Я поговорил с девушкой за конторкой. Она посовещалась с кем-то по телефону и проводила меня во внутреннее помещение, где какой-то малый с квадратной челюстью, закинув ноги на подоконник, просматривал утреннюю газету. – Одну минуту, – бросил он, и я сел. Через какое-то время он швырнул газету на стол и обратил свое внимание на меня. – Весьма скоро появится мистер Э. Д. Кимболл, – начал я. – Я понимаю, что он будет занят, восполняя неделю своего отсутствия. Однако, прежде чем он приступит к делам, мне необходимо переговорить с ним по срочному личному вопросу, минут десять. Я частный детектив, вот моя визитка. Прежде он обо мне не слышал. Я работаю на Ниро Вулфа. Можете это организовать? – Чего вы хотите? Просто скажите, чего вы хотите? – Это действительно личное и чертовски срочное, – покачал я головой. – Вам придется поверить моему честному молодому лицу. Если вы думаете, что это рэкет, позвоните в отделение компании «Метрополитен траст» на Тридцать четвертой улице. Они вам ответят, что в свое свободное время я сшибаю мелочь с колясок. Квадратные челюсти раздвинулись в усмешке. – Ну не знаю. У мистера Кимболла уже около дюжины условленных встреч, первая в десять тридцать. Я его секретарь и знаю о его занятости больше, чем он сам. Вам лучше рассказать мне. – Сожалею, но только ему лично. – Ладно, посмотрю, что можно сделать. Пройдите в приемную… А впрочем, нет, подождите здесь. Хотите полистать газету? Он бросил мне газету, встал, собрал кое-какую почту и прочие бумаги и вышел. Утром за скорым завтраком я лишь пробежал глазами передовицу, но на большее времени мне не хватило. Пролистав выпуск, я увидел, что дело Барстоу уже переместилось на седьмую страницу и занимало отнюдь не бо́льшую ее часть. Андерсон утверждал, будто в расследовании достигнут прогресс. Старый добрый прогресс, подумал я, ты ничуть не изменился с тех пор, как я видел тебя в последний раз, разве что покрылся морщинами да основательно лишился зубов. Коронер пока не мог сказать о яде ничего определенного, но вскоре у него появятся результаты экспертизы. Ни в одной из виденных мной газет ни разу не было даже намека на подозрение, что преступление совершено кем-то из семьи. А уж теперь-то, подумалось мне, и не появится. Но статья еще раз попеняла доктору Брэдфорду, и мне было очевидно, что пройдет еще немало времени, прежде чем он сможет посмотреть коронарному тромбозу в глаза, не сглатывая при этом комок в горле. Дверь отворилась, и появился секретарь: – Мистер Гудвин… Прошу сюда. В следующей комнате через одну – просторном кабинете с окнами на двух стенах, обставленном старинной мебелью и с тикером[10] в углу, – за столом сидел мужчина. Гладковыбритый, седеющий и довольно крупный, хотя толстым назвать его было нельзя. Вид у него был озабоченный и одновременно веселый, словно ему только что рассказали анекдот, но у него болел зуб. Я задался вопросом, чего тут больше: озабоченности или веселья, и не вызвана ли его странная мина докладом секретаря обо мне? Однако при дальнейшем знакомстве выяснил, что так он выглядел всегда. Секретарь объявил: – Вот этот человек, мистер Кимболл. Кимболл хрюкнул и поинтересовался, что мне угодно. Я заявил, что дело сугубо личное. Кимболл ответил: – В таком случае вам лучше обсудить его с моим секретарем, чтобы мне не пришлось утруждать себя пересказом. Он рассмеялся, секретарь улыбнулся, а я ухмыльнулся и начал: – Я просил десять минут, поэтому, если не возражаете, приступлю к делу. Ниро Вулф хотел бы пригласить вас к себе в кабинет этим утром в одиннадцать часов. – Силы небесные! – последовал возглас неподдельного изумления. – Ниро Вулф – король Англии или что-то вроде того? – Вроде того, – кивнул я. – Позвольте заметить, мистер Кимболл, будет проще и быстрее, если вы не станете меня перебивать. Просто выслушайте. В воскресенье, четвертого июня, Питер Оливер Барстоу скоропостижно скончался во время партии в гольф со своим сыном, вами и вашим сыном. В четверг, восьмого, вы уехали в Чикаго. В воскресенье, одиннадцатого, были объявлены результаты вскрытия. Полагаю, чикагские газеты писали об этом? – Ах это! – (Верх взяло беспокойство.) – Я ожидал неприятностей по возвращении домой. Я прочел кучу всякого вздора о яде, игле и всякой дребедени. – Он повернулся к секретарю. – Блэйн, ну