Лайза быстрым движением поставила сумку на тумбочку, которая, покосившись на один угол, стояла справа у двери, и скрестила руки на груди, обхватив локти ладонями: — У меня не так много времени. — Нет, правда, вы не подумайте… — поскольку Лайза, даже зная моё имя, не обращалась ко мне по нему, я тоже не мог определиться, как называть её, поэтому решил просто обойтись без «личностей». — Всё нормально. Я изначально не планировал настаивать на исполнении этого нелепого уговора. Заметив, что Лайза не сводит с меня своих испытующих глаз, я решил вовсе сменить тему на менее щепетильную: — Неужели вы приехали сюда специально для того, чтобы… Ко мне? Вы извините, если так. — Я завезла… кое-какие документы. Хотя Лайза держалась абсолютно спокойной и голос звучал ровно, глаза её стали ускользать от прямого контакта, а большие пальцы рук слегка шевелились, поглаживая кожу там, где её не закрывали короткие рукава блузки. — Рабочий день у вас, выходит, ненормированный? — постарался сказать я как можно благожелательнее и потянулся рукой, чтобы взять футболку. У Лайзы уже не получалось скрыть то, как на самом деле она нервничает. Я ожидал, что это заставит её одуматься, но вышло совсем наоборот. Она опустила глаза, успев пробежаться взглядом по моему торсу, и тут же подняла их, словно заметила его наготу только что. — Я не думаю, что мы можем оставаться здесь наедине слишком долго. — Она помедлила, потом вздохнув бесшумно — только грудь напряглась, расправив белую ткань, и вновь утонула в складках одежды — договорила: — И я намерена выполнить то, что обещала. Я опомнился, что не в этой комнате, но в общем-то на объекте мы не одни и понятны причины, по которым она не может тут задерживаться. И несмотря на всё… Неужели для неё это так важно? Но почему? Вопрос застыл на моих губах сам собой: я встретил её взгляд, пылающий противоречием взгляд, которым она сегодня уже смотрела… Утром… Только невероятное умение держать себя в руках не позволило ей затуманить его слезами. Что же ты за человек такой, Лайза? Почему кидаешься из крайности в крайность? Как ты можешь предпринимать такие действия, за которые потом расплачиваешься непосильной ценой? Что сейчас толкает тебя на безрассудное упрямство вместо того, чтобы принять моё «отступление» и сберечь свой покой? Вот что я должен был спросить у неё, а вместо этого, не отрываясь от измученных и мучивших меня глаз, в несколько шагов пересёк расстояние между нами и остановился прямо перед ней. Тоненькая и стойкая фигурка её не дрогнула, но руки сползли по локтям и застыли в порыве дотронуться до меня… Или оттолкнуть. Я не дал ей определиться и, наклонив голову, прижался к её губам своими. Не двигался мгновение, два — не помню… Но эти мягкие, прохладные, трепещущие губы я никогда не забуду… Я отпрянул и посмотрел в её глаза. Они стали больше? От обиды? Страха?.. Или ближе? Я смотрел на неё, не в силах унять теснившиеся в груди удары. Я опустил голову, задышал глубоко, пытаясь преодолеть их напор, и заметил, что руки Лайзы — до чего же они были милыми и лёгкими — слабо тянутся вперёд. Теперь уже я сам обхватил её за плечи и прижал спиной к двери, в которую она и так почти упёрлась, попятившись назад. Остренькие плечи вжались в мои пальцы. Я ещё раз заглянул в её глаза и, не встретив протеста, поцеловал на этот раз не осторожно и зыбко, а так, как целовал бы её, если бы это была моя девушка, моя квартира, моя жизнь… Она прерывисто вздыхала и легонько касалась меня своей грудью, а руки её сначала нерешительно, а затем настойчиво и крепко хватали мои то выше, то устремляясь вниз, словно она чувствовала, что теряет равновесие и только так, держась за меня, может спастись от падения. После поцелуя я ещё долго, насколько мог, и так близко наслаждался её дыханием, что вкус её губ — сладкий, но не приторный, а утоляющий — проник в область солнечного сплетения, обдав меня жаром изнутри. Постепенно распиравшие глухие удары растеклись по всему телу и успокоились. Я отпустил её… Руки Лайзы соскользнули с моих, на какое-то время застыли в воздухе, а после опустились без сил. Она не закрыла глаза, не отвернулась, а