Чтоб вы все сдохли. Сейчас. Попробовал бы сам хоть день побыть, как я. Жирной страшной коровой. Самой уродливой в классе. Он думает, я не знаю, как выгляжу в этом коротком платье и блескучих стразах? С фиолетовыми волосами? Тремя наклеенными цветочками на прыщавом лбу? Я уродина, но не идиотка. Просто я перфекционистка. Да, я знаю значение этого слова. И если уж быть страшной, то страшной абсолютно. Так, что дальше некуда. Пусть папочка полюбуется на дело рук своих. Хотя нет, не рук. Это они с матерью виноваты, что я такая. Как-то не так переплели свои дурацкие гены. Почему мать до сих пор худая? Красивая? На нее мужики в ресторанах оборачиваются. В ее-то годы! За отцом бабы бегают табунами. А мне мальчишки пишут вконтакте: это реальная фотка? Кек! Ты что, читаешь рэп? LOL! Ты же жЫрная! А то я не знаю. Если жирная – значит, ни на что не имеешь права. Даже на рэп. Находишься в самом низу школьной пищевой цепочки. Ниже клинического идиота Зацепина, который и читает-то по слогам. На английском языке. И все тебя хейтят. Как будто ты сама взяла и выбрала мордочку свиньи и толстый живот. Эта сучка Марина вчера за завтраком посмотрела так на меня. И говорит: – Детка, а ты не пробовала есть меньше сладкого? Гадина. Еле удержалась, чтобы не сказать: а ты не пробовала жрать меньше виски? Я с 11 лет на диетах. Как вернулась из этой долбаной школы в Лондоне. – Сонечка, ты будешь учиться в той же школе, что и Гарри Поттер! – сладенько пел отец, когда решил меня туда сослать. Ага. Только я не волшебница. Иначе бы превратила вас всех в жаб. Да, там снимали какую-то сцену в Хогвартсе для фильма. И что? Кино уехало. Мрак остался. Нас было двенадцать русских детей. И все врали, как их любят родители и что скоро их оттуда заберут. Хотя отлично знали, что богатые папочки, сбежавшие из семьи к молоденьким сучкам, откупились этой школой от мамаш. Чтобы те спокойно искали себе новых мужей. И мы там на фиг никому не были нужны. На фиг. Деньги только предки нам на карточку бросали. А купить что-то с этой карточки ты можешь лишь в школьном магазине. Там еще и проверят: что ты покупаешь? Зачем? Нормальная такая детская тюрьма. Для элитных заключенных. И все по ночам рыдали. Все. А забрали только Ромку. Он таблетками накачался. Я, когда его увезли, пришла с занятий в спортзале. Там учителя повернутые на спорте, и после уроков ты обязан еще тащиться на тренировки. Дома у Моортов, к которым меня мать поселила, холодрыща. На отоплении экономят. Ванну горячую принять нельзя – на воде экономят. Читать ночью нельзя – свет экономят. Короче, позвонила матери и сказала: если ты меня вот прямо завтра не заберешь, я выпью таблетки, как Ромка. Только вы меня не откачаете. И мать забрала. А теперь вот задумаешься. В английской школе меня хотя бы не троллили. Там полно толстых и страшных. Ни одна дерьмовая диета мне не помогла. Я прошла их все: на авокадо, на арбузе, по группе крови, безуглеводная, безсолевая. Самая приятная была на шоколаде. Только я на два килограмма поправилась. А самая страшная – жидкая. Есть ничего нельзя, только пить. На пятый день чувствую – не могу. Говорю Лильке из класса: все, пойду в столовку, съем что-нибудь! А она: так и останешься жирной. Хочется есть – побольше пей. Я выпила два пакета молока и три стакана компота. Потом меня час рвало всем этим в туалете. Потом приехала мать и отвезла меня к психологу. У нас полшколы по психологам ходит. И таблетки от депрессии пьет. Как говорят наши придурки в классе: такая жиза. Психолог в глаза заглядывает: давайте поговорим о ваших отношениях с родителями. – Что тут говорить? – задвигаю ей. – Я с детства влюблена в отца. Он у меня красавчик. Ненавижу мать. Хочу занять ее место. Устроит такой расклад? Тетка ошалела. А я Фрейда еще год назад прочитала. Я много читаю. Оруэлла. Кафку. Вместо того, чтобы, как наши классные красотки, млеть от Muse. Помогает. Когда читаешь всяких философов и понимаешь, что жизнь – тлен, легче смотреть в зеркало. Особенно мне понравилась теория, что мы все находимся в компьютерной игре. То есть реально не существуем. И даже ученые из Силиконовой долины проводили какой-то опыт и сказали: 60 процентов за то, что наш мир создан компьютерным разумом. Unreal! Получается, можно вообще ничем не заморачиваться. Не нравится здесь – заканчивай и переходи на другой уровень. Или мочи врагов… Я даже