– От себя такого сказать не могу. Мне твоя подруга категорически не нравится, – кривит губы Макс. – Это я уже поняла. Не страшно, мы с Лерой не так близки, последнее время почти не общаемся. – Будет лучше, если совсем перестанете. Ты же понимаешь, что с такими людьми дружить опасно? У тебя была возможность убедиться в этом, и не раз. Правда, Лиза? Я киваю, а про себя думаю: надо же, какая неприязнь у них взаимная. – Осознанно Лера не делала мне зла, – пытаюсь защитить Нечаеву. Макс ведет бровью и хмыкает: – Уверена? Не суди всех по себе, котенок. Тебе не нужна такая подруга, поверь. Пообещай мне не ходить с ней по тусовкам. Ни в клубы, ни на вписки. Чтобы никаких чужих хат, дач, тачек… Окей? Макс вовсе не просит, он будто условие мне ставит. Ощутимо сжимает рукой под ребрами и взглядом требует согласие. – Окей, – дергаю плечом. – Мне тусить некогда. Тренировки, учеба, работа… Волонтерство опять же… – Вот и славно, Лиза. Ты умничка, все поняла, услышала меня, – он приятно поглаживает поясницу, наклоняется к уху. – Хорошая девочка, послушная моя… Меня плавит от его низкого голоса, от горячих касаний. Мир перед глазами плывет в легкой дымке. И вдруг, как черт из табакерки, выпрыгивает Лерка со своим предупреждением, что Макс псих и манипулятор, и верить ему нельзя. Я напрягаюсь в момент, отстраняюсь. Стряхиваю наваждение и включаю логику. Доронин явно пытается ограничить мою свободу, и это недопустимо, но с другой стороны, он ведь беспокоится обо мне. Ничего не понимаю, какой-то сумбур в голове. – Она меня отшила. Прикинь, Макс! Во малолетки борзые пошли. Охреневшие! – возбужденно делится своим провалом Костик. – Лиза, сорян, речь не о тебе. – Лиза тебя тоже в свое время отшила. Может, дело в тебе, Костян? Старый ты для них! – смеется Макс. – Чья б корова мычала, дядя Максим, – ерничает Баринов и залпом допивает свое пиво. – Еще по одному возьму? – кивает на пустой бокал Макса. Тот соглашается, а я отказываюсь, у меня и первый допить не получается. Как и расслабиться. Мыслей в голове целый рой, одна тревожнее другой. Когда Костя возвращается, я решаю оставить друзей наедине. Отправляюсь погулять по залу, посмотреть поближе на музыкантов и в туалет заодно. Там и сталкиваюсь с Бариновым. – Ты туда? А я оттуда, – смущенно улыбаюсь, пытаясь проскочить мимо. – Как там твоя подруга? Видишься с ней? – Если ты о Лере, то на днях пили кофе, а вообще не дружим больше. Я делаю шаг в сторону. Обычно наши разговоры с ни к чему хорошему не приводят, не охота лишний раз убеждаться в этом. Костя повторяет мой шаг, не давая пройти, в глаза смотрит. – Что она тебе рассказывала? – Тебе привет не передавала, – ухмыляюсь. – Жаловалась на проблемы с родителями, а что? Как-то подозрительно много разговоров о Нечаевой для одного вечера. Только с Максом вспоминали ее, теперь с Костей. – Значит, про своих новых друзей она тебе не сказала? Стасик и Артурчик, те самые, от которых мы тебя отбивали. Она теперь с ними тусуется, прям в десна целуется, с обоими, причем. Ну, ты понимаешь... Я вообще ничего не понимаю, и не очень-то верю, что Лера общается с придурками, опоившими меня наркотиком. – Ты их видел вместе? Когда это было? – Постоянно вижу. Вот вчера, например, – он протягивает мне свой телефон. – Фото сделал специально для тебя, посмотри. Фотография темная, но бамбуковые стены клуба «Рай» я моментально узнаю, а потом разглядываю Леру, которая сидит на коленях у Артура, но целуется при этом со Стасом. Чьи руки на ее груди, а чьи на бедрах –разобрать сложно. – Зачем ты это снял? – отдаю телефон и вытираю руку о джинсы. Они словно в грязи, так мне противно. – Что, не понравилось? – косится Костик. – Ты это Максу показал, да?.. Он молчит, а мне не нужно его подтверждение, теперь мне все понятно. – …Она сказала, что по клубам больше не ходит. Совсем. Что собирается работать моделью, просила дать взаймы, – рассказываю растеряно, не понимая, зачем Лера мне врала. – И ты ей поверила? Денег хоть не дала? – У меня нет столько. Пока, – добавляю важное слово. – Когда будут, тоже не давай. Она на кислоте, каждый вечер обдолбанная, дальше будет кокс или сразу герыч. Ты не знаешь, наверное, у этого Артура что-то типа порностудии своей, там такое жесткое кино делают, что без допинга никак. У