– И я должен поблагодарить тебя? – повысил Саша голос. – Где ты был все это время, пока они делали это со мной?! – Я не всеведущ. К сожалению, узнал обо всем очень поздно. Поверь, если бы орден знал, чей ты сын, они бы предпочли умереть, нежели оставить на тебе хоть один синячок. – Если намекаешь на то, что ты великодушно снизошел до спасения родного сына, то ты, хочу напомнить, опоздал. – О чем несказанно жалею. Но ты выстоял даже перед ЗНР и стал тем, кто ты есть. – Я хочу знать, как так получилось, что… Я уже понял, что мама изменяла отцу с тобой… – Как и он изменял ей с множеством своих женщин. Видишь ли, твоя мама не хотела замуж за твоего отца. Да и он не хотел этого брака. Как сейчас помню его слова: «Не хочу быть монархом, у которого не будет любовниц». Вот он и завел их целую кучу. А твоя мать отличалась… как бы сказать об этом тебе, ее сыну… особой чувствительностью. Говоря прямо, она была нимфоманкой, каких поискать, и какое-то время даже принимала препараты, подавляющие либидо. Это длилось недолго, и она сорвалась. А затем еще раз, и еще, и так до тех пор, пока не сошлась со мной. Когда она узнала о том, что ждет ребенка, на выбор у нее было четыре предполагаемых отца, считая законного супруга. Она очень боялась, что ты не будешь похож на него, ведь тогда всем, включая народ, станет ясно, что ты незаконнорожденный. К счастью, ты родился ее полной копией, а тест ДНК показал, кто настоящий отец. Меня лишили права общаться с тобой во избежание разрушения репутации Клюдеров – только приходить якобы по делам. Мне было этого мало, и я подарил тебе тот мяч, чтобы знать, где ты находишься. Метод ненадежный, но ты ведь действительно его везде с собой таскал, пока ЗНР не вернуло тебе ум и ты не отдал его российской принцессе. Дирк подошел вплотную к Саше и окинул его внимательным взором. – Единственное, что ты взял от матери, – каштановые волосы и изумрудные глаза. От бабушки с дедушкой, возможно, немного ума, но все остальное – мои гены. Саша процедил сквозь зубы: – Мой ум во многом – дар и проклятие ЗНР, которое рано или поздно… – Еще до ЗНР ты был умным, смышленым мальчиком. ЗНР лишь вернуло утраченное и ускорило процесс обучения. Не более. Если для тебя ЗНР в крови – проклятие, то избавься от него. – Тогда я не смогу совершить запланированное. – Ты возлагаешь на себя огромные надежды и берешь не менее огромную ответственность, несмотря на юный возраст и колоссальную вероятность провала? – Дирк рассмеялся. – Да, ты точно мой сын. Настоящий Марголис. – Я не Марголис! – прикрикнул Саша, подаваясь вперед так, что Дирку пришлось шагнуть назад. – Мне противно все, что есть во мне от тебя. Мне противно даже находиться с тобой в одном помещении, особенно после того, что ты сделал. Я ненавижу свое происхождение. Радует только одно: несмотря на общую кровь, мы с тобой ни капли не похожи. Тень удовольствия от их разговора сошла с лица богача, и показался другой Дирк, которого Саша еще ни разу не удостоился чести видеть. Этот Дирк был холодным и, казалось, самым рассудительным и благоразумным человеком на земле: – Ты глубоко заблуждаешься. Ты рос в условиях, отличных от моих, – в этом заключается единственное различие. Но в тебе такое же начало, как и во мне. Рано или поздно ты станешь как я. – Однако же эти условия определили всю мою жизнь. Я готов преодолеть все трудности вновь, лишь бы никогда не стать таким, как ты! Ничто в поведении и виде Дирка не выдавало его разочарования. – Когда моя жизнь подойдет к концу, все, что ты видишь, – деньги на моих банковских счетах, связи, бизнес, Мировой Совет и СМИ, – весь мир станет твоим. – Мне не нужен весь мир. Мне нужно, чтобы закончилась война. Нужно, чтобы она не превратилась в Четвертую мировую! – Ты получишь желаемое, когда примешь мою фамилию. Да, это разрушит род Клюдеров, ведь ты, по сути, последний законный монарх. Но в том-то и дело. Какой смысл беречь память о старых Клюдерах? А когда все узнают, чей ты сын, поверь, никто больше не посмеет повысить на тебя голос, поставить на место или приставить охрану. Все двери будут перед тобой открыты. Пыл Саши медленно иссякал, и после короткого молчания он продолжил тихо, не лишая свой голос неприязни: – Во всем этом есть только один непонятный момент. С чего вдруг ты так расщедрился? Почему именно сейчас? Сомневаюсь, что единственная причина – осознание неизбежной старости и приближающейся смерти. – Как и всегда, ты зришь в корень. Мне интересны твои предположения. – Все дело в том, что я дитя ЗНР, верно? Но и этого мало. Я еще и ученый. – Только представь, какой тандем мы создадим вместе. Гениальный сын и его влиятельный отец. Ты будешь создавать для меня изобретения, облегчающие жизнь людей, а я буду продавать их частным инвесторам и компаниям. – Это больше на тебя похоже. Сразу бы так и сказал, а не включал сострадательного папочку. – Это не значит, что я не ценю тебя как человека. – Мне плевать, как ты меня ценишь и как ко мне относишься. Я уже говорил, пришел не на