Именно по этой причине цена на дом и прилегающие земли сильно, очень сильно упала. Никто не хотел покупать дом, где произошло убийство. Разве что писатель ужасов, увлекающийся мрачными вещами. Именно убийство владелицы и подтолкнуло меня к покупке, хотя я не сказала об этом своей лучшей подруге. Кэти была довольно сумасшедшей во многих отношениях. По крайней мере, в очень приятном смысле. Например, она отказалась от многомиллионного контракта в клинике косметической хирургии, чтобы стать нейрохирургом. Так что я не сказала ей: «о, я купила дом, в котором по неизвестным причинам была убита женщина, а ее убийца до сих пор на свободе». Моя мать все еще оставалась курицей, клевавшей своего единственного ребенка, потому что не могла клевать своего мужа. Потому что он не был ее мужем, не совсем, так же как больше не был моим отцом. Я выкинула эту мысль из головы и сосредоточилась на чем-то менее мрачном. Например, на мрачном убийстве Эмили Эндрюс, тридцати четырех лет, графического дизайнера с прекрасным вкусом, если судить по спальне. Все в природных тонах. Белое пуховое одеяло, недорогое стеганое покрывало, простые, мощные и аккуратно расставленные произведения искусства. Очень даже приличный шкаф, учитывая размеры коттеджа. Ее одежда, к счастью, была убрана. Даже я не стала бы носить одежду мертвой женщины. Я заглянула в ванную. В самом коттедже был проведен минимальный ремонт, за исключением необходимой современной техники. О, и дорогой мебели. Стены были отполированы, тщательно ухожены. Но ванная комната. Она была разобрана и выпотрошена. Я поморщилась, вспомнив, что случилось с бедной Эмили. С Эмили, которая, очевидно, как и я, любила хорошую ванну. И не просто хорошую ванну, а великолепную. Перед огромным окном на всю стену, из которого открывался вид на прекрасное озеро — большая часть причины почему я купила этот коттедж, не считая оставшейся части об убийстве, питающим мою темную душу — стояла старинная ванна на когтистых ножках. Конечно, я видела фотографии ванной комнаты. Качественные, с хорошим освещением, но не отражавшие истинного облика ванной. А в реальности была плитка в греческом стиле по всему полу и на половину стены. Старинная раковина и зеркало. Я некоторое время осматривалась, мысленно помечая, что нужно понежиться в ванне с бутылкой вина, ожидающей меня в машине. Мне следовало добавить виски, который я пила в отелях, где останавливалась на отдых по пути сюда. Чтобы отложить поездку в этот дом. Чтобы отложить путь к цели и задержаться в промежутке между. Напиться в ванной казалось хорошим способом оставаться в промежуточном состоянии. Мне нужно было мыться, не так ли? А алкоголь был неотъемлемой частью моего творческого процесса. Вернувшись в гостиную, я осмотрела небольшое, хорошо обставленное помещение с прекрасным видом, и прислушалась к тишине, о существовании которой даже не подозревала. Вот оно. Именно здесь я наконец-то обрету покой и тишину и смогу написать книгу, которую ждал мой издатель. Которую ждала я. Потому что не написать эту книгу — преступление большее, чем не уложиться в срок, потерять лицо, вернуть аванс. Даже большее, чем разочарование моих преданных и отчаянно увлеченных читателей. Об этом глупо говорить, даже думать, но мне было плевать на все вышеперечисленное. Я писала книги не ради денег, хотя мне нравилось, сколько я зарабатывала. Мне чертовски нравилось быть богатой. Писала я и не ради признания — хороший эвфемизм для обозначения славы. Хотя мне чертовски нравилось, что люди знают меня по всему миру. И я писала не ради писем, электронных писем или сообщений в социальных сетях. Хотя они значили для меня больше, чем я когда-либо признавалась вслух. Нет, я писала всегда с одной целью. Для себя. Ради своего здравомыслия. В конце концов, именно поэтому я и начала писать. Моя последняя попытка спасти свой все более развращающийся разум. Писательство не было «призванием» или «мечтой», или что там я говорила различным интервьюерам. Оно было моим «Аве Мария» по иронии судьбы, поскольку я регулярно пишу об антихристе и демонах. И, что удивительно, это сработало. Излив на страницу свои самые развратные, тошнотворные и тревожные мысли, я написала книгу. Первую. Полную демонов и страданий. Я даже не стала ее перечитывать. Потому что не смогла. Я страстно желала, чтобы эта книга была как можно дальше от меня. Это был вирус. Смертельный. Заразный. Я не могла прикоснуться к нему, потому что заражала бы себя снова и снова. После я погуглила лучших агентов в Нью-Йорке и разослала письма. Конечно, я ждала ответа, разве не все мы ждем? Мы знаем статистику