Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 21 из 123 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Тихонька, прищурясь, оглядел комнату и отдернул занавеску. За ней стоял улыбающийся Колька. — Ну, пацан... — осевшим вдруг голосом сказал Тихонька. — Здоро́во! Колька хотел ответить, но только глотнул слюну и ткнулся головой в плечо Тихоньки. — Что ты... Как маленький!.. — Тихонька не замечал, что и сам прижимает голову Кольки к груди, а заметив это, устыдился своей слабости и несильно ударил ладонью по Колькиному лбу, отстраняя от себя. — Что молчишь? Язык проглотил? — Я говорил!.. Я говорил!.. — выкрикнул Колька. — Чего ты говорил? — засмеялся Тихонька. — Кому? — Хряку говорил! — кричал Колька. — Что сорвешься ты! — Тихо, тихо... — успокоил его Тихонька и, опять притянув к себе, неловко взъерошил ему волосы: — Эх ты, Полетайка! Скинул с себя реглан, снял фуражку, бросил на стул и обернулся к стоящей у двери Маньке: — Прибери. И сменку мне приготовь. Пальтишко какое-нибудь и на голову. Выпить у тебя есть? — Чуток осталось. — Манька вынула из буфета початую бутылку. — Смеешься? — Тихонька полез в карман, сунул ей десятку: — Беги в магазин! — Сейчас! — засуетилась Манька. — Я мигом! Накинула платок, стянула с вешалки плащ и скрылась за дверью. Тихонька достал из буфета стаканы, хлеб, разлил водку. Себе побольше, Кольке на донышко. — Помянем Хряка. Выпил, понюхал хлебную корочку и спросил: — Как же они его накололи? Колька пожал плечами, а Тихонька в свой стакан плеснул еще водки, опрокинул в рот и сказал угрожающе: — Ладно! Еще посмотрим, кто кого! Жаль, с грошами худо! Колька взял нож, скинул сапог, аккуратно подпорол подкладку голенища и, одну за другой, стал выкладывать на стол сотенные и пятидесятки. — Откуда? — удивился Тихонька. — Я тут пару магазинов подломал, — преданно смотрел на него Колька. — Твоя доля. — Ну, малый! — хлопнул его по плечу Тихонька. — С тобой не пропадешь!.. Сгреб со стола деньги, подровнял их в пачку, сунул в карман пиджака и, будто вспомнив о чем-то неприятном, помрачнел. — Ты чего? — внимательно следил за его лицом Колька. — Уголовка всех барыг наперечет знает, а я Маньке сменку верхнюю заказал, — морщил лоб Тихонька. — Подрывать отсюда надо! — А куда? — не отрывал глаз от его лица Колька. — Берег я один адресок на крайний случай. Видать, пришло время! — Край, что ли? — с тревогой спросил Колька. — Он самый, — кивнул Тихонька. — Меньше вышака не жду. — Взглянул на притихшего Кольку и добавил: — Дела за мной серьезные, пацан. — Тряхнул головой, отгоняя невеселые мысли и, бодрясь, сказал: — А!.. Где наша не пропадала! Наколем фартовое дело, и попробуй найди нас! На такое дно нырнем — с водолазом не сыщут! Колька засмеялся, а Тихонька, уже серьезно, спросил: — Хряк тебя химичить не обучил? Колька кивнул и сказал: — Когда свернуло его, все просил, чтоб не бросал, рядом был... Ну, кормил я его... За лекарствами бегал... А когда совсем худо ему стало, понял, видно, что помирает, тогда и секрет свой открыл. — И получилось у тебя? — подался вперед Тихонька.
— Как в аптеке! — разулыбался Колька. — Ну, Полетайка! — хлопнул ладонью по столу Тихонька. — Ну, малый! Голова! Тогда мы еще помашем крылышками! Попробуй возьми нас за рубль за двадцать! Разлил по стаканам остатки водки, теперь уже поровну, и поднял свой: — За удачу!.. ...В кабинете у Бычкова на диване, на стульях, на подоконниках тесно, как куры на шестке, сидят мальчишки всех возрастов. Многих из них Бычков знает, не раз встречались, но были и незнакомые. Один из них — угрюмого вида паренек с косой челкой, в куртке с воротником из искусственного каракуля — заинтересовал Бычкова больше других. В отличие от «старожилов», которые в комнатах 3-й бригады чувствовали себя чуть ли не хозяевами, веселились и балагурили, доказывая, что милиция им дом родной, паренек с косой челкой сидел поодаль от всех, расслабленно привалясь спиной к стене, но в нарочитой этой расслабленности чувствовалась готовность в любую минуту вскочить и действовать. Бычков знал эту полузвериную, блатную манеру и раздумывал, не этот ли паренек тот самый Колька, которого они разыскивают. По возрасту подходит, как зовут — выясним, а вот хромает или нет? Осторожно приглядываясь к пареньку, он успевал перебрасываться шутливыми репликами со старыми знакомыми, а сидящий рядом за столом обстоятельный Ананьев не спеша раскладывал бумагу для записей, внимательно рассматривал перо на ученической ручке, болтал над ухом чернильницей-невыливайкой. — Ну, компания честная! — весело сказал Бычков. — Давайте знакомиться, с кем не знакомы. Фамилия моя Бычков. Зовут Виктор Павлович. — Это известно! — нагловато заметил подросток в кубанке, с золотой фиксой во рту. — За что замели? Делать вам нечего? — Дел у нас хватает, Кононов, — усмехнулся Бычков. — Тебя как по отчеству? — Михайлович, — под смех мальчишек важно ответил Кононов. — Ларечек на прошлой неделе не вы ли порушили, Петр Михайлович? — Это какой? — деловито спросил Кононов. — У Пяти углов который? — Он самый, — кивнул Бычков. — Не-а! — замотал головой Кононов. — Не я. — А мне сдается, что вы, — миролюбиво сказал Бычков. — Это еще доказать надо, — так же мирно возразил Кононов. — А все доказано, Петр Михайлович. — ответил Бычков. — Пальчики свои оставили. В большом количестве. Очень уж разборчивы! Коньячок в сторону, а кагорчик прихватили. Не любите коньячок? — Не-а! — ухмыльнулся Кононов. — Он клопами пахнет. — Ну вот! — развел руками Бычков. — Сам во всем и признался! Мальчишки расхохотались, а Кононов исподлобья взглянул на Бычкова и, не скрывая злобы, сказал: — Хитрован ты, дядя Витя! — На том стоим, — подмигнул ему Бычков. — Какой у тебя привод по счету? — Если сегодняшний считать — пятый, — хмуро ответил Кононов. — А почему же его не считать? — удивился Бычков. — Не на деле прихватили, — пожал плечами Кононов. — Прихватим и на деле, — заверил его Бычков. — Наше дело — воровать, ваше — ловить, — нагловато заявил Кононов. — Кто лучше спляшет! В детколонию отправлять будете? — Куда же еще? — сокрушенно вздохнул Бычков. — Сбежишь? — Сбегу, — кивнул Кононов. — Чего я там не видел! — Учиться, значит, не хочешь? — хмурился Бычков. — Ученый! — усмехнулся Кононов. — Смотри, Кононов! — жестко сказал Бычков. — Скоро кончится твоя лафа! Не детколония тебе засветит, а кое-что посерьезней. — И в тюрьме люди живут! — храбрился Кононов. — Какая же это жизнь, Петя? — горько заметил Бычков. — Не вор ты в законе, не пахан. Сявка! И будешь у всей камеры в услужении бегать. А хвост поднимешь — измордуют как миленького! На всю жизнь калекой оставят. Как это тебе? Весело?
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!