Я отдала ей шкатулку. Теперь она ничего не могла изменить, а мои слова уже было не отменить. Она смотрела на шкатулку с таким видом, будто хотела разбить ее об пол, но все-таки взяла ее, поднесла к губам и что-то прошептала – что именно, я не расслышала. Шкатулка взялась за работу. Видеть это было ужасно, но иногда нам, ведьмам, остается только быть свидетелями совершающегося колдовства – только так мы можем проявить к нему уважение. Когда все кончилось, мы с мамой и тетей взялись за руки, золотая шкатулка захлопнулась, а Марион опустилась на пол и уснула. Мы забрали шкатулку и оставили Марион там, на чердаке, залитом лунным светом. Она лишилась своей жажды мести и бог знает чего еще. Мы были не рады, что так поступили. Кого мы там оставили – человека с начисто стертой памятью или опасное оружие? Возможно, и то, и другое. А я, наверное, наконец созрела для магии, потому что начала осознавать ее цену. И поняла, что отныне мне всегда, до самой смерти, придется носить в сердце вину и память о ведьме, которая меня забыла. Глава пятидесятая Пригород Сейчас Мы с Билли плыли на спине и смотрели на звезды. Вода была прохладной – еще чуть-чуть и будет совсем холодно, – и мерцала, как в бассейне. Это Билли придумал. Показал мне фотографии бухты, где водились биолюминисцентные водоросли, чтобы я могла воссоздать нечто подобное во сне. – Готов проснуться? – спросила я. – Еще чуть-чуть, – сказал он и сжал мою руку. – Вот, смотри. Он показал на небосвод – звезды висели низко, будто тоже хотели на нас посмотреть. Я напрягла плечи и отодвинула их повыше. Иногда во снах происходило то, о чем я не просила. Видимо, вмешивалось подсознание. Но я не помнила, чтобы со мной происходило такое до того, как достала воспоминания из золотой шкатулки. Снаружи сна мы лежали на полу в домике на дереве. Родители еще не догадались, что мы снова туда бегаем, и домик был нашим секретом. Папа взялся оберегать нас с утроенной силой с тех пор, как мы с мамой и тетей Фи вернулись домой потрясенные и с ног до головы покрытые ссадинами, синяками, потом и кровью. А папа Билли так и не простил меня, что бросила его сына пять лет назад. Я не могла объяснить ему, что случилось на самом деле, поэтому готовилась постепенно снова завоевывать его расположение. Но пока у нас был домик на дереве. Машина Билли. И мои сны. Я держала его за руку в мерцающей воде, закрыла глаза и ощутила плеск волн, удерживающих меня на плаву. – Айви. – Его голос был спокойным, но прозвучал так неожиданно, что я выпрямилась и опустила ноги на дно ручья. В реальности оно было скользким, но во сне усеянным ровными зелеными речными камушками. Я посмотрела на небо, туда, куда он указывал. Звезды снова за нами следили. Я ощущала на себе их колючие острые инопланетные взгляды. Под таким небом я однажды чуть не утонула, когда запаниковала в бассейне после того, как открыла золотую шкатулку. Билли встал рядом и обнял меня за талию. – Давай проснемся. Я кивнула и сосредоточилась на дыхании. Потом посмотрела на воду и вскрикнула. Ручей с мерцающей голубой водой исчез. Мы стояли по пояс в жидком зеркале. – Посмотри на меня, – твердым успокаивающим голосом промолвил Билли. Он был якорем, вокруг которого пульсировал мой сон. Я уцепилась за него. – Давай проснемся, – повторил он. И мы проснулись. За окнами домика на дереве мирно ворковали горлицы, а небо серебрилось, как фольга. Я перекатилась на бок и зарылась лицом ему в грудь. – Извини, – пробормотала я. Он поцеловал меня в висок. – Не за что извиняться. Мы ловили каждый миг вместе. Наконец спустились вниз и разошлись у калитки, тихонько проскользнув каждый в свой дом. * * * С самой долгой ночи в моей жизни прошли три недели. Я следила за новостями, но до сих пор не наткнулась ни на одну заметку, в которой описывалась бы девушка, даже отдаленно напоминавшая Марион. Никаких необъяснимых происшествий, бродящих по городу лунатиков, внезапного возвращения блудных дочерей, пропавших двадцать лет назад и вдруг объявившихся, не постарев ни на день. Все эти три недели мы с мамой, папой и Хэнком учились жить, ничего друг от друга не скрывая, и, честно скажу, это было не всегда приятно. Папа радовался новым правилам и был счастлив, что все живы и снова вместе, а ужасные тайны наконец вышли на свет. Но Хэнку оказалось не так просто принять реальность. Он ходил, таращился на нас с мамой и шарахался, словно случайно посмотрел на солнце. А мы с мамой… Я ждала, что первое время между нами будет неловкость. Слишком много и сразу мы узнали друг о друге. Но она старалась. Очень старалась. Оказалось, мы лучше всего понимали друг друга без слов. Нам нравилось молча колдовать вместе. Мы проводили маленькие ритуалы – детскую магию. Повторяли все то, что она у меня забрала, а Марион вернула. Иногда к нам присоединялась тетя Фи, а иногла мы были одни. Конечно, нам было далеко до полного взаимопонимания. Но я все-таки надеялась, что однажды оно придет. А еще я вбила себе в голову, что, когда мои крашеные волосы отрастут, я наконец смогу ее простить. И мы снова станем копиями друг друга – большой и