– К чему вызывать «Скорую», если видно, что у дяди все в порядке? – Что ты мелешь! – накинулась на него Эльза Константиновна. – Какую «Скорую»? Кого вызывать? Врач сейчас в доме! Произнесла это она с таким видом, словно все вокруг должны были быть в курсе ее дел. – Они вдвоем со следователем привезли меня, потому что представление нужно заканчивать. Саша окончательно замешкался: – Представление? Они? Но дядя Витя тоже не хотел лишней популярности, он смог остановить порыв матери, прохрипев: – Не надо врача! – Видите! – обрадовался Саша. – С ним все в порядке. Но Эльза Константиновна вместо благодарности прожгла его таким взглядом, что Саша понял: лучше ему помолчать. Он отошел в сторонку и стал гладить Барона, который все еще не забыл полученного удара по носу, то и дело тряс головой и тер лапой уши, в которых до сих пор явно стоял шум и звон от удара. – Не было бы у тебя сотрясения, – озабоченно произнес Саша, которому в этот момент собаку было жаль куда сильней, чем своего дядю. Вскоре вернулись полицейские, которые привели дядю Мишеля. Бежать резво он не мог, а сейчас и совсем скис. Висел на руках у молодых полицейских, позволяя себя фактически волочить по земле. Эльза Константиновна тут же кинулась к нему и влепила звонкую пощечину: – Негодяй! Убийца! – Он не только меня пытался прикончить, – прохрипел дядя Витя, – он и Веронику с ее братом убил! Его рук дело! Саше и следователю с трудом удалось оттащить бабушку от Мишеля. Эльза Константиновна рвалась прикончить своего пасынка. Мишель реагировал на ее попытки с ухмылкой, смысл которой стал понятен, когда он произнес: – Вам, дорогая мама, мне уже не навредить. Что хотел, я сделал. Все теперь узнают правду о вас с мужем и ваших замечательных сыновьях – один из которых дурак и вор, а другой игрок и вор. – Молчи! – запальчиво возразила Эльза Константиновна. – Это про тебя мне теперь все стало ясно. Ты столько лет носил маску, но теперь я вижу, что ты представляешь собой на самом деле. А что касается моих мальчиков… Ты пыль с их ног стирать недостоин! Неблагодарный ублюдок, так ты отплатил нашей семье за то добро, которое мы сделали, приняв тебя сиротой! – Не притворяйтесь хотя бы сейчас! – ухмыльнулся Мишель. – Вам всегда был нужен вовсе не я, а то, что я унаследовал! Вы и ваш муж положили глаз на имущество моих родителей. И вы не успокоились, пока не ограбили меня подчистую. А теперь, когда я захотел вернуть себе то, что принадлежит мне по праву, вы делаете возмущенное лицо и причитаете, словно это я попытался вас ограбить. Лицемерие ваше не знает границ, дорогая мама! Эльза Константиновна сделала новый рывок, и следователь распорядился, чтобы задержанного побыстрее увели, потому что он нервирует свидетельницу. А Саша мог подтвердить, что когда Эльза Константиновна нервничает, то всем окружающим ее людям тоже приходится очень невесело. К счастью, дядя Витя отвлек внимание на себя, он окончательно пришел в себя и припал лицом к груди своей матери. – Мама! Ты второй раз подарила мне жизнь! Первый, когда родила! Второй, когда спасла меня от этого убийцы! – И не говори, Витенька! Вот же пригрели гаденыша! При виде этой сцены уже почти удалившийся Мишель презрительно скривился и крикнул своей приемной матери: – Пожалейте, пожалейте своего подлеца сыночка! Вернулась к вам коллекция? Ненадолго! Витька ждать не станет и снова свой трюк повторит! Только вот мне интересно, кого он на этот раз попытается подставить? Меня-то уже с вами не будет! Не пригодился тебе, Витька, мой шарф, так выходит? А я ведь видел, кто его стянул с вешалки. И понял, что неспроста это, что хочешь ты какую-то каверзу учинить, но чтобы виноватым я оказался. Не верите, так поищите в спальне у Ефима Петровича, уверен, что мой шарф находится там! Эльза Константиновна принялась осыпать Мишеля отборными проклятиями. У человека с богатым воображением они могли бы вызвать холодную дрожь и конвульсии по всему телу. Но Мишель лишь рассмеялся, а Саша и вовсе думал о другом. – Так вот куда делся знаменитый шарф дяди Мишеля! Тот самый цвета апельсина шарф, который дядя Мишель надел для оживления собственного облика. Тот самый шарф, в котором Мишель приехал на празднование юбилея брата и который у него таинственным образом пропал. Значит, кража шарфа – это дело рук дяди Вити. Что же, воришку можно было понять. Такую приметную деталь было еще поискать. Любой, кто хоть раз видел бы этот шарф у дяди Мишеля, запоминал и шарф, и его обладателя надолго. Теперь Саша точно мог сказать, что так бережно прятал за пазухой дядя Витя, отправляясь сегодня ночью с визитом в комнату к спящему нумизмату. Вот почему пузо дяди Вити показалось его племяннику издалека еще более круглым, тугим и упитанным, чем это было обычно. И также становилось ясно, отчего дядя Витя так резко «похудел» на выходе из комнаты Ефима Петровича. Шарф, который дядя Витя прятал за пазухой, остался на месте совершенного им преступления. И утром, обнаружив такую явную улику против Мишеля, все подозрения семейства пали бы именно на него. Коллекцию стали бы требовать назад от Мишеля, а дядя Витя вышел бы сухим из воды. Дядю Мишеля увели в дом и спрятали подальше от глаз бабушки