о людях, которые «ждут чуда» в любой отрасли. Только один процент этих людей добивается успеха, но каждый все равно думает, что именно он и попадет в этот процент. Во мне определенно присутствовала большая доза юношеской самонадеянности, но жизнь заставила меня развить мудрую долю цинизма. Поэтому я приготовилась к разочарованию. К отказу. И я не получила его. Вместо этого я получила письмо и приглашение в Нью-Йорк. Мне повезло. Невероятно. В первый и, думаю, в последний раз в жизни. Остальное — история. Ее можно с легкостью найти в Интернете. Так что да, есть много причин, почему я здесь и почему мне нужно быть здесь. Но в основном потому, что я почувствовала, как сползаю в темную, колючую дыру Нью-Йорка и выбрала отправиться к черту на кулички. Я была здесь, чтобы спасти себя. Со своим ноутбуком и поганым воображением. ~ ~ ~ Мой риэлтор оказалась достаточно любезна и заполнила холодильник самым необходимым. Ну, самым необходимым для человека, покупающего коттедж посреди леса. Сыр. Молоко. Хлеб. Мясная нарезка. Крупы. Не очень-то необходимые продукты для такого человека, как я, привыкшей к роскоши, о какой можно только мечтать. Я до одержимости следила за своим весом, плюс у меня была аллергия на молочные продукты и глютен. Кроме того, мне тридцать семь лет, я жила в Нью-Йорке и всегда находилась в центре внимания. И хотя я уклонялась почти от всех клише, прилипших к знаменитым и богатым, пунктик о весе можно было исключить. Отсюда ботокс. Филлеры. Прически за семьсот долларов. Процедуры для лица. Диета из капусты, миндального молока, органических овощей и избегания углеводов, как носителей чумы. Я была строга в этом плане настолько, что это граничило с каким-то психическим расстройством. Конечно, у меня было как минимум три различных вида расстройств, но я сомневалась, есть ли у меня расстройство, связанное с питанием. Примерно девяносто один процент женщин недовольны своим телом. Так что в этом отношении я не была на задворках. Я была со стадом. Стадо сидело на диетах, морило себя голодом, занималось каждый день в спортзале, принимало добавки, делало операции, покупало одежду на один размер меньше для «мотивации». Я искренне презирала себя за свою слабость, но была слишком тщеславна, чтобы что-то изменить. И я не делала для себя поблажек. Никакого кусочка торта, никакого гамбургера и без проблем следовала данному правилу. Несмотря на то, что предпочитала пропускать приемы пищи, я не была глупой и снабжала свое тело питательными веществами. Всем тем, что необходимо, чтобы оставаться сильной и способной защитить себя. Я приехала жить в хижину посреди леса, одна, и каким бы искренним человеком не казался Эрни, он знал, что кроме меня в этом коттедже никого нет. Если вдруг он окажется серийным убийцей или у него были друзья, любившие полакомиться человеческой плотью, мне не хотелось потерять сознание от голода, пока буду отбиваться от них. Поэтому я вернулась в машину, в которой провела несколько часов, и поехала обратно в город в поисках чего-нибудь, что не заставит меня ненавидеть себя. И за виски. Чего-то, что хотя бы подавит ненависть к себе и, надеюсь, поможет справиться с абсолютным отсутствием идей и страхом открыть ноутбук. При выезде подъездная дорога казалась длиннее и тянулась все дальше и дальше, выбоины, деревья, никакой цивилизации вокруг. Я подумала, смогу ли проехать здесь на фургоне «Прайм». Пожалуй смогу. «Амазон» захватил практически весь мир; конечно, они не упустят и маленький уголок Вашингтона. Они не упустят ни цента прибыли. Надо любить капитализм и корпоративную жадность. Найти город оказалось несложно, так как к нему вела всего одна дорога. Это был один из тех маленьких, как мне раньше казалось, выдуманных уголков страны, почему-то не поддавшихся корпоративной жадности. Сам город выглядел так же, как и на фотографиях, что я нашла в сети. Маленький, немного запущенный, но очаровательный, и в нем было ровно два места, где можно было купить любые товары. В десяти милях отсюда находился «Уоллмарт», но я принципиально не собиралась туда ехать. На небольших магазинах вдоль Мейн-стрит я не увидела ни одного знакомого логотипа. «Универмаг» выглядел именно так, как и следовало ожидать. Добротный, даже красивый. Краска была подобрана продуманно, хотя в некоторых местах выцвела и шелушилась. Цветочные клумбы перед входом в магазин демонстрировали старание владельцев, но сами цветы вяли под вечно угрюмым вашингтонским небом. К моему удивлению, здесь был даже книжный магазин. Я была уверена, что книжные магазины в маленьких городках вымерли как динозавры, учитывая, что