меня внутри холодеет. Как же так, Лерка? – Господи! Надо что-то делать, – произношу испугано. – Может, мне ее родителям позвонить? Предупредить, пока не поздно. – Попробуй, если хочешь остаться крайней в этой истории. По опыту говорю, влезешь – только обостришь их конфликт. В итоге всех собак спустят на тебя. Тут ничего не поделаешь, Лиза. Ее выбор, – разводит руками. – Ты держись подальше от этой холеры и не верь сказкам, которые она тебе рассказывает. Баринов обходит меня и направляется туда, куда изначально шел. Наверное, он прав, но я все равно поговорю с Нечаевыми или попрошу маму сделать это. Нельзя оставаться в стороне. – Кость, спасибо, что рассказал, – бросаю ему вслед. Он оборачивается, кивает. В глазах снова эта жалость. Или я неправильно читаю его знаки? Вернувшись в зал, некоторое время наблюдаю за Максом со стороны. К вечеру ощутимо похолодало, он в джинсах и светлой рубашке с неизменно подкатанными рукавами. Сидит на барном стуле, широко расставив колени и уткнувшись в смартфон. Весь в своих деловых переписках и не замечает стреляющих в него глазками студенток. Стильный, уверенный в себе красавчик. Мой. Быстрым шагом подхожу и обнимаю его со спины. Макс убирает телефон и поворачивается, ловко сгребает меня и сразу же целует. Я размыкаю губы, впускаю теплый и влажный язык и прикрываю глаза. Тело словно миллиарды микроскопических иголочек пронзают. Как я буду жить без его поцелуев целых два месяца? Со сцены доносится знакомая песня. Максим отрывается от моих губ, но рук не размыкает. Прижимает меня к себе, заглядывает в глаза и подпевает. На английском, но я неожиданно понимаю. Все до единого слова понимаю и мысленно перевожу. Пусть все против нас, я знаю, что все будет хорошо. Просто держи меня за руку и будь моей девушкой, а я буду твоим мужчиной. В твоих глазах я вижу свое будущее.[1] Боже, как это романтично. У меня земля из-под ног уплывает, но Макс меня крепко держит, и поет очень красиво. Я не знаю слов этой песни, поэтому только слушаю и гляжу на него восхищенно. Низкий бархатистый голос действует, как гипноз. Ничего вокруг не вижу, только любимое лицо. Целую его, покрываю короткими поцелуями. – Поехали домой, моя славная Элли, у нас последняя ночь, – вздыхает Макс, поглаживая меня по спине. Слезы прорываются, не могу их больше сдерживать. Плачу, уткнувшись лицом в его плечо. – Не говори так! Она не последняя. Мы же встретимся на Бали? Пообещай прилететь, что бы не случилось. Макс берет мое лицо в свои руки, проникновенно смотрит в глаза: – Мы обязательно встретимся. Что такое может случиться? – Не знаю. Вдруг самолеты летать перестанут, – всхлипываю. Это одна из сотни страшилок, крутящихся в моем паникующем мозгу. – На кораблике к тебе приплыву. Найду способ, не волнуйся, – улыбается и смотрит снисходительно, как на маленькую. В его холодных синих глазах сейчас столько тепла. – А вдруг ты не захочешь? Передумаешь? Влюбишься в кого-то… Не знаю! В жену свою, например, – называю самую страшную из страшилок. – Чисто теоретически такое ведь возможно? Как думаешь? – Я о таком не думаю, Лиза. Чисто теоретически и ты можешь влюбиться. В Костю, например. Взгляд его меняется, настолько острым становится, что пораниться можно. Тоже меня ревнует. Костик вроде друг, а постоянно подливает масла в огонь, а тут еще Лерка. – Мне кроме тебя никто не нужен. Разве ты не видишь? Я однолюб! Макс стирает пальцами слезы с моих щек и улыбается: – Поехали, однолюб. Берет меня за руку, ведет к выходу. Я немного теряюсь. Не то, чтобы ждала от него признания, но мне хотелось его услышать. Момент казался подходящим. Свободных такси у входа не оказывается. Пока Максим вызывает машину, я обращаю внимание на тату-салон, находящийся по соседству. Несмотря на поздний час, в нем еще горит свет, у двери курит худощавый парень. Его шея и руки плотно забиты татухами, губы выпускают дым то тонкой струйкой, то колечками. – Извините, вы еще работаете? – обращаюсь к нему громко. Он обрачивается, внимательно осматривает сначала меня, потом Макса и понимающе улыбается: – Парные тату хотите? Я подхожу ближе, чтобы не кричать. – Сможете набить мне пикоруа? Это такой знак, похожий на бесконечность. У моего парня уже есть, я тоже хочу. Выбросив окурок, он кивает на дверь: