– Алиби сыграло в ящик, учитывая количество улик против нее… В любом случае это пока только наши догадки, раз мы даже не знаем, работала Римма вожатой в лагере или нет. – Уверена, что работала. Не зря мать Кирилла так испугалась. – Но документально подтвердить это мы не можем, потому что сегодня выходной. Придется ждать понедельника, чтобы заглянуть в уголовное дело. Раньше никак. Выходные мы провели на лоне природы, идея принадлежала Клавдии. Она заявила, что от трудов праведных нехудо бы отдохнуть, и мы отправились в загородный пансионат «Речной». Подозреваю, подруга просто пряталась от своего возлюбленного, так внезапно свалившегося ей на голову. С опаской косилась на мобильный, а потом и вовсе его выключила. Мы совершали длительные прогулки, пили чай на веранде с видом на реку, в общем, блаженствовали. Андрюшенька поглядывал на меня с томлением, но без особой надежды. Клавдия сняла ему одноместный номер, а вот мы поселились вдвоем. – Чтоб не скучать в одиночестве, – сказала она, вручая Андрюшеньке ключи. – Ну, и в целях экономии. Дороговато вы мне обходитесь. Вечером, выпив шампанского, мы часа полтора вели задушевные беседы в общей гостиной, а потом разошлись по номерам. Выпитое шампанское подействовало усыпляюще, и я погрузилась в дрему, еще когда Клавдия принимала ванну. За завтраком Толмачев метал в мою сторону гневные взгляды и, улучив момент, когда подружки не было рядом, зашептал: – Я по твоей милости всю ночь не спал. – Покойнички привиделись? – Какие, к черту, покойнички? – Неужто голые девки? – вытаращила я глаза. – Лизавета… Совесть надо иметь. – У меня совести много, но при чем здесь твой сон? – Я тебя ждал. Всю ночь, – проникновенно сказал Андрюшенька. – С какой стати? – Ты издеваешься, что ли? – Нет, я замуж собираюсь. – Тут он слегка поперхнулся. – А ты еще не созрел для столь важного решения. Придется подождать и тебе, и мне. – Дождешься, я с отчаяния кинусь в объятия первой встречной. – Это будет означать – ты не герой моего романа, и я совершенно права, что не тороплюсь. Он собрался ответить, но появилась Клавдия, и я смогла поздравить себя с тем, что этот раунд, безусловно, выиграла. Если честно, мне и самой не терпелось оказаться в его объятиях, но здравый смысл нашептывал: «Не спеши, он из тех, кого девицы своим вниманием избаловали, а значит, особого доверия не внушает». В общем, кто из нас больше томился, еще вопрос. Но, несмотря на это, выходные удались. Вернулись мы поздно вечером, а проснувшись в понедельник в девять утра, в доме я Андрюшеньку не застала. – Умчался ни свет ни заря, – сообщила Клавдия. Мы выпили кофе, позавтракали, после чего я начала поглядывать в окно. – Лизка, – позвала подруга через некоторое время. – Этот тип дурно на тебя влияет. – Ерунда. – Скажи на милость, на фига он тебе? Наверняка есть кто-то и получше. – Сердцу не прикажешь. – Так я и знала, – всплеснула она руками. – Втюрилась. Сбылись все мои самые скверные предчувствия. Этот гад встанет между нами… – С чего ты взяла? – С того. Такие, как он, ни с кем свою девушку делить не будут. Начнет тебе в уши дуть, какая я скверная… да еще тюрьмой пугать… Вот и лишусь подруги. – Не лишишься. Короче, так, вам придется полюбить друг друга. – В каком смысле? – вытаращила глаза Клавдия. – Я имею в виду братскую любовь. Будем жить в атмосфере полного доверия. Согласна? – Ну, допустим… Я-то согласна, а он? – Он тоже согласится. Куда ему деться? Клавдия немного подумала и улыбнулась. – Я всегда знала, характер у тебя есть. Мягко стелешь, да жестко спать. Так, что ли? На мой вкус, прозвучало сие довольно сомнительно, но углубляться в тему я не стала, тем более что начались звонки: страждущие рвались на прием к матушке Евлампии. Около двенадцати вернулся Андрюшенька. По улыбке, которая украшала его физиономию, становилось ясно: вернулся не с пустыми руками. Положил передо мной папку-файл и устроился напротив. – По делу проходили