Часть 40 из 67 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Держись.
– За что?
– За меня.
Уэс обхватывает обеими руками ее талию. Она негромко цокает Отблеску, тот безнадежно вздыхает и трогается с места. С каждым его шагом Маргарет смещается назад, ближе к Уэсу, пока они не оказываются плотно прижатыми друг к другу, и от его дыхания взлетают выбившиеся из косы волосы возле ее ушей. Он чувствует, как перекатываются ее мышцы, ощущает каждое томительное движение ее бедер, прижатых к его телу.
Господи, будет ли ему когда-нибудь легче сидеть так близко к ней?
Она оглядывается через плечо. От золотистого света и оттого, что она смотрит на него ласково, ее глаза сияют оттенками темного сливочного масла и меда.
– Хочешь, поедем быстрее?
– Хорошо, – с легким головокружением отзывается он.
Она толкает Отблеска икрами. Словно они общаются на некоем тайном языке, Отблеск дергает ухом и переходит на тряскую рысь. Один шаг, другой, и Уэс вдруг понимает, что под ним пустота. Вскрикнув, он крепче цепляется за Маргарет, чтобы не свалиться.
Маргарет смеется, удерживая их обоих, восклицает: «Ну и ну!»
Впервые за все время он слышит ее смех – теплый, мягкий звук, который проникает ему в кровь, как вино. Отблеск замедляет шаг, укоризненно смотрит на них, а Уэс изучает солнечные блики на волосах Маргарет и остаток пути прикидывает, как бы снова рассмешить ее.
* * *
Маргарет привязывает коня на городской площади, ослабляет подпругу. Потом достает из кармана морковку, потому что она, конечно же, у нее всегда с собой, и предлагает Отблеску. Уэс с ужасом смотрит, как близко оказываются от ее кожи лошадиные зубы, каждый как плоская желтая плитка.
– Встретимся здесь, когда управишься, – она почесывает Отблеску загривок, потом отирает руки о куртку. – Хочу пройтись.
– Ладно, до встречи.
Она оставляет Уэса наедине с Отблеском, недовольно поглядывающим на него. Конский хвост мотается, отгоняя невидимых мух. Этой штуковине Уэс не доверяет ни на секунду – после того как однажды она чуть не прикончила его.
– Веди себя прилично, пока меня нет.
Он подумывает пойти к Уоллесам и воспользоваться их телефоном, но, кажется, Аннетт вряд ли будет рада видеть его так скоро. Или вообще когда-нибудь. Он вряд ли забудет разочарование, мелькнувшее у нее в глазах, когда он оставил ее одну на берегу. Ради того, чтобы избежать этой неловкой встречи, можно и пожертвовать мелочь телефонному автомату.
Он ныряет на узкую боковую улочку, ответвляющуюся от уикдонской площади, хмурой и сумрачной, словно заброшенная ярмарка. Весь город выглядит как после погрома. Витрины темные, булыжники усеяны яблочными огрызками и мятыми бумажными стаканчиками. Обойдя несколько сомнительных луж, он находит в конце улицы телефонную будку. Внутри – как в исповедальне с ее уединением за железными решетками. Отыскав в кармане несколько монет, он проталкивает их в прорезь. Они с веселым звоном падают на дно.
Телефон успевает издать только один гудок, потом трубку берут.
– Алло?
– Так-так, да это же моя любимая сестренка! Какой приятный сюрприз.
На самом деле нет. Меньше всего он надеялся нарваться на Мад.
В трубке треск.
– А-а. Чего тебе?
– У меня все отлично, спасибо, что спросила. С чего ты взяла, что мне что-то нужно?
– Ты только в таких случаях звонишь.
Вот уж неправда. Уэс хмурится, но старается говорить беспечным голосом:
– Мне нужен всего один драгоценный дар – возможность поговорить с любимой сестрой.
– Трепло. – И после краткой паузы: – Когда охота?
– На следующей неделе, – он навивает на запястье телефонный шнур. – Надо бы вам приехать. Будет весело, конечно, если никто не погибнет.
– У нас с Кристиной работа, у Коллин школа. Мы не можем позволить себе уволиться, чтобы ради тебя болтаться где-то в провинции.
– Это же конец недели, так что Фасолька может приехать, – он медлит. – И если мы победим, тебе будет незачем снова выходить на работу – по крайней мере какое-то время, если не захочешь.
– Ты правда готов попросить маму смотреть на все это?
– Ничего с ней не сделается. Я уже пообещал ей сходить на исповедь. Думаю, десятка-другого молитв по четкам в качестве покаяния вполне хватит.
Мад фыркает. Он прикусывает губу, чтобы удержаться и не искушать судьбу. Шутить с Мад – все равно что вести боксерский матч: надо уметь вовремя покинуть ринг.
– Так ты подумай, ладно?
– Хорошо. Подумаю. Ну и с кем ты хотел поговорить?
«С тобой». Но эти слова застревают у него в горле, и потом, даже если она не бросит трубку, что ей сказать? Что он соскучился? Что хочет от нее прощения? Да, это правда, но его намерения и желания всегда мало что значили для нее. Пока он не наполнит для нее ванну золотом и не исцелит мамину руку сам, никакие мольбы не принесут ему никакой пользы.
Поэтому он говорит:
– Можешь позвать маму?
– Конечно.
Он ждет, закручивая телефонный шнур вокруг пальцев так туго, что их кончики сначала краснеют, потом белеют. Минута и еще одна монета, брошенная в прорезь, – и в трубке слышится мамин голос:
– Уэс?
– Как ты, мам?
– Я так рада тебя слышать. Ты ведь целую вечность не звонил. Я за тебя беспокоилась.
– Да я был немного занят. Но вот теперь звоню! Живой и здоровый.
– Правда? Ты не голодаешь? Высыпаешься?
Уэс с размаха закрывает лицо ладонью и тянет ее вниз.
– Да, мама…
– Вот только не надо таким тоном! Голос у тебя усталый. Только и всего.
– Просто немного нервничаю. А ты как себя чувствуешь?
– Рана заживает нормально. Вот только подвижности руке недостает. Но ты об этом не беспокойся, a thaisce. Сейчас уже ничего не поделаешь. А что тревожит тебя?
Ему следует солгать. Но едва он открывает рот, чтобы дать уклончивый ответ, желудок подскакивает, словно в попытке сбежать.
– Вообще-то многое.
Она молчит так долго, что он уже думает, что она не расслышала. А потом осторожно, словно чтобы не спугнуть его, спрашивает:
– Так почему бы не рассказать об этом мне?
– Магистр Уэлти в Уикдон до сих пор не вернулась. А остальные участники… – Рассказать ей о Джейме значит лишить сна; так обременить мать он не может. – Здесь полным-полно народу, и все хотят победить. А если мы проиграем, мне никогда не стать алхимиком, и Маргарет вечно будет несчастна, и мы останемся без дома, и в довершение всего, по-моему, Мад меня ненавидит.
– В твоей сестре нет ненависти к тебе.
Уэс морщит нос.
– Я все слышу.
– А я ничего и не говорил!
– Я слышу, о чем ты думаешь, – укоризненно объясняет она. – У Мад множество причин злиться, и на тебе ей удобно срываться. Я не говорю, что кто-то из вас прав. Просто так обстоит дело.
– Но я не понимаю, почему на мне.
Она вздыхает.
– Мад на все готова ради тех, кого она любит. Как и ты. Но завоевать ее любовь нелегко. В сердце у нее хватает места лишь немногим. А ты… Ты любишь всех, кого встречаешь.
– И при этом она считает меня эгоистом.