мой приятель «Амазон» слишком упростил процесс покупки книги и предоставил возможность читать, даже не держа книгу в руках. Лично я презирала «Киндл2». Разумеется, я не высказывала свое мнение вслух или в интервью и говорила, что электронные книги — потрясающий ресурс для ненасытных и экономных читателей. Не понимала, почему так часто хожу на цыпочках вокруг этой темы, ведь большинство своих гонораров я получала от настоящих книг. Мой агент и издатели называли это аномалией. Некоторые называли это чудом. Люди перешли на электронные книги, и это скалечило многих известных авторов и издательства. Но, видимо, когда читатель хотел до смерти испугаться, читая одну из моих книг, ему хотелось держать в руках настоящий экземпляр. Просто на случай, если она понадобится ему, чтобы ударить демона, выползающего из-под кровати, или что-то в этом роде. Я порадовалась тому, что в этом городке был уцелевший книжный магазин, и сделала мысленную заметку зайти и проверить, есть ли у них в наличии мои книги. Ужасный, самовлюбленный поступок, но я проверяла каждый книжный магазин на наличие моих книг и сразу же начинала ненавидеть те, где их там не было. У очень, очень немногих людей не было дома моих книг. А те, у которых их не было, обычно были верующими людьми. Библеисты меня просто ненавидели. Рядом с книжным магазином находился салон красоты, в который я никогда бы не зашла, даже если бы от этого зависела моя жизнь; то же самое касалось и хозяйственного магазина по соседству. Кофейня была совсем другой историей, хотя не похоже, чтобы там умели готовить эспрессо, возможно, там подавали кофе только из старого ржавого «Мистер кофе3». Прямо передо мной расстилался океан. Не живописный и мечтательный, каким хвастались многие маленькие городки в Калифорнии. Нет, этот океан был злым, угрюмым и страшным. Пляжа не было, только унылая пристань с такими же унылыми лодками. Дома были разбросаны вдоль неровной береговой линии, большинство из них обветшали, потрепанные морским воздухом и непогодой. Владельцы, похоже, с этим смирились. Знакомое чувство. Я развернулась в конце дороги — в буквальном смысле в конце — и продолжила исследование единственной улицы. Правда, смотреть там было особо не на что. Магазин одежды, где наверняка пахло пылью и дешевыми духами. Аптека, где не хватило бы «Ксанакса» даже на неделю. Но самое главное, там был бар. Я припарковалась прямо перед ним, пообещав себе, что после одной рюмки займусь запланированными покупками. Маленький магазинчик вряд ли куда-то денется, да и вряд ли там есть нужные мне безглютеновые батончики и семена чиа. Конечно, еще рано, но сегодня был первый день моей новой жизни и, кроме того, прямо перед баром имелось место для парковки. Это судьба, верно? Несмотря на то, что одна из самых последовательных тем во всех моих книгах заключалась в том, что судьба — это просто невезение в красивом платье. Если честно, бар не выглядел как полная дыра. Вполне себе ухоженное здание, перед входом стояли цветочные клумбы, и, что самое главное, внутри имелось крепкое спиртное. Когда вышла из машины и направилась ко входу в бар, заметила, что немногочисленные зеваки провожали меня взглядом. В таком крошечном городке новички никогда не остаются незамеченным. Местные жители хотели поприветствовать их и расспросить об их жизни. К счастью, мое стандартное выражение лица «отвали», похоже, отпугивало людей. Таких городов в стране становилось все меньше и меньше, поскольку мы превращались во все более индивидуалистическую и антисоциальную расу. Но некоторые остались. Некоторые выжили. По всей Америке существовали призраки времен, когда работы было много и фабрики процветали, и сам этот город был пережитком тех времен, когда горожане знали друг друга по именам и глазели на женщину, выходящую из «Бимера» в туфлях за тысячу долларов и входящую в бар в полдень в среду. Я не улыбалась. Какой был смысл их подбадривать? ~ ~ ~ — Дайте угадаю. Маргариту? Я взглянула на обладателя хриплого голоса, заговорившего со мной через несколько секунд после того, как я села. Я не обращала внимания ни на что, кроме своего телефона и уведомлений в моих социальных сетях. Я уже сделала пару угрюмых снимков леса, где мое лицо было наполовину скрыто тенью, потратив на них целый час. Тот час, ради которого я оставила голод и безопасность. Вот чем были мои социальные сети. Коллекция фотографий, на вид случайных и бездумных, когда на самом деле я была зациклена на них. На том как я выгляжу, сколько лайков под ними поставили, как прокомментировали, какие новостные источники их подхватили, если это было в тренде.