семейные посиделки, а на переговоры. Дирк медленно сложил руки на груди и выпрямился. – И каков же их итог? 28 Осознание Намерение некоторых европейских стран побороться за ЗНР обсуждалось лишь в стенах зала собраний, однако сразу после заседания Мирового Совета представительница Франции дала прессе комментарии о военных действиях на территории Германской империи и, не сдержавшись, намекнула на возможную Четвертую мировую: – Нам стало ясно, зачем на самом деле Великобритания напала на Германскую империю. И ввиду этой причины я считаю недопустимым оставаться в стороне. Сетевые шутки о том, что стычка двух стран выльется в новую мировую, больше не вызывали смешков. Общественность связала слова представительницы Франции с недавним собранием Мирового Совета, и теперь лишь официальные опровержения могли успокоить людей. Но опровержения не поступали. Поднялось бурное обсуждение, и теги против идеи новой войны заполонили все зримые в списках строчки. Наряду со страхом в людях бурлила злость к властям из-за их подозрительного молчания. – Что же это за настоящая причина, по которой миру грозит новая война? – задавались вопросами ведущие. – И стоит ли она того? Неужели ошибки прошлого для Мирового Совета – пустой звук? На фоне волны недовольств и митингов с заявлениями выступили представители и монархи ряда государств, отрицающих свое участие. – Я позволю себе процитировать Джона Кеннеди, – говорила Сара Дженкенс за трибуной перед камерами. – «Либо человечество покончит с войной, либо война покончит с человечеством». Мировой Совет создавался с целью пресекать войны на этапе их зарождения, объединять народы и в случае возникновения сомнительных идей с серьезными последствиями сделать все, чтобы эти идеи не реализовались. К нашему глубочайшему сожалению, сделать это оказалось труднее, чем мы думали, из-за разных политических взглядов и убеждений. Я поспешу развеять подозрения в нашей причастности к войне: США сохранит нейтралитет и просит стран-участниц войны соблюдать этот нейтралитет по отношению к нам. От имени американского народа мы также убедительно просим союзные страны отказаться от ведения новой войны ради чего бы то ни было, ведь «в войне не бывает выигравших – только проигравшие», как говорил Артур Невилл Чемберлен. Ее поддержали Швейцария, Российская империя, скандинавские страны, Латвия, Литва и Эстония. Остальные европейские страны сохраняли пугающее молчание. Делиуар, уже вовлеченный в войну на стороне Германской империи, анонсировал утреннее выступление королевы Лавинии в парламенте спустя четыре дня после заседания Мирового Совета. Журналисты со всего света съехались в этот день в одноименную столицу Делиуара по двум причинам: нечасто представительница страны передавала право на важное заявление монарху; мнение властей страны-участницы ценилось едва ли не выше мнения «молчунов», ведь Германская империя и Великобритания не дали никаких комментариев ни на слухи, ни на коллективные отказы участвовать в войне тех, кто хотел остаться в стороне. В восемь утра у здания парламента уже было не протолкнуться, и Лавинии в затемненных очках, со всех сторон окруженной телохранительницами, пришлось шаг за шагом добираться до входа. Ее прямые рыжие волосы были собраны в низкий пучок и закреплены лаком. Когда королева пересекла порог парламента, она сняла очки, после чего у нее забрали бежевое пальто, под которым был классический костюм в песочных тонах с юбкой и пиджаком. При каждом резком шаге короткое цоканье ее лодочек на тонкой шпильке отражалось от стен. Она зашла в комнату для подготовки к выступлениям и чуть не подпрыгнула от испуга. – Люди словно с ума посходили, правда? – Мистер Марголис, – Лавиния приложила руку к сердцу, – не думала, что вы придете сюда. Он качнул головой, пожал плечами и засунул руки в карманы брюк бордового костюма. – Я что, настолько страшный, что меня постоянно так пугаются? – Дирк испустил короткий смешок. – Конечно нет, просто мы никак не привыкнем к вашим неожиданным появлениям. – Королева ласково улыбнулась и прошла к своему столу. – Вашу речь уже принесли. – Да, спасибо. – Лавиния села на стул и открыла папку. – Как поживает ваша дочурка? – Хорошо. Осталась в замке. – Помню ее еще совсем крошкой. – Дети быстро растут. Не успеваешь оглянуться, – продолжила она, не отрывая тревожный взгляд от бумаг. Дирк занял кресло напротив. – Все в порядке с речью? – Да, но… – Но? Лавиния захлопнула папку и тяжело вздохнула. – Не нравится мне это. – Право же, это всего лишь оценка ситуации. – Меня волнует другое. Мир рискует обратиться в пепелище в борьбе за ЗНР. Если бы только ЗНР можно было уничтожить. – Почему же нельзя? – Дирк развел руками. – Выиграйте войну, найдите и уничтожьте. Лавиния громко сглотнула. Веки ее задрожали, но она не сводила глаз с папки. Дирк закурил сигару. – Рано или поздно кому-то попадет в руки это оружие, и от нравов властей страны-победительницы будет зависеть судьба человечества. – Почему же люди видят в ней только оружие?