Майк покачал головой. – Нет? Что же вы делаете? – Я начинаю гоняться за мячами. – Ага. За мячами, которые он выбил мэши. – Да, сэр. – Хорошо. Чем вы занимались, Уильям Райли, пока Майкл гонялся за мячами? – Жевал жвачку. – И только? То есть это все, на что вы затрачивали усилия? – Ну, я стоял и держал сумку старого Кимболла. Слушая вступление Вулфа, я думал, что его длинная речь так утомит мальчишек, что весьма скоро они просто потеряют к нему интерес, но все вышло по-другому. Не высказав этого напрямую, он дал им понять, что рассчитывает на их помощь, чтобы показать, насколько же тупы были те психологи и что уж с ними-то подобного точно не произойдет, после всех этих потраченных слов. Он продвигался дюйм за дюймом, то с одним мальчиком, то с другим, а порой они галдели все разом. Он позволил им отвлечься на продолжительную дискуссию об относительных достоинствах различных марок клюшек и сидел с полузакрытыми глазами, притворяясь, будто ему интересно. Полчаса он расспрашивал их о характерах и особенностях присутствовавших там других носильщиков и игроков, которые начинали партии на площадке «ти» непосредственно перед четверкой Барстоу. Каждый раз, когда кто-нибудь из мальчиков перескакивал на начало игры четверки, Вулф неизменно возвращал его назад. Среди всех этих несуразностей я различал одну, быть может главную, вещь: он ни на мгновение не терял из виду ни одну клюшку из всех без исключения сумок. На ланч Фриц подал нам два гигантских пирога с курятиной и четыре арбуза. Я помогал накрывать на стол, как и обычно, когда собиралась целая компания гостей, и, лишь ускорив манипуляции ножом и вилкой при разделке пирогов, сумел завладеть порцией для себя, прежде чем оба блюда оказались пусты. С арбузами было попроще: я дал каждому мальчику по половине, столько же Вулфу и себе, а четвертый оставил для Фрица. Я подозревал, что он даже не притронется к нему, но, возможно, найдет арбузу применение потом. После ланча мы продолжили с того момента, на котором остановились. Я прямо-таки поразился тому, как Вулф утром освободил ребят от предвзятости и заставил взглянуть на события по-новому. Мальчишки так и ринулись вперед. Они напрочь забыли, что у них уже что-то выведывали или что они должны обращаться к воспоминаниям. Теперь они напоминали стайку пацанят, азартно обсуждавших вчерашнюю игру в бейсбол, только в обсуждении участвовал Вулф, не позволявший упускать ни единой подробности и постоянно заставлявший их возвращаться назад. И даже так они продвигались вперед. Вот Ларри Барстоу сделал первый удар, затем Мануэль Кимболл. Когда произошел перелом, это свершилось просто и естественно и так согласовалось со всем предыдущим, что какую-то минуту я даже не осознавал, что происходит. Вулф разговаривал с толстяком Майком: – Потом вы передали Барстоу его драйвер. Вы положили мяч на подставку? – Да, сэр. Нет… Я не мог, потому что искал мячик, который он куда-то закинул своей мэши. – Именно, Майкл, вы уже говорили, что искали мяч. Я тогда еще поинтересовался, как же вы могли поставить его для Барстоу. Вмешался Уильям Райли: – Барстоу сам его поставил. Мячик скатился, и я поставил его снова. – Благодарю, Уильям… Вот видите, Майкл, вы не ставили для него мяч. Тяжелая сумка с клюшками не мешала, пока вы искали пропавший мяч? – Не, мы же привыкли. – Вы нашли мяч? – Да, сэр. – И что вы с ним сделали? – Положил в мешок для мячей. – Так оно и было в действительности или вы строите предположение? – Положил. Я помню. – Сразу же? – Да, сэр. – Значит, сумка с клюшками наверняка была у вас, пока вы искали. Тогда вы не могли подать Барстоу драйвер, когда подошла его очередь делать первый удар, ведь вас рядом не было. И сам он не мог вытащить драйвер из сумки, потому что сумки там тоже не было. Быть может, вы отдали ему драйвер заранее? – Конечно. Должен был. – Майкл! Нам необходимо кое-что получше, чем «должен был». Вы либо отдали заранее, либо нет. Помните, что вы должны рассказывать нам… Тут его опять перебил Уильям Райли: – Эй! Майк, так вот почему он одолжил у старого Кимболла драйвер! Потому что ты в это время искал мячик. – Ах! – Вулф закрыл глаза на долю секунды, затем открыл. – Уильям, кричать не обязательно. Кто одолжил у мистера Кимболла драйвер? – Да Барстоу же. – Почему вы так думаете? – Я не думаю, я знаю. Я достал его, чтобы подать старому Кимболлу, а тут мячик Барстоу скатился с подставки. Я положил мячик на место, а когда встал, старый Кимболл говорил Барстоу: «Возьмите мой». Барстоу потянулся за клюшкой. Вот я и отдал ему драйвер старого Кимболла. – И он воспользовался им? – Ну да. Сразу же и ударил. А Майк с сумкой вернулся только после того, как ударил по мячу старый Кимболл. Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы усидеть в кресле. Мне хотелось танцевать, как в фильме «Весна в горах», который я смотрел в кинотеатре, и приколоть веточку орхидей Уильяму Райли, и обнять хотя бы половину Вулфа, потому что всего его я бы точно не обнял. Я даже боялся смотреть на него, опасаясь, что растяну рот до ушей и точно вывихну себе челюсть. Вулф занялся бледным и худым мальчишкой и тем, кто захотел проявить себя законопослушным гражданином, но никто из них не вспомнил, как Барстоу одалживал драйвер. Худой сказал, что не отрывал глаз от фервея, запоминая место в кустах, куда угодил мяч Мануэля Кимболла после удара, а законопослушный гражданин просто ничего не помнил. Вулф обратился к толстяку Майку. Тот не мог сказать точно, находился ли драйвер Барстоу в сумке, когда он таскался с ней в поисках мяча, но не помнил, чтобы подавал клюшку Барстоу, получал ее назад и убирал в сумку. Пока они беседовали, Уильяму Райли потребовалась вся его вежливость, чтобы не перебивать. Наконец Вулф вернулся к нему: – Прошу прощения, Уильям. Не подумайте, что я подвергаю сомнению вашу память или вашу приверженность истине. Получить подтверждение никогда не бывает лишним. И еще могло бы показаться немного странным, что вы забыли столь важную подробность. Мальчик запротестовал: – Я не забыл, просто ни разу не подумал об этом. – Вы имеете в виду, что не включали этот эпизод в свои рассказы друзьям? – Да, сэр. – Хорошо, Уильям. Я не совсем удачно сформулировал вопрос, но вижу, вам достает сообразительности придерживаться главного положения. Быть может, вы упомянули об этом эпизоде мистеру Андерсону? – Я не встречался с Андерсоном, – покачал мальчик головой. – Приходил детектив и задавал вопросы, не очень много. – Понимаю. – Вулф вздохнул, глубоко и протяжно, и нажал кнопку. – Время пить чай, месье. Для Вулфа, естественно, это означало пиво. Я поднялся, собрал мальчишек и отвел их на кухню. Как я и предполагал, арбуз оказался нетронутым. Я разделил его на четыре части и раздал. Фриц, отвечая на вызов Вулфа, поставил на поднос стакан и две бутылки. Но когда он вышел в прихожую, я заметил, что направился он к лестнице, а не к кабинету. Я бросил взгляд на часы: без двух минут четыре. Сукин сын просто спасал свой распорядок! Оставив ребят с арбузом, я выскочил из кухни и перехватил его на пути к лифту. Вулф отдал мне распоряжения: – Передай мальчикам мою благодарность, заплати им достаточно, но не щедро, ибо я вовсе не щедр, и отвези их домой. Перед отъездом позвони в офис Э. Д. Кимболла и выясни, когда там ожидают его возвращения из Чикаго. Возможно, он еще жив, поскольку был либо прозорливым, либо удачливым, чтобы убраться на тысячу километров от своей судьбы. Если же он вдруг вернулся, вези его сюда немедленно. Не тяни с этим. – Да, сэр. А не думаете ли вы, что, если эта новость достигнет Андерсона, она лишь запутает и огорчит его? Не попросить ли мне ребят держать язык за зубами? – Нет, Арчи. Если есть выбор, всегда мудрее полагаться на инерцию. Это величайшая сила на свете. Когда я вернулся на кухню, Фриц разрезал яблочный пирог. Глава 13 Закончив развозку мальчиков по всему Уэстчестеру, я с удовольствием поехал бы в усадьбу Кимболлов и спросил бы Мануэля: «Не могли бы вы сказать мне, хранит ваш отец свою сумку с клюшками в клубном шкафчике и есть ли у вас ключ от него?» Я подумал: до него наверняка дойдет, что это отнюдь не тот вопрос, на который можно ответить, просто подняв брови. Я уже усаживал его на электрический стул, однако все же осознавал, что, если убийца он, лучше пока оставить его в неведении. А еще я осознавал, что для ареста и осуждения Мануэля Кимболла одного того факта, что он меня нервирует, недостаточно. Было у меня и другое искушение: заглянуть в контору Андерсона и предложить ему пари на десять тысяч долларов, что никто и не думал убивать Питера Оливера Барстоу. Еще в самом начале Вулф определенно затеял игру в прятки. Целых два дня только мы с ним – да еще убийца – были единственными людьми на свете, кто знал, что Барстоу убит. И теперь мы были единственными – за тем же исключением, да еще мальчиков-носильщиков, – кто знал, что убили его по чистой случайности. В общем, доставив домой последнего мальчишку, я направился в «Грин медоу», благо клуб был неподалеку. Я намеревался немного поспрашивать насчет шкафчика, однако, прибыв на место, делать это поостерегся. Если бы вдруг открылось, что мы проявляем хоть малейший интерес к шкафчикам, все могло бы пойти прахом, поскольку всем было известно, что сумка