос, и в счастливом изумлении переводил взгляд с меня на Лизу и обратно. – Мы должны отпраздновать… Пир! – Я слишком долго был в дороге, чтобы отказываться от пира. – Я поднял руку, не давая ему сказать. – Но прямо сейчас у меня срочная встреча с нашим монархом. – Я посмотрел на Лизу, которая, припудрившись и надев драгоценности, выглядела просто очаровательно. Хотя мне она и в диких землях нравилась не меньше. – Свёрток, который я отдал тебе на хранение, всё ещё у тебя? Баррас выглядел смущённым, и стал чаще переводить взгляд с меня на Лизу и обратно. Лиза кивнула и достала ключ, завёрнутый в бархат, из какого-то карманчика, искусно скрытого в её юбках. Она передала его мне без тени колебания, и это что-то для меня да значило. Думаю, этот ключ не отдашь без малейшего сожаления человеку, которого не считаешь своим другом. – Спасибо. – И я на самом деле был благодарен. – Готовьте пир! – Я похлопал Барраса по плечу, поняв, что нелегко его и дальше ненавидеть. – Я заскочу позже, если всё ещё буду в состоянии ходить, когда Красная Королева со мной закончит. – Что ты натворил? Но я уже шагал прочь. – Позже!