четверо вожатых. По словам старшеклассников, когда начался пожар, они оттягивались в палатке для персонала. Такие посиделки у них были в ходу каждый вечер. – Выпивали? – А как без этого? У них там своя тесная компания образовалась. И пока остальные спасали детей, эти четверо спасали себя. – Но обвинений им предъявлено не было? – Нет. Дети говорили одно, вожатые – другое. Можешь представить, что там творилось, палатки вспыхнули, как факелы, тесные проходы, паника. К тому же у одного из вожатых дядя в то время был не последним человеком в прокуратуре. Теперь он на пенсии, купил домик в Крыму и греется на солнышке. Я достала из файла листок с написанными от руки четырьмя фамилиями. Соколовская Римма Павловна, Юдин Геннадий Викторович, Раков Эдуард Петрович, Никонов Денис Иванович. – Здесь же, на всякий случай, их адреса и место работы. Никто из них в настоящее время в нашем городе не живет. Никонов и Раков в райцентрах, Юдин директор сельской школы, разведен, проживает в доме по соседству со школой. – Думаешь, это спасло им жизнь? – спросила я. – Римму Артем встретил случайно, возможно, тогда у них и возник план, – пожал плечами Андрюшенька. Я готова была с ним согласиться, но тут в глаза бросилось имя одного из вожатых. Эдуард. – Ты помнишь, Римма рассказывала соседке о своей большой любви? Парень по имени Эдуард. – Который утонул, – добавил Андрюшенька, и мы на некоторое время замерли, глядя друг на друга. – Ни хрена себе детки, – буркнул наконец Толмачев, а я сказала: – Это еще надо проверить. Клавдия была занята клиенткой, я оставила ей записку в кабинете, и через десять минут мы с Андреем уже мчались в районный город Белово. Городок оказался ничем не примечательным. Население тридцать тысяч. Чистенькие улочки, из достопримечательностей сквер Победы, церковь XIX века и дом какого-то купца, где теперь располагался краеведческий музей. Эдуард Петрович заведовал здешним Дворцом молодежи. В кабинете директора мы обнаружили даму в возрасте, которая встретила нас весьма настороженно. А когда Андрюшенька предъявил удостоверение, сказала: – Эдуард Петрович погиб. Я его зам. Ищем на его место человека, молодого, энергичного. Каким был покойный. Он у нас всего год проработал, даже семью не успел сюда перевезти. Но сделал очень много. Мы по всем показателям на первом месте. И вдруг такое несчастье… – А что случилось? – Утонул. Представляете? Можно сказать, в центре города. У нас речка узкая, но течение очень сильное, даже зимой не всегда замерзает. А пешеходный мост со времен царя Гороха. Обещают новый построить, да все никак. Эдуард Петрович вечером с работы возвращался, поскользнулся, должно быть. Ограждения там нет, только перила. Вот он и упал в реку. А вода ледяная… Мост в парке находится, в такое позднее время там мало кто бывает, криков о помощи не слышали. В общем, погиб человек. Покинув Дворец молодежи, мы намеревались отправиться в полицию, но Андрюшенька внезапно передумал, решив ограничиться участковым. Его мы не без труда нашли во дворе дома на вверенном ему участке, где он пытался вникнуть в конфликт двух старушек. Думаю, наше появление его очень порадовало. – А почему вдруг вопросы возникли? – сказал он, когда Толмачев объяснил, что нас интересует. – При довольно странных обстоятельствах погибла давняя подруга Ракова, – ответил Андрюшенька. – Решили проверить. – Думаете, это может быть убийство? – нахмурился участковый. – А что, у вас были подозрения? – Нет. Все вроде бы ясно. Мост этот зимой довольно опасное место. Там предупреждение висит, чтоб были осторожней. Скользко и ограждения нет. Но многие предпочитают им пользоваться, потому что в обход дольше. Парк, где все это случилось, как раз напротив дома Ракова. Он всегда там ходил. – То есть ничего подозрительного. – Ну, как сказать… – пожал плечами участковый. – Рана у него на голове была. Решили, что он получил ее при падении… – Но могло быть и иначе?