с диет соскочила: раз меня запрограммировали толстой, жри – не жри… И тут появился Грэг. Он самый классный рэппер на ютубе. Да вообще самый классный! Я сделала себе аккаунт со смешной аватаркой жирафы. Она – моя противоположность. Длинная и худая. И Грэг меня заметил! Ему понравился мой рэп! Мы даже обменялись парой диссов: кто кого. И я его один раз сделала! Он тогда такой: чего ты прячешься? Может, пишешь не сама? Какой-нибудь богатый папик купил тебе рэпера. Ты его тексты и шпаришь. Выходи на батл вживую! Оп-па. Как я такая выйду?! С животиком. Все умрут со смеху. Мне помог канал Ю. Кто бы подумал! Как-то включила – а там передача про пластику. Показали тетку – она как слониха. Раз в пять меня толще. А потом жир ей откачали, нос переделали, скулы заострили – красотка. Доктор говорит: можно и ноги удлинить. И задницу убрать. Я все подсчитала. Мне нужно двести тысяч евро, если делать в швейцарской клинике. И сто пятьдесят – если в Москве. Как раз лето. Если прямо сейчас лечь, к сентябрю заживет. И на батле я буду принцессой! Мать, конечно, заголосила: тебе рано, ты еще не сформировалась! Ага, из поросенка в свинью. Сама-то вся перешитая и ботоксом переколотая. Но таких денег у нее нет. Отец должен дать. А не даст – ему же хуже. Дети для взрослых – как невидимки. Он думает, я ничего не понимаю. А я много чего знаю. Я наблюдательная. И я без тормозов, понял, папик? Раз мы в компьютерной игре. Я получу эти деньги, хочешь ты или не хочешь. Как говорят наши дурочки из класса: такая жиза. Яков снял деньги. Посмертно? – Маша, вот ты где! – закричала Эля, вылетая из дома на террасу. И только потом кивнула Красовскому: – Здрасьте! Я уже думала – вы с Леной меня бросили! Я вас везде ищу! Там такое… Тут Эля повернулась к поднявшемуся с кресла Красовскому и добавила: – Вам, наверное, тоже будет интересно. Я сейчас проверяла счета. Куда-то делись пять миллионов евро! – Да, мне это интересно, – сказал Красовский. – Почему вы, Эля, думаете, что это не Яков их снял? – Потому что я связалась с банком. Они проверили. Сначала кто-то дважды пытался снять деньги. Не получилось. На другой день получилось с третьей попытки. Два первых пароля были неправильные. И кто-то заблокировал счет. Потому мы и не могли его открыть. Красовский обреченно плюхнулся обратно в кресло и показал рукой: – Садитесь, Эля. Это надо с Власиком обсудить. Сейчас я позвоню. Машка вздохнула. Власик еще ни разу не появился здесь без Анжелы. Придется снова принимать судьбу. Но в этот раз рука судьбы схватила за горло кого-то другого. – Власик сейчас подойдет. И нам, Эля, с ним вместе придется прокатиться в Неаполь. Маша, вас не зову. Там скучные бухгалтерские дела. Сейчас я позвоню Андрею. Он где-то здесь болтается. Пусть свозит вас с Леной в Помпеи. Должны же вы, мисс Марпл, и отдохнуть! – Может, неудобно просить Андрея нас выгуливать? – спросила Машка, отметив про себя, что Красовский – мужик тонкочувствующий, ее любимую героиню вычислил сразу. – Я плачу ему такие деньги, что… Удобно. Власик и Андрей подошли одновременно. И тут произошло интересное. – Рисунок настоящий. Я просто не смог до вас дозвониться, – сказал Власику Андрей после взаимных приветствий. – Сегодня эксперт пришлет официальное заключение, хотя и я, и Гена сразу сказали. Салфетка, правда, в плохом состоянии. Власик скривил лицо и вдавил голову-пельмень поглубже в плечи. – Салфетка?! – вскинулась Машка, подскочив со своего кресла так, будто в него вмонтирована катапульта. – Из Элиного сейфа? Значит, это все-таки вы ее стащили? – наскочила она на Игоря. – Секундочку. Власик? – Игорь, ну ладно. Должны же мы были проверить. Яков блефовал или что-то нашел. Видишь – нашел. – Я же сказал! – очень тихо процедил Красовский. И стало ясно, что он может быть страшен в гневе. – Сказал, да. А как нам работать? Если все нельзя? Мои люди больше ничего не взяли. – Еще его ноутбук, – мстительно сказала Машка. – Нет, ну нормально? Мы тут прячемся от неаполитанской мафии, которая вломилась в наш отель. А в это время… – Потом поговорим, – сказал Красовский Власику, даже не взглянув на него. – Маша, приношу извинения. Надеюсь только, вы тут не скучали, – и Красовский ей подмигнул: мол, сам понимаю, какой здесь дурдом. – Так что, мы можем возвращаться? – спросила Машка. В глубине души она побаивалась, что Красовский скажет «да». Но он не сказал.