Барстоу никогда в нем не хранилась. Поэтому я лишь поболтал с распорядителем носильщиков да поздоровался со старшим стюардом. Может, я и надеялся насладиться созерцанием Мануэля Кимболла, но нигде его не заметил. У Э. Д. Кимболла, как сообщил его сын, была брокерская контора по покупке и продаже зерна на Перл-стрит. Когда я позвонил туда в начале пятого, мне сказали, что возвращение Кимболла из Чикаго ожидается завтра, в пятницу, на экспрессе «Сенчери». Если бы не это, то, думаю, я попытался бы что-нибудь предпринять в Уэстчестере тем же вечером. На худой конец, дождался бы темноты, подкрался бы к дому Кимболлов и заглядывал бы во все окна. Однако, раз уж старший Кимболл все еще был в дороге, оставалось только ждать. Я отправился домой. После обеда тем вечером Вулф попросил меня взять блокнот и снова прочитать мои записи о визите к Мануэлю Кимболлу, а также то немногое, что рассказали о нем Сара и Ларри Барстоу. Мы долго обсуждали его и пришли к кое-каким выводам. Мы даже рассмотрели вероятность, что Барстоу отнюдь не случайно пришлось одолжить драйвер у старшего Кимболла, задумавшего убийство, но, конечно же, это была сущая бессмыслица. Пару раз я заикнулся про Мануэля, однако Вулф потребовал серьезных доказательств, и мне пришлось признать, что я не могу не только предъявить улики, но и объяснить причины, почему подозреваю его. Насколько я понимал, с той же вероятностью убийцей мог оказаться и любой другой член клуба «Грин медоу», имевший возможность забраться в шкафчик старшего Кимболла. «И все-таки, – настаивал я, – будь он моим сыном, я отправил бы его в кругосветку и построил бы ограждение через весь Тихий океан, чтобы он не смог пробраться назад». Перед отходом ко сну Вулф вновь обрисовал мою программу на следующий день. Ее первый пункт меня не особо заботил. Конечно же, он был прав: мальчишки наверняка все разболтают и слухи дойдут до Андерсона. А раз уж этого не избежать, то нам в любом случае следует добраться до него первыми. Я мог выполнить это поручение в порядке благотворительности и все равно поспеть в офис Кимболла почти к самому его приезду с вокзала Гранд-Сентрал. Поэтому раннее утро вновь застало меня в «родстере», мчащемся к Уайт-Плейнсу. Я даже хотел, чтобы ко мне прицепился тот же самый патрульный. Это было бы классно! Я скормил бы ему ту же самую байку, что и вчера, и, может, на этот раз имел бы удовольствие заполучить эскорт до самого здания суда. Однако от Вудлона до моста на Мэйн-стрит ничего более волнующего, чем взбирающаяся на дерево белка, я не увидел. Я полз по Мэйн-стрит за тремя неуклюжими автобусами, словно пони за слонами на цирковом параде, когда мне в голову пришла идея. И она весьма мне понравилась. Вулф, кажется, воображал, будто может заполучить к себе в кабинет любого, от далай-ламы до Аль Капоне, стоит только отдать приказ. Но мой весьма обширный опыт подсказывал, что никогда не угадаешь наперед, на что натолкнешься, может, на кого-нибудь с сорока парами ног, не желающих переступать в нужном направлении. И вот теперь передо мной стояла задача: вытащить известного зернового брокера из его офиса сразу после недельной отлучки, а еще доставить окружному прокурору в его логове откровение, которое, возможно, чревато сомнительным удовольствием столкнуться у дверей кабинета Э. Д. Кимболла с Х. Р. Корбеттом или другим блюстителем закона. И что же в этом будет хорошего? Я приткнул «родстер» в первом же свободном месте, нашел телефон, позвонил Вулфу и заявил ему, что мы собираемся подать суп перед коктейлем. Он немного поупрямился и поспорил со мной, так как был убежден, что нам воздастся сторицей, если мы заблаговременно отдадим Андерсону то, что он неизбежно заполучит сам. Однако, когда Вулф понял, что я намерен ему возражать, пока стоимость разговора не поднимется до доллара, он сдался. Я вернулся в Нью-Йорк, добрался до Перл-стрит и стал поджидать свою жертву. И по дороге назад я размышлял, как хорошо все-таки, что тот патрульный так и не удостоил меня вниманием. Доехав до нужного дома на Перл-стрит и поднявшись на лифте на десятый этаж, я обнаружил, что «Э. Д. Кимболл энд компани» отнюдь не разменивается по мелочам, снабжая зерном куриных королей, растящих птицу на задних дворах. Компания владела анфиладой помещений, занимающих половину этажа, ее название значилось на всех дверях, а на двойной входной вдобавок еще и красовались названия бирж по всей стране. Часы на стене показывали без четверти десять. Если «Сенчери» не выбился из расписания, то должен был уже прибыть на вокзал Гранд-Сентрал, и тогда Кимболла стоило ожидать через пятнадцать-двадцать минут.