смотрела на меня в упор, и я почувствовал обращённый к себе вопрос. Только не понимал его сути. Я даже был готов к тому, что сейчас она разразится ругательствами, истерикой, позовёт на помощь и устроит скандал… Но она, не преодолев страха, который пронизывал её взгляд, оставив открытым незаданный вопрос, схватила свою сумку и, подняв волну воздуха распахнутой дверью, выскочила наружу. *** Книга по краеведению так и лежала в ящике стола, который подпирал мой диван в ногах. Сорванная с неё целлофановая обёртка до сих пор торчала из мусорного ведра, грозясь вывалиться оттуда вместе с нагромождёнными сверху скомканными упаковками и прочими отходами — я не дошёл до мусорных баков, хотя была моя очередь. Я не мог спать; лежа на диване, просто смотрел в тёмный потолок. И не сразу заметил, с какой силой голова моя была откинута в подушку — почувствовал, только когда шея и затылок конкретно затекли. Поняв, что не сомкну глаз, я встал, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить Андрюху, и поплёлся на кухню. Готовить еду без света я ещё не наловчился, поэтому щёлкнул включателем, мысленно извинившись перед моим товарищем. Я сделал горячие бутерброды в микроволновке, густо полил их кетчупом, достал из холодильника газировку и устроился на высоком стуле у барного стола, который служил нам и обеденным. Тренькая кнопками печи, я услышал, как на диване заворочался Андрей, и вот теперь, когда щёлкнул металлическим язычком, чтобы открыть банку, и уже приготовился отпить из неё, услышал его недовольное ворчание: — Матвей, ты чего? Сколько время-то? Ты что, не ложился? — Не-а, — ответил я машинально, не сильно вникая в то, о чём меня спросили. — Завтра на работу… Кое-кому. — Я услышал протяжный зевок. — Не только тебе. — Угу… Сейчас я. Андрюха, чей силуэт был слабо охвачен светильником, всё-таки приподнялся и, натягивая на плечи сползшее одеяло, спросил: — В самом деле, ты почему не спишь-то? — Жор проснулся, — комкая зубами первый бутерброд, «промычал» я. — Бываааае… — окончания уже не было слышно, так как Андрюха бухнулся обратно на диван и захрапел. Рассказать ему? Нет, я не боялся, что мои откровения станут достоянием всех в округе — Андрей никогда не производил впечатление болтуна и сплетника — но если уж я не доложил ему о заключении ничего, казалось бы, не предвещавшего для меня пари, то о случившемся сегодня вечером я тоже буду молчать. И потом… Ну не мог я никому рассказать! Не мог и не хотел. Я самому себе-то готов был запретить думать об этом!.. Просто сидел и вспоминал… шаг за шагом, сантиметр за сантиметром, каждый выдох… И этот нежный сладковатый вкус, который не способны были перебить ни ударяющие в нос пузырьки, ни специи. *** Не думайте, что вся моя личная — не рабочая — жизнь на новом месте протекала за чтением познавательной литературы, походами по отмеченным историей местам и переживаниями касательно моего сближения с «высокопоставленной» брюнеткой, которое в худшем случае ничего, кроме неприятностей, не сулило. Лучшим было бы с её стороны умерить свои амбиции и принципиальность, а мне… Я и так делал всё, что мог, чтобы избавиться от назойливых впечатлений. Обычно по вечерам наша компания неплохо проводила время. Собирались в основном у нас, реже посещали бары неподалёку. Бывали в парке аттракционов: Андрея ими не удивишь, мне хватило двух раз, а вот Толя и Денис наведывались туда регулярно. Большинство из нас были россиянами, но ничто не мешало поддерживать общение и с приезжими из других стран. Говорили мы когда на английском языке, когда на русском. «Украшали» наши посиделки, безусловно, девчонки. Они не имели никакого отношения к сфере строительства и ремонта, а работали горничными в отелях и официантками. Не стесняясь они рассказывали, как охотно знакомятся с местными парнями, которые подтягивают их в знании языка, обычаев, а заодно — развлекательных заведений города. Двоих из своих знакомых они, кстати, привели к нам в компанию, и мы отлично поладили. Сегодня местом общего приземления служила наша квартира. Конечно, здесь была Ирма. Она тоже приехала из России. Ирма работала в детском