– Открой! Проход задрожал, перед нами раздался шум, словно гигант скрежетал зубами, и через подошвы сапог я почувствовал вибрацию. – Открывайся, чёрт возьми! Именем Локи! Я почувствовал острую боль между глаз, и где-то в толще стены сломалось что-то неразрушимое. Дверь отодвинулась в нишу в стене. – Замки? Зодчих очень крепкие, – сказала Кара и толкнула меня вперёд. Комната за дверью осветилась, как только я переступил через порог. На дальней стене господствовало огромное зеркало. Я говорю, что это было зеркало, хотя оно показывало лишь святилище Синей Госпожи. Ничто в той комнате не шевелилось, и можно было подумать, что это картина. Зеркало было высотой футов в девять и шириной с мои разведённые руки. Края преломлялись странными узорами, расходились зеркальными усиками, переходящими в своеобразный блестящий дым или пыль. Я сделал ещё шаг и остановился, взмахнув руками, пытаясь не сделать следующий – что было нелегко, поскольку остальные столпились за моей спиной. – Стойте! – Почему? – спросила Кара за моим плечом. Я махнул рукой вместо ответа, показывая указательным пальцем на ярко-жёлтую штриховку, которая лентой шла по полу, поднималась по стенам и проходила по потолку. – Там нет защиты. – Да что там может быть плохого? – Снорри схватил меня за плечо и толкнул вперёд. За удар сердца я оказался лицом к лицу с Джоном Резчиком, на лице которого играла ухмылка черепа – что было куда ужасней ярости. Железные пальцы сомкнулись на моём плече и ключице. Снорри дёрнул меня обратно, и я с криком освободился. В тех местах, где Джон Резчик почти ухватился за меня, кожа была содрана и покрыта синяками. Мы со Снорри отпрянули, викинг врезался в стену, а мне удалось медленно осесть на пол. Джон Резчик бросился вперёд… и ударился в невидимые щиты, расширяясь и расплываясь, как жидкость по стеклу. – Он исчез, – сказал Снорри, поднимая меня. – Какого чёрта ты делаешь? – закричал я. – Испытываю. – Чёрт, в следующий раз испытывай на себе! – Я оправил рубашку, а потом осторожно потёр оставленные Джоном Резчиком царапины. Было больно. Поморщившись, я увидел, что Снорри воспользовался моим советом и шагнул вперёд, держа перед собой наискось топор, словно барьер, которым он надеялся отразить нападение. Почти немедленно земля разверзлась, осыпалась, и открылся разлом, как тот, в пещере Эридруина в Харроуфьорде – тот, который поглотил тень Келема обратно в Ад. Оттуда, завывая, выползла грязная Эйнмирья, и от этих звуков мне захотелось воткнуть по ножу в каждое ухо, чтобы ничего не слышать. Когда дочь Снорри подняла своё бескожее лицо, вокруг неё взлетели мухи, извергнутые из ямы десятками тысяч. Я видел её руки, у которых на конце каждого пальца темнел жуткий чёрный коготь. А потом уже я не видел ничего, кроме жужжащих мух, пока Снорри не выскочил за жёлтую черту, и весь кошмар не распался на исчезающие фрагменты, как дым, поднимающийся в спокойный воздух. Снорри согнулся пополам возле стены, его лицо было скрыто под тёмной копной волос. Долгую минуту никто не говорил. Я смотрел на зеркало, на фальшивое спокойствие святая святых Моры Шиваль, молясь, чтобы Синяя Госпожа не вернулась от того, что удерживало её где-то в другом месте башни, и не увидела, что мы за ней наблюдаем. – Извини. – Снорри, наконец, заговорил. – Напрасно я толкнул тебя вперёд. Сложно бывает понять глубину страха другого человека. – Можно бросить что-нибудь, чтобы разбить зеркало… – предложил Хеннан. – У меня кончились камни, – сказал я. – И я предпочёл бы не терять мой меч. Плюс, нет никакой гарантии, что зеркало разобьётся… – Я искоса глянул на Снорри. – А топор – отличное метательное оружие… Снорри сердито посмотрел на меня, отошёл от стены, вытащил из ножен на моём бедре кинжал и метнул в зеркало. Клинок попал прямо в центр с такой силой, что в человека он вонзился бы по рукоять… и отскочил, перелетев назад через нарисованную границу. Кара прошла мимо нас, пока я подбирал