Люк открывает рот, чтобы возразить, но Эйден его опережает: – И даже не смей говорить, что ты не знал, чей он. Пусть он и был заблокирован, но на заставке экрана стоит фотография близнецов. А я уверен, что ты знаешь, как они выглядят. – Да, я знал, что он твой. Я просто не успел его вернуть. Вернее, я хотел использовать его как предлог, чтобы поговорить с тобой и попросить вразумить Аннализу. Видимо, я уронил его во время драки с Грегом. Аннализа, усмехаясь, скрещивает руки. – Глупый план. К тому же он бы все равно не сработал. Люк смотрит на сестру. – Аннализа, все, что я делаю, я делаю с единственной целью – вернуть тебя в свою жизнь. Вот только теперь я уже вряд ли смогу что-то исправить. Меня уже арестовывали раньше – ДНК и отпечатки пальцев есть в системе. Они найдут меня, это лишь вопрос времени. Они узнают о моей причастности, потому что я, скорее всего, был последним, кого видели рядом с Грегом. Но, как бы то ни было, я всегда буду переживать за тебя. Я никогда не забуду, что предал тебя, независимо от того, сколько времени я проведу в тюрьме. Ты моя сестра, и я люблю тебя, и никакая твоя ненависть или обида не сможет этого изменить. Я не сестра Люка, но его слова задевают даже мои сердечные струны. Из глаз Аннализы вытекает несколько слезинок, и она гневно их смахивает. Макияж на глазах размазывается. – Это глупо. Мы закончили, – заявляет она, пытаясь встать и уйти (что не удается, потому как она находится в центре стола, окруженная друзьями с обеих сторон). Анна смахивает еще несколько слезинок. – Какой тупица проектировал кафе? Неужели они не подумали, что их творение усложняет людям путь к побегу?! Забравшись на диванчик, Аннализа ставит обутую в ботинок ногу на стол, даже невзирая на наши протесты. Игнорируя нас, она шагает по столу и спрыгивает слева от Люка, не глядя на него и не обращая внимания на негодующие взгляды посетителей. – Аннализа! – Джулиан подскакивает, как только она выбегает из кафе на морозный зимний воздух. – Прошу прощения. – Джулиан смотрит на Ноа, Шарлотту и Чейза справа от него. Ребята тут же встают и освобождают проход, чтобы Джулиан мог догнать свою девушку. Стоит Джулиану выбежать из кафе, как троица тут же возвращается за стол. Мы все смотрим друг на друга, как бы безмолвно спрашивая: «И что теперь?» – Может, тебе стоит сознаться, а не ждать, пока копы найдут тебя и арестуют? – предлагает Мэйсон. Люк качает головой. – Ты когда-нибудь сидел в тюрьме? Я буду наслаждаться свободой столько, сколько смогу. Даже если я его не убивал, мне, похоже, ничего хорошего не светит. Возникает неловкая пауза. Что еще можно сказать? – Ты что-то еще хочешь, Люк? – Лицо Эйдена остается нейтральным. Рука покоится в моей ладони. Люк слегка откидывается на спинку стула. – Нет, наверное. Я хотел поговорить с Аннализой, пока не сел на двадцать пять лет в тюрьму. Люк поднимается с места и уныло уходит, не сказав ни слова и не оглянувшись. Спустя миг он выходит за дверь с опущенной головой. Мы сидим за столом в ошеломленном молчании. Кто бы мог подумать, что первые несколько дней наших рождественских каникул будут настолько драматичными? Думаю, никто из нас не ожидал подобного развития событий. Даже я, хотя драма – это мой конек. – А теперь мы можем вернуться в фургончик? – спрашивает Ноа, пытаясь разрядить напряженную обстановку. – Вы серьезно думаете, что он это сделал? – Я нарочно игнорирую Ноа. – В полиции сказали, что местом убийства был дом Эйдена. Это означает, что Грег умер там. Они ничего не сказали о драке. Они лишь упомянули, что Грег выглядел так, будто его били, – задумчиво отвечает Мэйсон. – Улики против Люка слишком серьезные. К тому же он практически признался в убийстве, – рассуждает Чейз. – Но он не помнит, что произошло, – замечает Шарлотта. – Отсутствие памяти не снимает с него ответственности. Сколько