кафе и шутила, что её горячий темперамент, взращенный на юге, не способно потушить даже то количество мороженого, с которым она практически ежедневно работает. Она как-то выделялась среди нас: всегда была яркой (начиная от цвета волос), громкой (даже звонкой) и не могла усидеть на месте. Она легко заводила дружбу с новыми людьми, благодаря чему собрала уйму контактов, и более увлекающегося человека, чем Ирма, с разнообразием интересов и занятий, я не встречал. Она была, наверное, моей ровесницей, но раскованно держала себя и с людьми из других поколений. Помню, как-то к нам заглянул мужчина с объекта — старше нас как минимум вдвое — так Ирма весь вечер непринуждённо проболтала с ним, не забывая при этом подмигивать и расточать улыбки всем собравшимся. Как проходили наши встречи? Напомню: нам было чуть за двадцать или около того, и мы были очарованы тем, что находимся за тысячи километров от родного дома — в этом ощущалась какая-то волнительная необычайность. Мы понимали, что однажды разъедемся и, скорее всего, наше общение на этом и прервётся, поэтому охотно болтали на любые темы, делились особенностями жизни в своих странах, кто-то рассказывал подробно о семейных традициях. Я был счастлив оказаться в этом круговороте, рядом с людьми, которые не только делали неповторимой каждую нашу встречу, но и бесценно подгружали мой запас знаний. И тем приятнее мне было находиться среди них, чем чаще я стал улавливать, что сам являюсь популярным собеседником и вызываю отнюдь не заурядный интерес. А ещё я заметил, что нравлюсь «нашим» девушкам. Ну, как заметил… Об этом мне сообщил Андрюха, который, зная силу своего «влияния» на прекрасную половину человечества, не видел во мне конкурента и смело мог делиться своими наблюдениями. Возможно, что-то такое было, порой я и сам улавливал недвусмысленные намёки с «противоположной стороны», но больше стремился обогатить свой внутренний мир, а не собрать коллекцию из поклонниц. Мы сидели за общим столом, который не вмещал всех, у кого из нас выдался свободный вечер, поэтому кое-кому пришлось пристроиться на диванах. Я ютился на табурете, зажатый между Ирмой и её соседкой по квартире. Если вторая не обращала на меня никакого внимания, полностью поглощённая беседой с сосредоточенным Денисом, от чего его шарообразная фигура и круглое лицо казались ещё шире, а густые тёмные волосы как будто приподнялись у корней, то Ирма без умолку пересказывала свои подростковые приключения, придавая им преувеличенный ореол озорства, при этом постоянно напоминала, чтобы я подливал в её стакан. Всеобщий гул, растворяющийся в звучавших фоном песнях, сменявших друг друга без перерыва на раскрученном музыкальном канале, не позволял мне следить за ходом общего разговора. Когда в квартире кроме нас четверых оставались еще два-три человека, я стал думать о том, что с завтрашнего дня должен приступить к «расширенному» перечню работ, и это подстегнуло мой трудовой энтузиазм. Брался за что-то новое я всегда в охотку и даже продумывал, как сделать лучше, инновационнее что ли. От безуспешного опыта с покрытием полов не осталось и следа, плиточники были переведены на другие этажи, а я осваивал недавно внедрённые виды отделки стен. Не сказать, чтобы раньше не сталкивался с подобным, а всё же кое-что перенял у новых знакомых по объекту, и раз за разом у меня получалось быстрее. Сегодня ожидалось еженедельное посещение площадки представителями застройщика, но кто и для чего именно прибудет, мы не знали — старший прораб не обсуждал с нами такие вопросы. В этот день у меня сложилось впечатление, что на Лайзу сильно подействовала неудача, постигшая её на профессиональном поприще, и она теперь будет навещать объект каждую неделю. Другого объяснения тому, что она снова была в составе контролирующей готовность объекта делегации, я для себя не нашёл. Впрочем, осмотр площадки шёл как обычно, голос прораба раздавался то здесь, то там, иногда он размахивал руками, чем привлекал ещё больше внимания слушающих. Под конец обхода нас всех, кто работал на первом этаже, прораб созвал в центр. Невысокий молодой мужчина, стоявший рядом с