*** Когда я прибыл к огромным дверям дворца, двор бабушки не заседал. На лестнице ожидали два лорда, Граст и Грен, и ещё темноволосый рыцарь с впечатляющими усами – Сэр Роджер, решил я. Все трое мрачно посмотрели на меня. Не думаю, что они меня узнали, но я враждовал со старшим братом лорда Граста, герцогом, так что проигнорировал это трио и без слов пошёл дальше. Перед королевскими дверями стоял тот же разодетый гигант, который впустил меня после моего возвращения с Севера – или быть может его кузен. Он склонил голову передо мной и сказал, что проследит, чтобы моя просьба об аудиенции была доставлена моей бабушке. Я сидел в тени колонн большой галереи и ждал, глядя, как элитные гвардейцы потеют в своих огненно-бронзовых доспехах на залитой солнцем лестнице. Просторный внутренний двор перед нами был пуст, как моё будущее. Я не знал даже, чего ждать от этого вечера. Смогу ли я и впрямь вытерпеть воссоединение Лизы и Барраса? Я подумал было встретиться с отцом, но Балесса сообщила мне, что кардинал неделей ранее слёг в постель. Болен, сказала она. Болен от вина, подозревал я… Дверь за моей спиной хлопнула, и, обернувшись, я увидел дядю Гертета, который оттолкнул гвардейца, хотя тот и так стремительно отходил с его пути. Лорд Граст и лорд Грен быстро заняли места по бокам от него, а наиболее вероятный наследник (или, как его чаще называли, наиболее невероятный) помчался по лестнице. – Если бы только она не была моей матерью… – Гертет ударил кулаком себе в ладонь. Это выглядело бы грозно, если бы он не был седеющим пузатым мужчиной скромного телосложения под пятьдесят. Я уверен, его мать до сих пор легко могла положить его на колено и звонко отшлёпать. Не говоря уже о том, что она могла одним ударом свалить этого маразматика с ног, выбив половину зубов. – Городу нужен король, а не чёртов стюард. И король нужен такой, который останется здесь и будет исполнять свои обязанности, а не свалит в какую-то безумную экспедицию. Время-то смутное, парни, смутное время. Королева, которая в смутное время оставляет свой трон, по сути практически отрекается… – Мой дядя заметил, что я сижу, развалившись, в тени. – Ты! Один из мальчишек Реймонда? – Он ткнул окольцованным пальцем в мою сторону, словно обвинял меня в том, что я сын его брата. – Я… – Мартус? Дарин? Будь я проклят, если смогу вас различить. Вы все одинаковые, и ни один не похож на отца. – Гертет с двумя лордами по бокам прошёл мимо меня, а сэр Роджер за ним следом. – И что Реймонд ожидал, вспахивая заморские поля? Но он был не единственным пахарем, это уж точно. – Он удалялся прочь, и его голос разносился по двору, стихая по мере того, как он удалялся. – Эти индусские девушки просто ничего не могут с собой поделать… Я быстро вскочил на ноги, не задумываясь. Моя рука схватила рукоять ножа. Во мне поднималась волна гневных слов на защиту матери, и они не сорвались с губ только потому, что ещё не соединились в связное предложение. – Принц Ялан. Я посмотрел вверх. Надо мной маячил огромный гвардеец. – Королева хочет вас видеть. Я метнул злобный взгляд в спины удаляющегося Гертета и его прихлебателей – в праведном мире такой взгляд воспламенил бы их, словно факелы – и выругал сам себя. Нельзя заставлять Красную Королеву ждать. Четыре гвардейца проводили меня в пустой тронный зал, который был мрачным, несмотря на яркий солнечный свет, льющийся через высокие зарешеченные окна. Вокруг помоста горели лампы, и бабушка сидела, удобно устроившись на главном стуле Красной Марки. Две её советницы стояли позади неё в тенях – Март, широкая и торжественная, и Уиллоу, тощая как хлыст, и с кислым видом. И ни следа Молчаливой Сестры. – Внук, ты изменился. – Расположение бабушки легко может пригвоздить человека к полу. Я почувствовал свалившуюся на меня тяжесть, но всё равно, успел удивиться тому, что она признаёт наше родство. – Мальчик, который отправился в путь, не