Мольба Саша проснулся от отдаленного гула. Он сел на кровать и взглянул на электронные часы на тумбе. Уже одиннадцать утра. Клочки непонятного сонного видения медленно сгорали в его пробуждающемся сознании. В двери его покоев постучали. – Ваше Высочество… – К нему зашла Джоан и при виде почти обнаженного сонного монарха тут же опустила взгляд. – Прошу прощения. – Что происходит? – Саша встал и прошел к шкафу. – На площадке на заднем дворе приземляется вертолет. Саша резко открыл дверцы. – Странно, мы никого не ждем. – Я созвала прислугу на задний двор. Они готовы открыть огонь по вашей команде. – Еще успеете пострелять. Давайте сначала узнаем, кто и зачем нас потревожил. Джоан кивнула и вышла из покоев, закрыв за собой дверь. Одеваться пришлось в спешке: он надел узкие черные брюки с высокой талией, напоминающей утягивающий корсет, свободную винтажную рубашку бежевого цвета, подтянул повыше пышные рукава, обулся в черные оксфорды и собрал волосы в высокий хвост. Затем спустился вместе с Джоан и вышел на задний двор. Пять служанок стояли с пистолетами наготове. На несколько секунд вертолет словно замер над землей, а затем мягко сел на площадку. Когда лопасти замедлили ритм и создаваемый ими поток ветра ослаб, Саша вместе с Джоан подошел к вертолету и обратился к пилоту: – Кто вы? При виде пистолета, направленного ей в голову, женщина в кабине сняла шлем и подняла руки. – Всего лишь пилот частного вертолета, – заговорила она громко. – Меня попросили привезти вам кое-кого. – И кого же? Двери задней кабины с затемненными стеклами сдвинулись в сторону. Моника Хьюз, напуганная видом оружия, подняла руки. – Ваше Высочество, не стреляйте! – Кто вы такая? – Джоан крепче сжала рукоять пистолета. – Стой! – Саша опустил ее вытянутые руки, не сводя недоверчивого взгляда с ученой. – Я знаю вас. Вы должны быть мертвы. – Должна, и все же я здесь. – Моника слабо улыбнулась ему. – Меня с важной для Германской империи информацией послала к вам Рейн. – Вы создали горгонов, которые убили сотни германских солдат и убьют еще тысячи. Почему мы должны принять вас? – Да хотя бы потому, что меня саму едва не убили свои же! – Она может оказаться шпионкой, – прошептала Саше Джоан. – Ее нужно тщательно проверить. – Я не знала, в каких целях на самом деле мои горгоны понадобились британскому правительству! – В голосе прозвучало сожаление. Моника замолчала, а затем, набравшись уверенности, выдала потоком: – Я создавала их для защиты страны, а не для нападения на другие государства. Когда я поинтересовалась, зачем королеве тысячи горгонов, она увидела во мне угрозу. Человек, которому приказали меня убить, смилостивился надо мной и скрывал несколько месяцев. Я не желаю войны, мне это ни к чему. Моя племянница рисковала своей жизнью, спасая вашу, и снова рискнула, отправив меня сюда. Взгляните на меня! Я… – Она сглотнула ком в горле. – Мне жаль, правда! Есть и моя вина во всем, что происходит сейчас, и я здесь, чтобы помочь Германской империи! Она видела, что принц сомневается, и добавила: – Если вы не хотите меня принимать, то хотя бы выслушайте это: вы не сможете уничтожить ядро ЗНР. Вы сможете только оборвать к нему доступ для простых людей. Сам мир уничтожить невозможно. Саша переменился в лице. – Хорошо, – решил он. – Выходите из вертолета и следуйте за Джоан. Вас досмотрят, а после, если вы та, кем являетесь, мы поговорим о вашей информации. – Конечно, я только «за»! Саша ожидал, что досмотр Моники продлится не дольше пятнадцати минут, но вот минуло полчаса, и ее, в новой одежде и обуви, куда вошли джинсы, свободная голубая рубашка поверх белой майки и