Дугласом, сделал объявление об изменениях в правилах прохода на объект. В процессе своего короткого выступления он постоянно поправлял сползающие с его переносицы очки, что выглядело забавным, и до меня доносились негромкие смешки. Поскольку информация была понятной и не затрагивала особо важные процедуры и вопросы, все стали расходиться. Всё это время я старался не смотреть на Лайзу и всего несколько раз, когда был вынужден обратить внимание на мужчину в очках, она попала в поле моего зрения. Выглядела она совершенно хладнокровной, так что я смирился с тем, что теперь и мне предстоит подавить в себе оставшиеся переживания. Я только успел заметить, как Лайза, склонившись в сторону стоявшего поблизости старшего прораба, что-то шепнула ему. И тут, когда почти все направились к своим рабочим местам, позади меня прозвучало отчётливое: — Матвей, задержись, пожалуйста. Голос прораба нагнал не только меня, и те, кто ещё не успел отойти далеко, замедлили шаг, стали оборачиваться. Я сделал то же самое и, когда повернулся, увидел обращённые на меня взгляды прораба, Дугласа, и, естественно, Лайзы. На остальных я даже не смотрел — мне хватило и этого пристального внимания. В том, что позвали именно меня, можно было не сомневаться, так как на объекте я не встречал больше ни одного рабочего с моим именем. Теряться было некогда, и я быстро подошёл к ожидавшим. Наш прораб тоже был из людей, не привыкших тянуть время, а потому сразу пояснил: — Завтра понадобится твоя помощь. Не на объекте. Тут в разговор вступила Лайза. Она скромно улыбнулась, что, по-видимому, заменило личное приветствие, а я так опешил, что не нашёлся сразу, чтобы поздороваться в ответ. Лайзу это нисколько не смутило, и она обратилась ко мне: — Все помнят моё упущение в подборе напольной плитки. Как обещала и как того требуют мои должностные обязанности, я приступаю к поиску другого варианта, наиболее подходящего. Завтра я планирую посетить наших партнёров и ознакомиться с альтернативными продуктами. Я решила предоставить специалистам компании на рассмотрение несколько образцов. Возможно, их будет много, и мне потребуется… помощь, чтобы отнести всё в автомобиль. Вдруг и совет твой на этот раз понадобится. Хотя прежде всего проверим, настолько же профессионально ты работаешь физически, как и языком? Я это услышал? На самом деле? И не только я. Лайза проговорила всё, особенно последнюю фразу, так громко, что её не могли не услышать ребята, которые стояли тут же. Как будто она специально хотела поставить всех в курс своих сугубо деловых намерений относительно меня и тем самым избежать кривотолков. А ведь большинство из них присутствовали при нашей с ней первой встрече и очень хорошо помнили, как я тогда не смог удержаться от критических замечаний. Но только я здесь уловил двоякий смысл её последних слов. Можно было, конечно, съязвить в ответ что-то ещё более дерзкое, открывающее характер нашего непрекращающегося спора, но тогда всё, что произошло в подсобке, было бы уже трудно скрывать от окружающих, тем более от её мужа. Я выбрал меньшее — смолчать. Не насытившись произведённым на меня эффектом, Лайза продолжила с ещё большим равнодушием: — Не переодевайся завтра в рабочую одежду, я заеду за тобой утром. Она дала понять, что мы встретимся здесь в самом начале смены. Руководство отправилось дальше по неотложным делам, а я остался со своими мыслями. Наверное, любой на моём месте воспарил бы в ожидании, считай, свидания с такой обворожительной девушкой, да ещё без посторонних, но я перед нашей поездкой был больше обеспокоен, чем взволнован. *** Я пришёл на работу раньше обычного, хотя делать это было необязательно — я понятия не имел, во сколько сегодня вернусь на объект. Даже остальных я не дождался, так что все трое — Андрюха, Толик и Ден — проводили меня недоумевающими переглядываниями. Я выбрал удобную одежду попроще — свободные спортивки и немаркую футболку, так как предполагал, что придётся заходить на склады и таскать коробки. На площадке стали собираться рабочие. Подтянулись и мои соседи, шумно обсуждавшие вчерашний вечер, который они провели вне дома. Меня с