кинжал. – Если я приложу это к зеркалу, – Кара раскрыла ладонь, показав железную табличку с руной размером не больше ногтя моего пальца, – и скажу "бриота", что на старом языке означает "разбейся", оно разобьётся. Я махнул в сторону зеркала. – Пожалуйста. Кара прищурилась, глядя на меня, потом шагнула к границе и потянулась к ней пальцем. Она двигалась так медленно, что мне казалось, будто она неподвижна. Но всё равно, эффект оказался неожиданным. В том месте, где её палец коснулся границы щита, распустилась тьма, разлилась, словно капли чернил по воде. За несколько мгновений ночь поглотила пространство перед нами, и нас окутала проникающая тишина. Никакого звука. Я задержал дыхание. А потом раздался еле слышный треск. Словно доска пола под ногой. Кара отдёрнула руку, словно её укусили. – Я не могу туда пойти, – прошептала она. Я содрогнулся от мысли о тьме, которая может напугать присягнувшего тьме мага. От страха она стала казаться старше, словно из неё высосало что-то ценное. Она глубоко вздохнула, как только тьма исчезла. – Я пойду. Я резко развернулся. – У меня получится. – Голос тихий, но твёрдый. Хеннан протянул руку Каре. – Дай мне руну. – Ты не можешь. – Снорри покачал головой. – Ты же видел, каково там. И волноваться надо не о том, что ты видел, а о том, что в тебе есть такого, что вырвется наружу. Здесь эффект намного сильнее, чем на поверхности… Хеннан проигнорировал Снорри, не отрывая взгляда от Кары. – Ты сказала, что я должен пойти с ними. Ты сказала: "Кто может быть ценнее, чем тот, чья семья много поколений сопротивлялась зову Колеса?" – Да, но… – Кара запнулась. – Это совсем другое. Ты же видел… – Любой, кто подходит близко к Колесу, может назвать себя аномагом, – перебил её Хеннан. – Ял заставил землю разверзнуться и поглотить кого-то. – Он изобразил руками этот жест. – Но большинство из них недолго были аномагами. И Колесо их убивает. – Золотые слова! – сказал я. – И смерть эта не из приятных. Ты безумец, если хочешь туда пойти. – Я понял, что не хочу смотреть, как умирает парень. – Дедом моего деда был Лотар Вейл. Он пользовался магией ближе к Колесу, чем кто-либо до или после него, и так десять лет – а потом нашёл в себе силы уйти! Вот почему моя семья не чувствует зова. Кровь Лотара течёт в наших венах. Ужасы не приходят за нами. – Нужно быть опытным лжецом, чтобы заметить колебание, но я-то знал, что он всего лишь гадает. – Ты сам не знаешь, что говоришь, – сказала Кара. – Пусть попробует, – проворчал Снорри. – Что? – Кара схватила парня за руку, словно он в любой миг мог броситься за границу. – Он уже достаточно взрослый и сам знает, что делает. Через два года он станет мужчиной. Если только мы не потерпим здесь поражение, и тогда через два года уже ни у кого ничего не будет. – Снорри махнул рукой в сторону зеркала. – Если мы его не разобьём, то Синяя Госпожа нас увидит, и как думаешь, она возьмёт его себе в помощники? Или убьёт вместе со всеми нами? Кара ничего не сказала, но протянула руку – железная пластинка темнела на её светлой ладони. Хеннан взял её, провёл руками по рыжей копне волос, нервно глянул на меня и на Снорри, а потом поставил ногу за границу. Сделал ещё один шаг. Он уже целиком был в незащищённом участке, оглянулся назад, губы дёрнулись в улыбке. – Быстрее! – махнула ему Кара. Как только он снова повернулся к зеркалу, воздух вокруг него забурлил, и Хеннан быстрыми шагами двинулся вперёд, выставив руки перед собой, словно прорывался через паутину. Вокруг него двигались полупрозрачные фигуры, словно сделанные из стекла – они выглядели всего лишь как искажения поверхностей, отражавшие и преломляющие свет. Когда он приблизился к зеркалу, одна из фигур потемнела и стала цветной. Нечто похожее на змею схватило его запястье, когда он вытянул вперёд руку с табличкой. – Нет! – Голос Хеннана был скорее рассерженным, чем испуганным. Змея, или щупальце, или ус стал стеклянным, как только