раз я напивался до потери сознания, а потом не помнил, как добирался до дома. Или почему проснулся голым в соусе барбекю и шоколадных хлопьях, – возражает Чейз. Этому парню нужно срочно сократить потребление алкоголя. – Что думаешь, Эйден? – интересуюсь я, сжимая руку, которая лежит в моей ладони, точно в раю. – Честно говоря, мне плевать, – бесстрастно заявляет Эйден, как будто испытывая облегчение от того, что наконец-то в этом признался. – Грег мертв. Он исчез из моей жизни и из жизни близнецов. Мне все равно, кто это сделал. Возможно, убийца оказал мне услугу, потому что я сам бы прикончил этого подонка, подойди он к моим братьям. – Эй, чувак, ты же не серьезно сейчас? – изумляется Мэйсон. – Думаешь, я шучу? – отрезает Эйден без малейшего намека на юмор. – Я рад, что он мертв. И все, чего я сейчас хочу, – наслаждаться общением с братьями, не оглядываясь в страхе через плечо. Я не сомневаюсь, что Эйден вздохнул с облегчением, ведь ему больше не нужно бояться Грега. Черт, моя жизнь была бы намного проще, если бы умер Тони, но, очевидно, мне не так повезло. – Чего мы тогда сидим?! – восклицает Ноа, выжидательно глядя на Шарлотту и Чейза. Как только мы выходим из кафе, я пытаюсь убрать свою руку из ладони Эйдена, но он сжимает ее крепче и смотрит на меня взглядом, от которого сердце хочет выпрыгнуть наружу. Я краснею, отворачиваюсь, ловя взгляд Шарлотты. Я не говорила ей о поцелуе с Эйденом, ни в первый раз, ни в последующие. Она смотрит на наши переплетенные руки, на мое лицо. Я вижу, как она расплывается в широкой улыбке и бросает на меня взгляд, который говорит: «Ты все мне объяснишь». Что ж, по крайней мере она не подпрыгивает, визжа и хлопая в ладоши. Даже если Ноа и Чейз заметили наши сцепленные руки, они ничего не говорят, потому что продолжают спорить о важном: стоит ли класть на пиццу ананас или нет. Но Мэйсон – его взгляд задерживается на наших руках, и по какой-то причине мое сердце сжимается. Однако сейчас не время зацикливаться. В данный момент я хочу насладиться этим теплом, которое излучает ладонь Эйдена. Ветер кусается – я прижимаю шарф к груди. Уличные фонари хорошо освещают парковку и клубы пара, вырывающиеся из наших ртов в морозный воздух. На парковке возле зала игровых автоматов собралась толпа. Их оживленные разговоры доносятся даже до нас. С другой стороны раздается визг шин, открываются и вновь захлопываются двери. Пока мы направляемся к машинам, я перевожу взгляд на Шарлотту. – Я позвоню Анне, когда она немного остынет, – говорю я. Внезапно Эйден тянет меня за спину, держа за руку, и одновременно делает шаг вперед. В тот же миг до наших ушей доносится знакомый злобный голос: – Вот ты где! Я выглядываю из-за напрягшейся спины Эйдена. Мэйсон шагает впереди Шарлотты. Поскольку Ноа и Чейз шли перед нами, они первыми приветствуют Райана и его друзей. Но Райан на них даже не смотрит. Его ядовитый взгляд, полный ненависти, устремлен исключительно на Эйдена. – Гребаный убийца! – кричит он. Прежде чем я успеваю заметить выпад Райана, Эйден аккуратно, но решительно отталкивает меня за спину. В то же время Чейз и Ноа, стоящие ближе всех к Райану, хватают его с двух сторон, не дав продвинуться дальше. Ноа и Чейз толкают его назад. Райан поправляет куртку. Дэйв и еще один парень из школы Сильвер, Йен, если я не ошибаюсь, тоже стоят рядом. Я не могу не заметить, что синяк под глазом Дэйва до сих пор не сошел. На моем лице непроизвольно появляется маленькая победная улыбка. Это ведь подарок от Эйдена? Надеюсь, что да. Вот только улыбка моя исчезает, когда из «мустанга» Райана появляется Кейтлин. С хмурым видом она отступает назад. Кейтлин выглядит усталой, осунувшейся, как будто не выспалась. – Успокойся, Симмс. Я непричастен к смерти Грега, – спокойным тоном говорит Эйден. – Черта с два ты непричастен! – вопит Райан, теряя