ними не было, и я даже не поинтересовался, где они зависали до часу ночи, поскольку голова моя ломилась от соображений насчёт того, что же приготовила для меня Лайза. В том, что это будет не сугубо рабочая езда по городу, без карательного замысла, я был абсолютно уверен. Нашлись и среди парней те, кто так же полагали, что уязвлённая архитектор не простила мне публичного разоблачения своей некомпетентности, и воспринимали её поручение как обременительную повинность. Но в целом привлечение меня для выполнения работы вне объекта не казалось для остальных чем-то вызывающим, поскольку и до этого нередко кого-то могли забрать с площадки или попросить съездить, например, на производство или в офис, если того требовали сроки отделки и другая необходимость. Случалось, кто-то отсутствовал несколько дней, так как был временно переведён на соседний объект. Некоторые смотрели на меня с сочувствием, от Андрюхи исходило явное насмехательство, ведь, по его словам, я получал по заслугам, а между тем рабочий день начался, и только я стоял у выхода, озираясь по сторонам, всё чаще бросая взгляд на расчерченную парковку. Хорошо, что на меня больше никто не смотрел, а то мой прыжок на месте вызвал бы гром хохота — так сильно я вздрогнул от того, что в кармане зазвонил телефон. Я вытащил его и увидел на экране незнакомый номер. С посторонних номеров мне звонили редко, но бывало. Я ответил, как уже привык тут, на английском: — Алло. — Доброе утро! — пресёк тишину в трубке бойкий голос Лайзы. — Ты на месте? Её голос я узнал бы даже под звуковыми эффектами. Невозможно было его спутать! — Здравствуйте, — я стал вертеть головой ещё быстрее. — А откуда у вас мой номер? — Ты полагаешь, что мы не берём контакты, когда нанимаем кого-то на работу? — она удивилась моей неспособности догадаться самостоятельно. — Так ты на площадке? — Да, как и договаривались, — в моём голосе пробивалось оправдание, потому что я начал сомневаться, правильно ли запомнил всё, что она говорила вчера. Похоже, моя интонация волновала меня одного, поскольку Лайза продолжила, едва дослушав: — Выходи, поворачивай налево и в конце строительных ограждений снова поверни налево. Она отключилась. Это уже напоминало мальчишечью игру с рациями. Я убрал телефон в задний карман и, крикнув прорабу, что за мной приехали, двинулся по указанному мне маршруту. Не успел я завернуть за угол, скрывший вход на строительную площадку, как в конце тротуара увидел Лайзу, которая стояла в расслабленной позе, скрестив ноги и уткнувшись в глухой забор согнутой в локте рукой, подпиравшей голову. Но выглядела она совсем не небрежно, а изящной и так беззастенчиво улыбалась, точно позировала для толпы светских фотографов. И даже не это внезапное видение заставило меня замереть на месте, а то, как Лайза была одета. От деловых манжет и натянутых строчек не осталось и намёка; стройную фигуру не менее изысканно, чем его предшественники, но не так плотно облегал спортивный костюм молочного цвета с искрящимися на солнце серебристыми лампасами и такими же полосками вдоль рукавов. Спущенный капюшон выглядывал из-за шеи, а волосы были собраны под бейсболку, усыпанную сверкающими камешками и бусинами. Вместо строгих туфель на ногах её красовались белые с чёрными полосками кроссовки неправдоподобно маленького размера. Было заметно, что другой реакции Лайза от меня не ожидала — для чего же ещё она заняла такую выжидательную позу в столь выгодной своей неприметностью позиции? — Ты идёшь? — поторопила меня Лайза. Я, как после мощного толчка, оторвался от земли и устремился ей навстречу. Вообще-то двигался только я, она же стояла на месте и наблюдала за моим приближением. — Доброе утро! — повторила Лайза. — Доброе утро, — откликнулся я. — Не выспался? — улыбка не сходила с её губ. — Почему? Нет, вовсе… — Знаешь, вид у тебя… — Меня окинул изучающий взгляд: — Не собранный. — Напротив, я готов. Просто я ожидал, что вы подъедете туда, на парковку. Лайза развернулась и стала переходить дорогу, я последовал за ней, и уже совсем скоро мы оказались среди рядов стоящих автомобилей у задней части небольшого торгового центра.