маленькой. Матерью и дочерью, двумя рыжими ведьмами, колдующими бок о бок. Я взгляну на нее и увижу маму, которая меня любит. Смогу простить эту непростую женщину, которая наделала много ошибок. И она тоже сможет потянуться ко мне без стыда, а я возьму ее за руку без оглядки. В моих мечтах все так и было. А пока я ждала, когда волосы отрастут. * * * Я легла в постель усталой. Губы распухли от поцелуев; придется некоторое время не попадаться родителям на глаза. Через несколько часов мы с Билли снова должны были увидеться. Мы договорились пойти завтракать с Аминой и Эмили, а потом он должен был высадить меня с велосипедом в центре города. Я хотела поискать работу. Билли предложил замолвить за меня словечко в пиццерии «Пепинос», но мне не хотелось работать там же, где он. Я с улыбкой повернулась на бок и замерла. Комната как-то странно посерела. В ней стало холодно, и я почувствовала присутствие чего-то лишнего, чего здесь быть не должно. Я осторожно встала, села на корточки у книжного шкафа и достала книгу, стоявшую между сборником стихов и одной из моих детских книг. Книга была тоньше других, без надписей на корешке, и издалека выглядела просто как черная щель. Я давно задавалась вопросом, не оставила ли Марион мне сюрприз. Чуть больше трех недель назад, когда вломилась в наш дом и украла золотую шкатулку. Книга, должно быть, все это время лежала там и дожидалась, пока я ее увижу. Она была новая и напоминала блокнот с нелинованной бумагой из дорогого канцелярского магазина. Переплет был из черной кожи. Я не стала открывать ее сразу. Внутри могли быть вещи, опасные даже для глаза и смертельные, если прочитать их про себя. Но в конце концов я не удержалась и открыла ее. «Книга Марион Перес», – гласила надпись на первой странице. От одного лишь вида ее имени меня словно ударило током. А ведь я раньше даже не знала ее фамилию. Это была книга заклинаний, исписанная лишь наполовину; заметки чернильной ручкой, рифмованные заклинания, колдовские символы, начертанные грубоватой рукой. Должно быть, она провела немало часов, записывая в эту книгу все, что знала. Для меня. Первым желанием было ее сжечь. Мама до сих пор верила, что магия может быть опасной, отравленной, как кровь после змеиного укуса. И хотя сама я так не считала, я знала, что есть запретные заклинания и силы, с которыми лучше не связываться. Лучше ее сжечь. Прямо сейчас пойти в родительскую спальню и отдать ее маме. Я снова задумалась, когда именно Марион поставила книгу на полку? Как вышло, что прошло три недели, а я ее не замечала? В конце концов я сунула ее в нижний ящик комода, где ждали своего часа теплые зимние вещи. Вернувшись в постель, я подумала о Марион, которая с самого детства наблюдала за мной через подглядывательную чашу. Ее воспоминания обо мне теперь хранились в золотой шкатулке, которую мы спрятали в банковскую ячейку, пока не придумали лучшего способа ее хранить. Той Марион больше не было, она не узнала бы меня, даже если бы я посмотрела на нее в упор. Но прежде чем я убрала ее книгу в ящик, какая-то неведомая сила заставила меня поднять руку и помахать ей. В знак уважения, в знак прощания и – хотите верьте, хотите нет, – благодарности. На всякий случай. Благодарности Спасибо моему агенту Фэй Бендер за теплое сердце, холодную голову и великолепную работу. Спасибо редактору Саре Барли за то, что стала моим проводником в этом новом мире, за непоколебимую веру в своих авторов, их голоса, идеи и способность рассказывать истории, которые порой бывают очень странными. Спасибо Бобу Миллеру, Меган Линч, Малати Чавали, Сидни Джеон. Нэнси Трипек, Марлене Биттнер, Кэт Кенни, Эрин Кибби, Эрин Гордон, Келли Гейтсман, Луису Грилли, Дженнифер Гонзалес, Дженнифер Эдвардс, Холли Рак, Софрине Хинтон, Мелани Сандерс, Ким Льюис, Кэти Робицки, Роберту Аллену, отделу аудиокниг издательства Macmillan и всем сотрудникам Flatiron за все, что вы сделали для меня и моих книг. Спасибо за обложку креативному директору и дизайнеру Киту Хэйсу и иллюстратору Джиму Тирни, чьими силами книга превратилась в зловещую дверь – идея, от которой у меня до сих пор захватывает дух. Большое спасибо Мэри Пендер и всем агентам, благодаря которым эту книгу смогут прочесть во многих странах мира: Лоре Фаунтин, Ие Аттерхольм, Аннели Гейсслер, Милене Капларевич, Грей Тан, Клэр Чи и Юн-су Дзю. Спасибо великодушным читателям черновиков этой книги. Эмме Честейн за мудрость и поддержку, за то, что помогла мне полюбить даже незаконченный вариант этой книги. Таре Сонин за наши беседы и за то, что терпела мое нытье. Алексе Вежко за гениальные замечания, послужившие вдохновением для многих моих идей. Кристал Сазерленд, читательнице мечты, которая прочла самые первые наброски и вдохновила идти дальше. Камилле Бенко – у тебя были заботы поважнее и посимпатичнее (намного важнее и симпатичнее!) этих первых черновиков, но наши беседы и переписка всегда радуют меня и проясняют мысли. Спасибо воспитателям из бывшего детского садика моего сына. Зная, что он доволен и о нем заботятся, хотя меня нет рядом, я могла спокойно работать над книгой.