парень на него уставился, снова став полупрозрачным, и Хеннан прижал пластинку к поверхности зеркала. – Бриота. – На миг слово повисло в воздухе, дрожа сквозь еле видимые кошмары, которым Колесо старалось придать форму. В следующий миг зеркало с пронзительным звоном треснуло, и у меня в ушах зазвенело. По нему снизу доверху побежала паутина трещин. Немедленно резко зазвонил клаксон, белые огни запульсировали красными оттенками от цвета раскалённых углей до ярко-алого. Хеннан развернулся, стряхивая полупрозрачные руки, и стал проталкиваться мимо фигур, видневшихся со всех сторон, или прямо сквозь них. Воздух вокруг него затуманился, покраснев, как кровь, от огней сигнализации. – Не останавливайся! – взревел я. Остался ярд. На его скуле появилась тонкая алая линия – стеклянный коготь царапнул его. Туман становился всё гуще. Мы все втроём стояли у черты, крича ему, чтобы он не останавливался. Он пробился ещё на фут, двигаясь мучительно медленно, и на его лбу появился новый порез, из которого потекла кровь. Мы потянулись к нему, хотя к счастью мне хватило ума сделать это на долю секунды позже остальных. Кара была быстрее всех, погрузив руку по плечо в абсолютную тьму, которая заполнила всё в тот миг, как её пальцы пересекли черту. Пусть и в темноте, но она схватила парня и вытащила его к нам. Я в свою очередь схватил её, и она отступила назад. Её рука казалась неповреждённой, но вёльва лежала у меня на коленях, дрожа так, словно тонула в Норсхеймском море, никак не могла вздохнуть, уставившись куда-то широко раскрытыми глазами. – Ты в порядке, – Снорри поднял её с меня. Я встал, подняв Хеннана на ноги. Тряпкой из кармана стёр кровь с его глаз. С минуту мы стояли и ждали, когда наши сердца прекратят свои попытки пробиться из груди. Кара высвободилась от Снорри и принялась обрабатывать раны Хеннана какой-то пастой из кожаного мешочка – испуганную девочку снова изгнали в ту часть разума, где Кара её держала, и с нами снова была вёльва. – Надо идти. – Я уставился назад через дверь. Бабушка сказала, что Молчаливая Сестра узнает, когда разобьётся зеркало. Сейчас они, наверное, уже начали последний штурм башни, и я не горел желанием узнать, нет ли у Синей Госпожи других трюков в рукаве. Хеннан взревел, и, оглянувшись, я увидел, как воздух вокруг его плеч слегка затуманился, а потом померк, словно щиты, которые когда-то держались у нарисованной границы, теперь поддавались, расколотые, как и зеркало. Заставив всех двигаться, я пропустил Кару вперёд с картой и ускользнул в середину нашей маленькой группы, сразу за Хеннаном. – Отлично справился, парень. – Я стукнул его по плечу, постаравшись выразить одобрение в духе Снорри. – Если я всё ещё маршал, то когда вернёмся в Вермильон, представлю тебя к медали. – Я тихо покатал во рту слово "когда". Я всё ещё не знал наверняка, что сделаю, когда ключ окажется в последнем замке. Я может и отрезал Синюю Госпожу от возможности пройти через фрактальное зеркало, но её слова всё ещё могли до меня дотянуться. Я мог стать богом в новом мире – или сгореть вместе с крестьянами в старом… – Смотрите! – Мы добежали до одной из фасеток фрактального зеркала, покрытого радиальной паутиной трещин, но Кара указывала не на повреждение, а на комнату за ними. – Я не вижу… – А потом увидел. Вся комната слегка содрогалась, и белые клубы мелкой пыли от штукатурки стали оседать на отполированную мебель. – Пошли! – Время у всех истекало всё быстрее и быстрее. Теперь подошло к концу время Синей Госпожи, и почему-то я сомневался, что она послушно отправится в свой последний сон. ТРИДЦАТЬ ДВА Кара вела нас по брюху спящего левиафана – устройства, раскрутившего то Колесо, которое когда-то вело корабль вселенной по прямому пути через бесконечную ночь. Устройства, которое даже сейчас толкало Колесо дальше и дальше от истины, угрожая в любой момент сбросить нас с какого-то обрыва в падение, от которого могли расколоться миры.