кеды, завели к нему в покои. Моника вся сжалась от страха и напряжения. – Ваши люди хорошо работают, – учтиво улыбнулась она. – Потому что я хорошо им плачу. Саша не одарил ее ответной улыбкой и лишь махнул рукой на кресло. Моника послушалась его безмолвного распоряжения и села. – Вы сказали, что уничтожить ЗНР невозможно. А теперь подробнее. – Верно. Как вы уже наверняка знаете, Зазеркалье Нашей Реальности – это самостоятельный мир, созданный из эфира, добытого путем запечатывания человеческой души. Детей в частности. – Откуда вы об этом знаете? – Данные о ЗНР после экспериментального и первого официального запусков, когда погиб Уильям Дэвис, конечно же, никуда не делись. Они хранились в архивах британского научного сообщества, и мне как ученому не из последней категории разрешен к нему доступ… А вы, собственно, откуда знали о ЗНР? – Большую часть информации рассказал один знакомый, а остальное собирал по крупицам в архивах. Так почему нельзя уничтожить ЗНР? И почему вы об этом заговорили? Моника перестала мять руки и ответила бесцветным голосом: – Видите ли… После того как меня решили убить, я сразу поняла, что мое детище хотят использовать в военных целях не для защиты, а для нападения. Возникал вопрос: зачем? А тут еще и эти скандалы с ЗНР, ваши заявления на дуэли. Все это навело меня на мысль, что королева устроила войну только ради ЗНР. Следовательно, вы должны были его или хорошенько спрятать, или вовсе уничтожить. Спрятать если даже и выйдет, то какой ценой? А уничтожение – верный выход. Вот только, как мы знаем, ядро ЗНР создано из эфира. Из душ, по сути. Это не физическая материя. Уничтожить ее полностью невозможно, поскольку она – настоящее детище закона сохранения энергии. Мы можем уничтожить саму пластину, распылить до атомов, то есть, по сути, преобразовать, но эта энергия – мир, сокрытый в ядре, – останется. Мы лишь уничтожим к нему доступ для простых людей. – Что значит «простых людей»? – Всех, кроме тех, кто попадал под излучение ЗНР. – Получается, что дети ЗНР будут иметь доступ к его миру независимо от пластины и компьютера? Но как? – Не знаю. Дети ЗНР после облучения уже не могут считаться обычными людьми. Перед ними открываются возможности, которые другим недоступны. Наш мир многогранен. В нем происходит много того, что ни наука, ни религия не в силах объяснить, и потому со слов очевидцев или даже при взгляде на реальные снимки появляется ощущение, что это какой-то бред… – Люди часто нарекают бредом то, что не в силах осознать, – перебил ее Саша со снисходительным видом. – Мы рвемся в космос исследовать новые планеты, на которые никогда не попадем, тратим на это миллиарды, когда толком не изучили ту планету, на которой живем, не решили глобальные проблемы, не придумали вакцины от страшных болезней, не покончили с войнами, голодом и жаждой раз и навсегда. Мы неправильно расставляем приоритеты. Люди вообще часто поступают неправильно и никогда этого не осознают. – Он разочарованно вздохнул. – Я сам участник этого абсурда. И все же он меня доконал. Я хочу с ним покончить. – Саша поднял на Монику многозначительный взор, и она вздрогнула. – Но сам я больше не справляюсь. Боюсь не успеть все сделать. Если вы действительно хотите помочь, то можете начать с плана по уничтожению вашего детища. – Вы хотите, чтобы я… Но как же, Саша! – Странно, что вам самой это не пришло в голову. – Он встал перед ней. – Я понимаю вас. Тяжело уничтожать то, что создали собственными руками, как и тяжело наблюдать за его гибелью. Однако же… – Он сел на корточки. Алые, будто светящиеся глаза смотрели ей в душу и сеяли в ней холод до