терпение. – Я знаю, что тебя арестовали! Я знаю, где нашли его тело! Я не знаю, скольким офицерам тебе пришлось отсосать, чтобы тебя отпустили, но я точно знаю, что это ты сделал! Я усмехаюсь (и я уверена, что не только я). – Эйден в тысячу раз умнее тебя, – вмешиваюсь я, игнорируя предупреждающий взгляд Эйдена. Я делаю несколько шагов ближе к Райану. – Думаешь, если бы он собирался убить твоего отца, он бы оставил его перед домом? Как будто демонстрируя трофей? – Ну, шлюха Паркера, позволь кое-что тебе объяснить. – Райан делает шаг ближе, и я скорее чувствую, чем вижу, что Эйден тоже приближается. Мне плевать, поскольку все мое внимание сосредоточено на противостоянии с Райаном. – Паркер – отброс, – продолжает он. – Он – продукт своей грязной шлюхи-матери. Он составляет отличную компанию вам, ублюдкам, потому что отбросы притягиваются к другим отбросам. Сгнить в тюрьме – вот его судьба, потому что это все, на что он годится. Его ублюдочным братьям лучше спрыгнуть с крыши, чем продолжать жить с ним. Они – гнилые детишки, которые появились на свет в результате инцест… Ярость. Все, что я чувствую, – слепую ярость. Мой разум отключается, инстинкт берет верх. Я замахиваюсь и изо всех своих сил бью его кулаком – даже сильнее, чем во время тренировок. Моего удара хватает, чтобы оборвать его на полуслове, заставить голову откинуться в сторону и вывести его из равновесия. – Черт! – шиплю я, прижимая руку к груди. Я и забыла, как это больно – наносить такие сильные удары, особенно когда цель – человеческое лицо. Прежде чем кто-либо успевает ахнуть, сильные руки хватают меня за плечи, заключая в объятия. Эти руки, знакомые и успокаивающие, как будто ждали, чтобы меня поймать. Они принадлежат парню, от которого у меня перехватывает дыхание. Эйден стоит на месте, где еще секунду назад стояла я. Райан выпрямляется и замахивается, не глядя на цель: он берет ниже, поскольку ожидает, что это буду маленькая я, а не высокая гора мышц Эйдена. Эйден с легкостью ловит его запястье левой рукой, разворачивая и укладывая Райана на землю, где тот ругается и стонет. Я освобождаюсь от хватки, оглядываюсь… и вижу Мэйсона. «Не вмешивайся», – требуют его глаза. Я вижу, что Райан испытывает гнев, но я также понимаю, что ему больно. Я тоже потеряла отца, которого любила, невзирая на все его проблемы. Вот только Райан набрасывается на людей, которые мне дороги, а это неприемлемо, даже если ему плохо и он думает, что мы во всем виноваты. Эйден подходит к Райану. Тот лежит на земле в полном сознании, страдая от боли. Эйден присаживается на корточки, упираясь предплечьями в бедра. – Можешь говорить обо мне гадости, драться со мной сколько душе угодно, – произносит он низким, угрожающим тоном. – Но не смей трогать мою семью и друзей. Не смей говорить о моих братьях или трогать мою девушку. При этом он смотрит на Дэйва, как бы подтверждая заявление о том, что никто не имеет права связываться с его девушкой – то есть со мной. Они оба поднимаются на ноги. Райан сплевывает кровь. Кейтлин подходит к нему, обнимает за талию, но Райан лишь отталкивает ее и вытирает губы тыльной стороной ладони. – Послушай, Райан, – уперев руки в бока, говорит готовый к драке Эйден. – Грег был дерьмовым человеком, но он твой отец, и мне жаль, что его не стало. Я не имею к его смерти никакого отношения. Кроме того, он был последним, что нас с тобой связывало. После всего случившегося твоя мать больше не является моим опекуном. Мы все можем жить дальше и забыть о соперничестве. Направь свою ненависть на что-то продуктивное. Нам больше никогда не придется видеть друг друга. Сердце раздувается от гордости за Эйдена, за то, что он пытается быть мудрым (пусть он и говорил не самым приятным тоном и только что пытался изуродовать лицо Райана кулаками). Райан снова сплевывает кровь. – Да пошел ты, Паркер.