вернулся. Где ты его потерял? – В какой-то таверне по дороге, ваше высочество. – Правильный ответ был бы "в Аду", но мне вовсе не хотелось об этом говорить. – И тебе есть, о чём рассказать, Ялан? Уверена, ты не попросил бы аудиенции без хорошей причины. Твои северные друзья ускользнули от моих солдат. Возможно, в путешествии ты снова с ними встретился? Я глянул по сторонам в поисках Молчаливой Сестры. Знала ли бабушка наверняка, что я делал с тех пор, как покинул город? Открыло ли молчание моей двоюродной бабушки это в качестве пророчества ещё прежде, чем течение дней превратило его в мою личную историю? – Я нашёл их. Снова получил ключ. И вернул его в Вермильон. Красная Королева вскочила со стула с удивительной для такой старой женщины скоростью. Она возвышалась надо мной, стоя на помосте, со шпорами воротника, веером развёрнутого над головой. Даже если бы мы стояли на одном уровне без башмаков, она была бы выше меня, а таким даже из мужчин немногие могли похвастаться. – Ты хорошо поработал, Ялан. – Её губы плохо подходили для улыбок, но она оскалила зубы, и это было почти похоже. Она спустилась вниз и остановилась в трёх шагах от меня. – И впрямь очень хорошо. Я заметил между нами её руку, протянутую ладонью вверх. Ту же самую руку, держащую алый меч, я видел в своих снах про Амерот. – Я… хм… у меня его с собой нет. – Я быстро шагнул назад, по шее внезапно полился пот. – Что? – Раздалось самое резкое и холодное слово из всех, что я слышал. – Я… не…. – Ты оставил его где-то? – Её брови поднялись весьма высоко. – Нет безопасного места… – Она оглянулась и махнула рукой стражникам у стен, державшим ладони на эфесах. – Живо, все вы. Отправляйтесь в Римский зал, сопроводите принца Ялана с… – Я отдал его своему двоюродному деду Гариусу, – сказал я. – Ваше высочество. Бабушка подняла обе руки ладонями наружу, и все в тронном зале замерли. Стражники остановились на полпути ко мне. – Что? – Клянусь, она этим словом могла бы заколоть кого-нибудь до смерти. Я стиснул зубы и собрал всю свою храбрость. – Я отдал его своему двоюродному деду. – И зачем ты так поступил? – Она схватила меня за куртку под плечами. – Со… – Притянула меня к себе. Слишком близко. – … мной? Мы теперь смотрели глаза в глаза. И странно, тревожно, но тот же самый красный прилив, что поднимался во мне, когда я стоял перед Мэресом Аллусом в Кровавых Ямах, поднимался во мне и теперь, и я скривил губу в полуухмылке. – Я потерял его корабли. Проиграл их. – Я говорил слишком громко. Никаких "высочеств". Ни извинений. – Я был ему должен. От Лизы и Барраса я ушёл в восточный шпиль над Бедным дворцом и взобрался по длинной лестнице. Я рассказал старику о своей неудаче и сел со склонённой головой, ожидая его суждения. Вместо гнева он с трудом приподнялся немного на подушках и сказал: – Я слышал, у тебя есть соляные копи. – У меня есть опцион на выкуп Крптипских копей у Силаса Марна за десять тысяч золотых крон. Я свободен от долгов, и у меня есть ещё две тысячи. – То есть тот, кто предложит тебе ещё восемь тысяч, может запросить за них высокую цену? – Да. Башню я покинул с распиской на восемь тысяч и соглашением, что Гариус будет владеть двумя третями копей. Уходя, я оставил бархатный свёрток у подножия его кровати. – Дедушка Гариус, это ключ Локи. Не трогай его. Он создан изо лжи. И тогда я ушёл, хотя он кричал мне вернуться. Я неразумно быстро побежал по лестнице, чувствуя что-то новое – или по крайней мере то, чего не чувствовал уже очень давно. Я чувствовал лёгкость. – Значит, я плачу за твои неудачи! – Красная Королева пихнула меня, и я отшатнулся. – У тебя есть обязанности перед троном! А твои долги не моя забота. – Она уже рычала, давая волю гневу. Мой гнев выскочил из горла прежде, чем я смог его обуздать. – Я оплачивал твои долги, бабушка! – Я перестал отступать. – Я отдал ключ Гариусу. Ты забрала его трон. А ты… – я, не глядя, указал на то