разве я не писал тебе, что это обернется неприятностями, когда я вернусь? – Да, сэр, – кивнул секретарь. – На одиннадцать тридцать у вас назначена встреча с представителем прокурора округа Уэстчестер. Я не успел вас об этом предупредить. Я позволил себе ухмыльнуться лишь мысленно. – Это не вздор, мистер Кимболл. Барстоу был убит отравленной иглой, выпущенной из рукоятки драйвера. Таковы обстоятельства вкратце. А теперь послушайте. Вот вы на площадке «ти», готовитесь начать игру. Вас четверо, у каждого свой носильщик… Нет, вы послушайте, не перебивайте. Это серьезно. Вы у первой метки. По мячу бьет Ларри Барстоу. Потом ваш сын Мануэль. Подошла очередь Питера Оливера Барстоу. Вы стоите рядом с ним, помните? Его мяч скатывается с подставки. Ваш носильщик возвращает его на место, потому что мальчик Барстоу где-то в стороне ищет мяч. Припоминаете? Барстоу готов нанести удар, но у него нет драйвера, так как его сумка у мальчика. И тогда вы говорите: «Возьмите мой». Ваш носильщик протягивает ему ваш драйвер. Помните? Он бьет вашей клюшкой, тут же подскакивает и начинает тереть живот, потому что его ужалила оса. Это была та оса, что вылетела из вашего драйвера и убила его. Он умер через двадцать минут. Кимболл слушал меня с насупленным видом, озабоченности и веселья на его лице как не бывало. Он продолжал хмуриться. Когда же заговорил, речь его не была долгой: – Вздор! – Нет, – возразил я. – Вы не можете превратить это во вздор, просто назвав так. Впрочем, вздор или нет, именно вашим драйвером Барстоу воспользовался на площадке «ти». Вы это помните? – Да, помню, – кивнул он. – Я не думал об этом, но теперь, когда вы напомнили, я вижу всю сцену совершенно отчетливо. Это было в точности как вы… – Мистер Кимболл! – Секретарь приступил к своим обязанностям. – Быть может, было бы лучше, если бы вы… То есть по зрелом размышлении… – Лучше, если бы я – что?.. Нет, Блэйн. Я знал, что будут неприятности, даже не сомневался. Конечно же, Барстоу бил моим драйвером. С какой стати мне это скрывать? Я едва знал Барстоу. Конечно же, история с отравленной иглой – полнейший вздор, но от этого она не перестает быть неприятностью. – Она обернется еще хуже, чем неприятностью, мистер Кимболл. – Я подъехал в кресле к нему поближе. – Слушайте. Пока полиции неизвестно, что Барстоу пользовался вашей клюшкой. Окружной прокурор тоже не знает. Я вовсе не предлагаю, чтобы вы от них что-либо скрывали, они и так все вынюхают. Но считаете вы отравленную иглу вздором или нет, они-то не считают. Им известно, что Барстоу убит иглой, вылетевшей из его драйвера на площадке «ти», а когда они выяснят, что он бил вашей клюшкой, – что тогда они предпримут? Они, конечно же, не арестуют вас просто так, но вам придется поискать в словаре слово более уместное, чем «неприятность». И мой вам совет: повидайтесь с Ниро Вулфом. Пригласите своего адвоката, если хотите, но не медлите с этим. Кимболл пощипал себя за губу, потом уронил руку и наконец произнес: – Силы небесные! – Да, сэр, все разом. Он посмотрел на секретаря: – Ты знаешь, Блэйн, я ни во что не ставлю адвокатишек. – Точно, сэр. Кимболл встал: – Вот так незадача. Я уже говорил тебе, Блэйн, что в мире существует только одна вещь, к которой я имею способности. Торговля. Я хороший торговец, и даже удивительно, что ты считаешь меня мягким по жизни. Мягкосердечным. Я вправду не знаю, как обращаться с более личными сторонами жизни. – Он раскачивался за столом. – М-да, это, кажется, посерьезнее, чем неприятность. Силы небесные! Как бы ты поступил, Блэйн? Я бросил взгляд на секретаря. Он колебался: – Если вы хотите повидаться с этим Ниро Вулфом, я мог бы поехать с вами. Но на вашем месте я нанял бы адвоката. – Какие у меня назначены встречи? – Да все обычные, ничего важного. В одиннадцать тридцать человек от прокурора округа Уэстчестер. – Обойдусь без него. Придумай какую-нибудь отговорку. Что там с котировками? – Устойчивы на момент открытия. Хлопок падает. Кимболл повернулся ко мне: – Где этот Ниро Вулф? Приведите его сюда. – Это невозможно, мистер Кимболл. Он… – (Вулф как-то прознал, что в беседе с клиентом я назвал его немощным, и мне не хотелось повторения того, что за этим последовало.) – Он эксцентричный гений. Это всего-то на Тридцать пятой улице. Моя машина