Эльзы вплоть до того момента, когда следователь закончит все дела в доме и можно будет везти задержанного в полицию. Дядю Витю подняли на ноги и также провели в дом, где все взбудораженные ночным переполохом обитатели уже собрались в гостиной. При виде Эльзы Константиновны – живой и здоровой – все оторопели, потом разразились радостными криками. А когда общее волнение немного улеглось, Саша получил возможность задать интересующие его вопросы. – Как же так, бабушка Эльза, нам сказали, что вы умерли! – Да, да! – воскликнула тетя Рита. – Позвонили из больницы и сказали, что вы стали очередной жертвой коварного вируса скарлатины. – А ты и рада была такое услышать? – язвительно поинтересовалась у нее старуха. – Знаю, что ты меня терпеть не можешь, только и мечтаешь, как бы меня на тот свет спровадить. Я даже удивлена, что преступником оказался Мишель. Я-то, признаюсь, на тебя сначала думала. От услышанного от свекрови тетя Рита как-то притихла и бурной радости по поводу нечаянного воскрешения Эльзы Константиновны больше не демонстрировала. Но старушке на чувства невестки было ровным счетом наплевать. Она добилась своего и теперь буквально сияла от удовольствия. – Все то, мои дорогие, что вам пришлось наблюдать, было мной заранее спланировано. И моя поездка к Вите, и моя болезнь, и визит доктора ко мне, и моя госпитализация, и карантин! – Как? – не удержалась тетя Милена. – Даже карантин? И немедленно получила от Эльзы Константиновны «обраточку»: – А ты и поверила? Я даже не удивлена. Такие глупые клуши, как вы с сестрой, только и могли поверить в несуществующую болячку. Вы даже не удосужились посмотреть в вашем любимом интернете, есть ли такая болезнь! – Почему, – возразила тетя Этель, – я посмотрела! И остальные смотрели. – Мы все смотрели! – подтвердила Алена. – И ничего не нашли. – И что? Вас это не смутило? – Немного смутило, но потом мы решили, что власти просто держат все происходящее в секрете, не хотят поднять волну паники среди населения. Услышав это, следователь нервно кашлянул: – Да, кстати, раз уж мы заговорили про панику… Договорить он не успел. Следователю позвонили, и он отвлекся на телефонный разговор. Но Эльза Константиновна не дала остальным скучать: – Так вот я и говорю, – продолжила она, – что сюда я приехала с одной единственной целью – изобличить и вывести на чистую воду преступника, который покушался на единственную оставшуюся у меня ценную вещь – коллекцию монет моего дорого усопшего Юрия Семеновича. Даже сейчас упрямая бабушка не желала признать, что упомянутая коллекция не совсем Юрия Семеновича. – Я заметила, что некоторые монеты оказываются на своих местах не совсем в том виде, в каком они должны там лежать. Разумеется, я грешила на Риту и Мишеля. Кроме них, посторонних у нас в доме не бывало. – Мерси за «посторонних», мамочка! – пробормотала тетя Рита, но никто не обратил на нее внимания, очень уж увлекательным было то, что рассказывала Эльза Константиновна. – Как же ваш приезд к Вите в дом и ваша госпитализация могли помочь изобличить вора? – Я знала, что во всей нашем семействе есть один единственный честный человечек, и я настояла на том, чтобы его вместе с матерью пригласили на праздник. Даже согласилась, чтобы он привез с собой своего пса. Да, да, Сашок, речь идет о тебе. Я знала, что Саша не подведет, он мигом вычислит вора. А в том, что вор обязательно воспользуется моей «смертью» и попытается украсть коллекцию, я была просто уверена. Но также я не хотела, чтобы вор улизнул вместе со своей добычей, это было бы равносильно провалу. Отсюда и появился карантин и все связанные с ним ограничения по вашему передвижению. – Подождите, я что-то не понимаю! Так был карантин или нет? – Я же русским языком вам объясняю, я не болела, не умирала. Наш доктор когда-то знал Юрия Семеновича, был ему многим обязан и поэтому любезно согласился мне подыграть. – Значит, вся эта атипичная скарлатина, карантин – это все было представление? – Конечно. – А электронные браслеты? – заволновался дядя Петя. – Их же нам нацепили, чтобы мы не могли покинуть пределы Витькиного дома! Разрешили отходить, но не больше чем на сто метров. – Это всего лишь уловка, чтобы удержать вас всех поблизости от дома. Полина захлопала в ладоши: – А я говорила маме, что это просто фитнес-браслеты! – Ты умная девочка, – снисходительно похвалила ее Эльза Константиновна, – хотя это и странно, ведь ты не нашей крови. – Значит, никакого вируса атипичной скарлатины в районе нет? – Нету! – Но я не понимаю, – нахмурился Саша, – откуда же у населения взялись маски? Почему люди говорят, что в области наблюдаются все новые и новые случаи заражения? Что в здешней больнице уже не хватает мест? Врач кивнул: – Подтверждаю. Не хватает. – Откуда же взялось огромное количество пациентов в больнице, если никакой болезни вовсе не было? Врач хотел ответить, но не успел. Следователь закончил разговаривать по телефону и вторично кашлянул, привлекая внимание к себе. – Вот об этом я как раз и хотел бы со всеми вами поговорить, – произнес он. – Только что я получил новые сведения о происходящем в районе. И боюсь, что сообщу вам дурные вести. – Говорите! Мы теперь ко всему привычные.