место, где стояла Молчаливая Сестра. Теперь я её чувствовал, словно иголку в своей плоти. – А ты забрала его силу. Я отдал ему то, что ни одна из вас не сможет забрать. Вы можете попросить, и он может согласиться, потому что он любит эту землю и этот народ, но вы не сможете забрать. Когда помещаешь калеку в высокую башню, всё ведь сразу понятно. Сто семь ступенек не похожи на приглашение присоединиться к миру! Я же поставил его в самый центр. – Я выдохся, и мои плечи поникли. Гнев иссяк быстрее, чем пришёл. Красная Королева возвышалась передо мной, вдыхая, чтобы снова зарычать. Но так и не зарычала. Выражение её лица смягчилось, буквально чуть-чуть. – Ступай, – сказала она. – Мы поговорим об этом в другой раз. – Взмахом руки она отпустила меня, и я повернулся к двери, изо всех сил стараясь не побежать. Я увидел Молчаливую Сестру, стоявшую там, куда я указал. Лохмотья, кожа и блестящие глаза. Сложно сказать, что она думала на этот счёт. Она оставалась недоступной, как алгебра. ДЕВЯТЬ Я вернулся в Римский зал и нашёл там брата Мартуса в плохом настроении, который только и ждал, в кого бы вцепиться. – Вот ты где. Чёрт, куда ты исчезал? – Он вышел из коридора в вестибюль. – Были дела с… – Ну, это неважно. Хорошо, что ты почистился. Повезло тебе, что тебя не подстрелили, как гу?ля. – Гуля? – Да, чёртова гуля. Ты не знаешь, что тут творится? Чёрт, да где же ты пропадал? Под скалой? – Ну, какое-то время, да. Но в последнее время – Марсейль, Пиратские острова, Либанская пустыня и Ад. Так что происходит? – Беда! Вот что происходит. Бабушка ведёт южную армию в Словен на какую-то бездумную кампанию. На Словен-то ей вообще-то наплевать, её интересует какая-то ведьма. Говорит, что её укрывают герцоги Словена. Целую армию! Ради одной женщины… А хуже всего то, что мою часть оставляют здесь. – Да, это хуже всего. – Я собрался идти дальше. Живот у меня был пуст, и появилось внезапное желание наполнить его чем-нибудь вкусненьким. – Этот чёртов Грегори де Вир. – Мартус протянул руку и схватил меня за плечо, не давая мне уйти. – Его пехота составляет авангард. Он вернётся треклятым героем! Точно говорю. Он потом годами будет изображать эту кампанию в офицерской столовой, выставляя виноградины: "Словенская шеренга удерживала гребень", и толкая вишни: "Пехота Красной Марки атаковала с запада…". Чёрт его дери. А эта старуха оставляет меня присматривать за городом. – Ну. Неплохо будет, если тебе удастся сохранить его целым. – Я почесал живот. – Но неужели на это нужно… сколько вас. Кстати? – Две тысячи человек. – Две тысячи человек! – Я стряхнул с плеча его руку. – И от чего ты собираешься нас защищать? Это же Вермильон! На нас никто не собирается нападать. – Идиот, я же только что сказал тебе! – Не хочешь же ты сказать… постой, гули? – Гули, клок-и-боли, ходячие трупы. За последнюю пару месяцев их видели повсюду в городе. Стражники, конечно, со всем управляются, но горожане нервничают. А их уже и армия Юга на улицах города достаточно пугает. – Ну… бережёного бог бережёт, наверное. А я буду крепче спать в чьей-нибудь кровати, зная, что ты патрулируешь улицы, брат. – С этими словами я повернулся и быстро зашагал прочь, чтобы больше никакая рука меня не остановила. Как бы ни хотелось мне оставить государственные дела государственным людям, я вдруг понял, что никак не могу выкинуть из головы стенания Мартуса. Я не сильно печалился о том, что он утратил шансы на славу – но меня беспокоила мысль, что бабушка уводила армию как раз тогда, когда в Вермильоне появились реальные доказательства тех угроз, о которых она твердила годами. Вопросы без ответов снова привели меня к лестнице Гариуса. Я сомневался, что Красная Королева будет обходительной со мной, особенно после нашей последней встречи, и, если честно, не знал во всей Красной Марке никого, кроме Гариуса, кто одновременно и обладал информацией и был готов поделиться ею со мной.