внизу, и я с удовольствием вас подвезу. – В своей жизни я встречал только одного гения, – ответил Кимболл. – Это был аргентинский ковбой. Гаучо. Ладно. Подождите меня в приемной. В комнате, где я побывал в самом начале, я уселся на краешек стула. Встреча с Э. Д. Кимболлом, взгляд на него и разговор с ним каким-то образом прочистили мне мозги. Я ясно осознал то, что должен был понять еще прошлым вечером: в ту минуту, когда обнаружилось, что именно драйвер Кимболла был превращен, как выразился Вулф, в смертоносную игрушку, и когда на сцене появился старший Кимболл, мы, вероятно, вышли на финишную прямую. Это было все равно как обнаружить убитого, чудом вернуть его к жизни и выяснить у него, кто убийца. Вот кем оказался Э. Д. Кимболл – человеком, которого убили, но который все еще жив. Мне необходимо было отвезти его в дом Вулфа и тут же накрепко запереть дверь. И отвезти прежде, чем Корбетт повидается с ним… или, если уж на то пошло, кто угодно. Вообще кто угодно. Откуда мне было знать, что это не секретарь Блэйн Квадратная Челюсть заказал драйвер и выискал возможность подсунуть его в сумку Кимболла? Может, в тот самый момент, пока я сижу на краешке стула, Блэйн вонзает нож в Кимболла, как перед этим в Карло Маффеи… Было без десяти одиннадцать. Я вскочил и принялся расхаживать туда-сюда по приемной. Человек Андерсона – я был уверен, что им окажется Корбетт, – должен прибыть в половине двенадцатого. В его тупую башку вполне могла прийти мысль приехать пораньше и подождать. Я уже было решил попросить девушку за конторкой позвонить Блэйну, как внутренняя дверь открылась и появился Кимболл в шляпе. Как же я ему обрадовался! Он кивнул мне, и я подскочил к входным дверям и распахнул их перед ним. Когда мы зашли в лифт, я спросил: – Мистер Блэйн не едет? – Здесь он нужен больше, чем мне, – покачал головой Кимболл. – Мне нравится ваше лицо. Я считаю, что обычно лица людей мне все-таки нравятся, и это неизменно себя оправдывает. Доверие – одна из прекраснейших вещей на земле, доверие – твой напарник. Да уж, подумал я, готов поспорить, удачливый торговец вроде тебя может извести уйму доверия. До места, где я припарковал «родстер», надо было пройти лишь полквартала. Я срезал как только мог, чтобы избежать основного потока машин, и было уже около четверти двенадцатого, когда я отворил перед Кимболлом дверь дома Вулфа. Я отвел Кимболла в гостиную и попросил подождать три минуты, потом вернулся к входной двери и убедился, что она заперта на засов. Затем прошел на кухню. Фриц готовил пирожки с вишней. Он только вытащил противень из духовки, и я стащил один и поспешно запихал в рот, после чего посыпал проклятиями, так как едва не спалил язык. Я проинструктировал Фрица: – Один гость к ланчу, и чтобы никакого яда! И будь внимателен, кого впускаешь. Возникнут сомнения – зови меня. Вулф сидел за столом в кабинете. Едва лишь завидев его, я раздраженно застыл, поскольку он устроил форменное безобразие. В его столе был только один ящик, широкий и неглубокий, посередине. С тех пор как с бочкового пива, хранившегося в подвале и подаваемого в кувшине, он перешел на пиво в бутылках, у него появилась привычка выдвигать ящик и бросать в него пробку с открытой бутылки. Фрицу дела не было до ящиков в кабинете, я же знал, что Вулфом владеет безумная идея, будто он откладывает пробки с какой-то целью, и потому их не трогал. И вот теперь он наполовину выдвинул ящик, рассыпал пробки по всей столешнице и собирал их в кучки. – Мистер Э. Д. Кимболл в гостиной, – процедил я. – Хотите, чтобы он пришел и помог вам? – Черт! – Вулф осмотрел свои кучки и беспомощно уставился на меня, потом вздохнул. – Он не может немного подождать? – Ну конечно, сколько угодно! Как насчет следующей недели? Вулф снова вздохнул: – Будь оно проклято! Веди его. – С этим хламом на столе?.. Ладно, я сказал ему, что вы со странностями. – До этого я говорил тихо, а теперь еще больше понизил голос, давая ему понять, как все принял Кимболл и что я ему сообщил. Вулф кивнул, и я отправился за Кимболлом. К Кимболлу вернулось его обеспокоенно-веселое выражение лица. Я представил его и вытащил для него кресло, а после того как они с Вулфом обменялись несколькими словами, обратился к шефу: – Если я вам не нужен, сэр, я займусь теми отчетами.