Гуляли в «Хайяте», за столиком их было восемь человек, но Марина больше никого не запомнила. Она сидела напротив Игоря. Как заглянула в его голубые, внимательные, со скрытой улыбкой глаза, так и не могла оторваться. И он не мог. Марина тогда была хороша. Царила в любой компании. Мужики шалели от сочетания ее спокойной, орехово-медовой, величественной красоты и заводного взрывного темперамента. Все женщиы рядом с ней меркли, как звездочки при восходе солнца. – Власик! – сказал Игорь. – У тебя безукоризненный вкус. И это я не про галстук. Галстук у Власика был в ярко-красную крапинку в виде паучков. Все, кроме Аллы, засмеялись. Марина про Власика с его галстуком тут же забыла. Игорь про жену забыть не мог. Но сиял весь вечер для нее одной. Она это понимала и сияла в ответ. Власик понимал и смешно злился. Алла понимала и злилась не смешно. Пыталась поджать не сжимающиеся шинно-надутые губы и шипела: – Пойдем домой. Здесь такая скука. Им было не скучно. Во второй части вечера, как часто бывает, официоз схлопнулся. И началось обычное новорусское веселье: спустившиеся в зал музыканты сыграли «Цыганочку», потом «Очи черные», потом «Хава нагилу» – тут уже все, независимо от конфессий, пустились в пляс. А потом диск-жокей запустил танцевальную музыку 90-х прошлого века. Из той полукриминальной, полукомсомольской вольницы вышли все нынешние столпы общества. Игорь вдруг ее пригласил. Хотя понимал, что этот танец дома обойдется ему дорого. Власик только хмыкнул: – Вот со школы ты у меня девушек уводишь! И они пошли танцевать старое танго. Марина не думала, что так бывает. Считала, что только экзальтированные дамочки могут писать в романах сентиментальную чушь: они прижались друг к другу, и их поразила молния. Их руки соприкоснулись – и они почувствовали удар тока. Но ее именно поразила молния и шибануло разрядом тока, когда она коснулась его руки. А потом наступил сладостный покой. Будто она искала, искала кого-то, и вот пропажа нашлась. Да нет, не пропажа. Вернулась незаслуженно отнятая когда-то часть ее тела. И лишь теперь, качаясь с Игорем в обнимку под убаюкивающую мелодию, она почувствовала себя гармонично целой. Когда музыка закончилась и он убрал руку с ее плеча, Марине показалось, будто кто-то внутри нее выключил свет. – Господи, а танцевать ты так и не научился! – вкрутился между ними Власик. – Давай я покажу как надо! – лихо подхватил он Марину. И шепнул Игорю одними губами: – Иди, там Алка с ума сходит. Она дома тебя съест! Дружба была для него на первом месте, а бабы – на втором. Власик, несмотря на свою пельменную полноту, оказался прекрасным танцором: легким, великолепно чувствующим ритм, умелым. И вел партнершу так уверенно, заботливо и виртуозно, что Марина даже на секунду усмехнулась: а ведь в сексе он может быть хорош. Но проверять не стала. Хотя Власик, проводив ее домой, сделал попытку «выпить рюмочку чая». Получив отказ, он горько сказал: – Зря ты на него повелась. Наплачешься. Хорошо знал друга. Но сам больше никогда к этому разговору не возвращался. Конечно, Игорь на другой же день ее нашел. Власик и дал номер телефона. Пригласил в ресторан при гостинице «Шератон». Но они даже не досидели до десерта. Игорь, волнуясь, заглянул ей в глаза, спросил: – Может, продолжим в более спокойной обстановке? Марина царственно улыбнулась. И он как мальчишка вприпрыжку поскакал к рецепции. Судя по тому, что почти сразу вернулся с ключом, номер, гад, заказал заранее. Целоваться, не дотерпев, начали еще в лифте. Потом долго смеялись, глядя на дорожку из одежды от двери до кровати: платье у входа, брюки у столика, рубашка у балкона, ну и потом, ну и потом… Хорошо Марине было со многими, она любила секс, не требуя от партнера нудных признаний в любви. Утонченную умелость ценила выше лихорадочной страстности. Но никогда еще она не ныряла в наслаждение так глубоко. Никогда не сливалась с партнером так тесно-сладостно, что казалось: атомы их тел перемешались и перепутались, кровеносные системы соединились, гоняя