— Чего веселого... — насупился Кононов. — Вот и думай! — сказал Бычков. — Думай, пока не поздно. Оглядел притихших ребят и улыбнулся: — Ну... А вы чего приуныли? — Шамать охота... — протянул самый маленький из мальчишек и жалобно шмыгнул носом. — С ночи не евши! — Это мы сейчас организуем! — Бычков обернулся к сидящему рядом с ним Васильеву: — Как там насчет буфета, Толя? — Сделаем! — кивнул Васильев и вышел из комнаты. — Тебя как звать? — спросил Бычков у малыша. — Пацаны Вязанкой кличут, — ответил мальчишка. — Это что же за кличка такая? — заинтересовался Бычков. — Носки вяжешь? Или варежки? — К людям он вяжется! — со смехом объяснил худенький подросток в матросском тельнике и бушлате с чужого плеча и передразнил: — «Дяденька, дай пятачок! Тетенька, одолжи сироте на баню!» — Стрелок, значит? — смотрел на малыша Бычков. — А чего? — шмыгал тот носом. — Воровать, что ли? — Неохота воровать? — обрадовался Бычков. — Я из дома и то не тырил! — гордо заявил Вязанка. — А сбежал почему? — Я не сбегал, — помрачнел Вязанка. — Они сами от меня сбежали. Батя пил шибко... Ну и связался с какой-то шалавой. А матка загуляла. — Запила, что ли? — Да нет... — спокойно объяснил мальчишка. — Гулящая она у меня. — Так... — Бычков уткнулся глазами в лежащие на столе бумаги, повертел в руках чернильницу, помолчал и сказал: — Давайте по порядку. Как сидите — справа, налево. Фамилия, имя... — Хохлов, — улыбнулся плотно сбитый подросток в кепке. — Он же — Пашка, он же Хохол! — Журавлев, — шутовски раскланялся паренек в буденновском шлеме с вылинявшей звездой. — Можно — Журавель, а если ласково — Жура! — Он поджал одну ногу, раскинул руки, изображая журавля, поклонился и сел. — Мом аплодисменты! — сказал Бычков. — Большой артист пропадает! Все засмеялись, усмехнулся даже сидящий поодаль от всех парнишка с косой челкой. Бычков покосился в его сторону и небрежно спросил: — Кольки среди вас нет? Парнишка с челкой зверовато огляделся по сторонам: — Я — Колька. Дальше что? — Фамилия как? — Салов. — Салов так Салов! — согласился Бычков. — Так и запишем! «Цыганочку» пляшешь? — Сбацать? — усмехнулся парнишка. — А что? — подмигнул ему Бычков. — Давай! Врежь! Парнишка лениво прошелся по комнате, отбил чечетку, ударил ладонями по подошвам, полу, груди и, сощурясь, спросил: — Годится? — На большой! — одобрительно кивнул Бычков. — Ходилки будь здоров! — Хромого, что ли, ищете? — в упор глядя на Бычкова, сказал парнишка с челкой. — Видел я такого! — Ага! — подхватил подросток в матросском тельнике. — Ночевал у нас в подвале! Только его не Колькой называли. — Цыц ты! — вскочил Кононов и кинулся на подростка. — На место, Кононов! — крикнул Бычков. — В камеру захотел? — И обернулся к подростку в тельнике: — Как его называли? Не помнишь? — Чудно как-то... — морщил лоб подросток. — Нет, не помню... Рисует он! Ну настоящий художник! Петьку вон, Кононова, нарисовал! Точь-в-точь!.. — Художник, говоришь... — думал о своем Бычков. — Интересно... А твоя как фамилия? — Соколов, — с готовностью ответил подросток в тельняшке. — Игорь... Ребята Матросом кличут! — Матрос в штаны натрес! — зло вставил Кононов. — Бушлат отцовский? — делая вид, что не слышит, спросил Бычков. — Ага, — кивнул Игорь. — И тельняшка. — Жив он? — Помер. От тифа. — А мать? — Другого привела. — От отчима, значит, сбежал? Игорь кивнул, и, помолчав, сказал: — Батя у меня человек был, а этот — зверь. — Понятно... — вздохнул Бычков. — Дядя Витя! — спросил Журавлев. — Ты кто считаешься? Уполномоченный? — Старший уполномоченный, — серьезно ответил Бычков. — А нам это бара-бир! Без разницы! — отмахнулся Журавлев. — А кем ты уполномочен нас ловить? Милиция ведь не Наркомпрос какой? Или настоящих воров мало? — Хватает, — все так же серьезно сказал Бычков. — А уполномочен я кем? Детством твоим уполномочен. — Это как? — не понял Журавлев. — Да вот так... Чтобы жил, как нормальный пацан. В школу бегал, на каток, в цирк! — В цирк — это клево! — мечтательно вздохнул Вязанка. — Ни разу в цирке не был!.. Дверь открылась. В комнату вошли Васильев и Чистяков. У одного в руках был большой медный чайник и поднос со стаканами, второй держал в обеих руках по тарелке с бутербродами. — Ну вот и буфет, — сказал Бычков. — Наваливайся, братва! Мальчишки обступили стол, тянули руки к стаканам, чайнику, расхватывали бутерброды с тарелок. — На минуточку, Виктор Павлович, — кивнул на дверь Васильев и, когда они вышли в коридор, доложил: — Филимонову на толкучке прихватили. С регланом! — Да ну! — оживился Бычков. — Петр Логвинович с ней беседу имеет, — кивнул в глубь коридора Васильев. — Просил зайти. — Иду, — сказал Бычков. — Вы пока подразберитесь с пацанами. — В Славянку их? — спросил Васильев. — Куда же еще? — вздохнул Бычков. — «Маломерки»! — Взглянул на Васильева и добавил: — Чего это ты мнешься, как красная девица? Что там еще? — Тетя Шура в буфете шумит, — застеснялся Васильев. — Перебрали мы малость, по ее расчетам.