мурашек. Голос его звучал так низко и устрашающе, что Моника невольно вздрогнула. – Быть может, вы не знали, но один британский солдат, сидя в вашем горгоне, раздавил голову моей подруги. Я не видел, как он это сделал, но я видел ее страдания, когда она умирала у меня на руках. Я ничем не мог помочь. Понимал, что не смогу ее восстановить. Сидел и ждал, когда она умрет. Я никогда не испытывал ничего подобного. В эти самые минуты я понял, что кого бы из себя ни строили люди и кем бы они ни были, перед смертью все они жалки и беззащитны. Ты начинаешь понимать, что все происходящее вокруг – пустое и бессмысленное – однажды канет в небытие, а все, что этому предшествует, лишь игра на миллиардах переплетенных струн жизни. И ты никак на нее не влияешь. Ты лишь думаешь, что способен на все. Но это самообман. Ты частица пыли на объективе этого мира. Ты ничто, и все, что дорого тебе, мало того что временно, но еще и невероятно хрупко. Оно пока с тобой лишь благодаря удачным стечениям обстоятельств. Вся жизнь – сплошное стечение обстоятельств. И ты однажды лишишься всего, что дорого тебе, как лишались все. Вы знаете об этом чувстве, мисс Хьюз? В холодном поту Моника то сжимала в пальцах джинсы, то разжимала. – Я хотел похоронить свою подругу, но Бундестаг конфисковал ее у меня, как какую-то вещь, и прямо сейчас, пока вы сомневаетесь, разбирает ее на части. Если вы не придумаете, как уничтожить свое же оружие, я промою вам мозги, а после сдам властям Великобритании, которые с удовольствием понаблюдают за вашей предсмертной агонией. Вы поняли меня? Моника раскрыла рот. Она закивала прежде, чем застрявшие в горле слова сорвались с ее языка: – Д-да, конечно. – Прекрасно, – Саша направился к лифту, – тогда не будем терять время. * * * Отель «Гранд-Делиуар», как и в первое посещение, был полон людей. В этот раз впечатление от его роскошного вида при дневном свете было гнетущим, а все потому, что каждый метр двадцатиэтажного замка напоминал Александру о днях его окрыляющей влюбленности, беспричинной ревности и глупости. Он не мог поверить, что никогда больше не испытает ни любовных терзаний из-за, как ему тогда казалось, неосуществимой мечты быть рядом с Каспаром, не будет искать повода и момента как бы случайно коснуться его, не придется больше прятать свой влюбленный взгляд и бояться раскрытия своих чувств. Все это в прошлом, но будущее не было лишено новых трудностей. Встреча проходила в его старом номере. Александр постучал в дверь и был тут же встречен богатейшим человеком на Земле. На Александра повеял аромат дорогого восточного парфюма в сочетании с едким запахом сигары, которую Дирк, точно барон, важно держал меж пальцев с нанизанными на них кольцами с крупными камнями. Свободной рукой он провел по идеально зачесанным назад русым волосам, окинул Александра оценивающим поглощающим взором и изобразил кривую улыбку. – Здравствуйте, мистер Марголис. – Как я рад видеть вас, мой старый друг. Ну же, не стойте в дверях. Проходите поскорее! Он прошел в номер, ладонью указал королю на кожаный диван, сам сел напротив и положил сигару в пепельницу на столе, разделявшем их. – Как дела, Ваше Величество? К слову, как вам повышение? И снова Дирк, несмотря на добродушные улыбки, внушал Александру отталкивающее чувство. – Нисколько меня не радует. – Вы напряжены. Что-то случилось? – Ни за что не поверю в то, что вы не знаете. – Александр призвал на помощь улыбку, но глаза его передавали глубокую печаль, и вместо ожидаемой усмешки и тирады об отношениях от Дирка он получил первый вопрос, выбивший почву у него из-под ног. – Вы нуждаетесь в моей помощи?