бурлящие шампанским потоки от сердца к сердцу без преград. Игорь был умелым. И страстным. А главное – он был словно создан специально под нее. Когда они наконец посмотрели на часы, была ровно полночь. – Давай это будет теперь наш пароль. Если вдруг при встрече ты меня не узнаешь, я тебе скажу: полночь! И ты меня вспомнишь, – сказал Игорь, обессиленно лежа на кровати и все же не отрывая от нее ошалевших, сияющих в темноте глаз. – А я что скажу, если ты меня не узнаешь? – Я узнаю тебя всегда! – серьезно сказал он. – Неужели ты думаешь, тебя можно забыть? Сколько времени ей понадобилось, чтобы понять: его искренность бьет под дых, потому что он и правда не врет. У него отличная память. Он прекрасно помнит каждую из сотен своих баб. Потом все быстро закрутилось. Они встречались в лучших гостиницах Москвы. Ездили вместе в Игоревы командировки: хотя какие у страхового агента – то есть управляющего и совладельца банка – командировки? Он просто подхватывался с ней вместе и куда-то летел: на Кипр, на Майорку, во Флоренцию. В принципе им было не важно, куда: из номера они выходили только ужинать, а меню в европейских ресторанах похожи. Если звонил кто-нибудь из партнеров, Игорь говорил: – Я сейчас не могу это обсуждать. Я на совещании. Соотечественники с соседних столиков смотрели на них с интересом. Алла что-то чувствовала, бесилась, Игорь нервничал. Марина ждала. В отличие от подруг она не рвалась замуж. Понимала, что с ее данными одна не останется. Вокруг всегда роились мужики. Но с Игорем за полгода они стали абсолютно родными людьми. У них не было никаких тайн, никаких зазоров от тела к телу, душа к душе – так думала Марина. И она не могла представить, как можно жить с чужим человеком, если нашелся свой. Потому Игоря и не торопила. Он же не дурак. Должен понимать, что такие встречи достаются одной паре на миллион. Тактика казалась ей правильной. Алла катает истерики, Марина ласкает. Кого выберет мужчина? Но в жизни уравнения не всегда решаются правильно. Все осложняла Соня. Красовский любил дочь. Жена это знала и пользовалась. – Нам надо подождать, – говорил Игорь. – Пусть Сонька хотя бы в первый класс пойдет с мамой и папой. До первого класса оставался еще год. Забеременела Марина не нарочно – так случилось. И сначала даже не хотела Красовскому говорить. В их отношениях все было красиво. Портить их пошлым: я беременна, как честный человек ты обязан, – зачем? Она сама еще не готова была бросаться с головой в материнство. Ей хотелось пожить с Игорем для себя. Решила делать аборт тайно. А потом не выдержала и сказала. Игорь отреагировал слабо. – Марина, я готов на любую помощь. Приму любое твое решение. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Это было не то, чего она подсознательно все же ждала. – Ладно, не парься, завтра я иду на аборт, – сказала легко, не представляя, чего навсегда себя лишила. Неделю с ним не встречалась. На звонки не отвечала. На восьмой день он перестал звонить. А еще через десять дней встретил ее на очередном банкете с молодым черноглазым красавцем – итальянским тенором. Игорь был один, без жены. Весь вечер старательно на нее не смотрел. Потом все же подошел к их столику, сказал белыми губами: – Мне надо с тобой поговорить. А в уголке у самых туалетов просто вжал ее в стенку всем телом, придвинул лицо вплотную и продышал хрипло: – Что же ты делаешь? К тенору за столик в тот вечер она не вернулась. И все пошло как раньше. Встречи, путешествия, подарки, фейерверки остроумия – в любой компании Игорь сразу становился ее центром. И никакого обручального кольца. Алла подставилась сама. Однажды Игорь пришел на встречу с Мариной с черным лицом. В номер подниматься не стал – остался в ресторане. – У Сони обнаружили какую-то болезнь. Серьезную. Прости. Мы не сможем больше видеться. Я должен быть с семьей. – Мы что, расстаемся? – сухо спросила Марина. Удар был такой неожиданной силы, что мозг отключился, остались только рефлексы. Так курица еще бежит какое-то время с отрезанной головой.