– Ничего не знаю, Марина, извини. Мне сейчас… И он ушел, неопределенно махнув рукой. Марина не заплакала даже дома. Просто знала: не время. Если он уйдет, она еще успеет побарахтаться в черном отчаянье. Позвонила Власику. – Что там с Соней? – Ей ставят порок сердца. Надо обследовать. Пока не ясно, насколько все серьезно. – Я перезвоню, – сказала Марина. Порылась в телефоне. Набрала нескольких подруг. Позвонила Игорю, хотя обычно этого не делала: – Есть врач. Профессор. В очень хорошей клинике. Он лучший специалист по детским порокам сердца. Записывай телефон, пусть скажут, что от Трегубовой. Это моя подруга. Звонить завтра в 10 утра. И нажала отбой. – У девочки проблемы с обменом веществ, начальная стадия ожирения. Сердцу тяжеловато. Ей надо худеть. Ну и есть небольшие шумы. Это скорее всего возрастное. Надо наблюдать, но абсолютно ничего серьезного, – сказал Марине профессор, которому она позвонила узнать, как дела у ее родственницы. А потом добавил: – Кто вам сказал про порок сердца? Я посмотрел ее карточку. Там ничего подобного нет. То же заключение, что дал и я. С чего такая паника? Марина поняла, с чего. Алла хотела подвесить Игоря на выдуманную Сонину болезнь. – Ну ты и стерва! – сказал Игорь жене после того, как Марина его просветила. Собрал вещи. И ушел. А поженились они только через год – после его муторного и болезненного развода. Из гостей был лишь Власик с какой-то очередной девицей – Анжелка появилась позже. Первую брачную ночь, подремывая, провели в самолете: на медовый месяц Игорь захотел на Карибы. Марина сидела в кресле, прижимаясь к мужу, и тайком поглядывала на кольцо на пальце. Сколько сил, нервов, слез было вбухано в этот кружок металла с бриллиантом! И вот она летит вперед, к безбрежному, такому выстраданному счастью! Если бы кто-то ей тогда сказал, что лучшая часть жизни осталась позади, за хвостом этого самолета, она бы очень удивилась. … И не сбываются Марина думала, что знает про Игоря все. Оказалось, она знает все про Игоря-любовника. Игорь-муж был совсем другим человеком. Во-первых, неожиданно выяснилось, что он, мягко говоря, скуп. Когда они встречались, он буквально сорил деньгами: дорогие отели, лучшие рестораны, элитные вина, шикарные подарки. Марина считала, что Игорь до расточительности щедр. Оказалось: он щедр, когда тратит деньги на свои удовольствия. Любовница относилась к удовольствиям. Жена – к обязанностям. – Лобстеры? Устрицы? – поднял он бровь, когда Марина на Карибах по привычке стала тыкать в меню. – Так мы, дорогая, просадим с тобой весь семейный бюджет! В семейном бюджете комление жены деликатесами заложено не было. Так что даже на вопрос о шампанском Игорь скривился: – Вином перебьемся! Потом, правда, извинился. Но со временем стесняться перестал. Марина, которая разговоры о деньгах считала неприличными, с мужской жадностью встретилась впервые. Отец, профессор-историк, всю небольшую зарплату отдавал матери, сам по двадцать лет ходил в одних ботинках, на все уговоры купить наконец новые брюки отмахивался: вы вон там лучше что-нибудь Маринке… Среди ухажеров жлобов тоже как-то не попалось: все пытались потрясти ее воображение размахом. Марина растерялась и упустила время, когда можно было завести свои правила. Стала жить по Игоревым. И через какое-то время лезла на стену от полной своей зависимости – работать она тогда по настоянию Игоря уже перестала. А денег на ее личные расходы он не давал: – Скажи, что надо, я куплю! – Я не могу выпрашивать у тебя деньги на маникюр, на губную помаду, на чашку кофе, наконец! – не выдержала она как-то. Накануне вечером они с приятельницей сидели в кафе, и та завистливо вздыхала: – Счастливая ты! В такое богатство попала! Одеваться, небось, в Париж летаешь! Марине неудобно было сказать, что она не знает, хватит ли у нее денег заплатить за свой заказ. Но это были только цветочки. Первый серьезный удар Марина получила, когда месяца через три после свадьбы впервые пошла с Игорем на банкет в качестве жены. И с изумлением увидела, как стая молодых охотниц вьется вокруг ее новенького, с иголочки мужа. Он потягивал вино и с улыбкой принимал их ухаживания. За весь вечер ни разу на нее не посмотрел. Шутил и смеялся с другими женщинами. Особенно с одной: длинноногой блондинкой с бесстыжими манящими глазами. Она не отходила от него ни на шаг, шептала что-то на ухо и несколько раз совсем по-свойски касалась в разговоре его руки. Было видно, что они давно и хорошо знакомы. Наконец Марина не выдержала: «Пойдем домой! Мне надоело!» И натолкнулась на его изумленно-насмешливый взгляд: – Дорогая, где-то я уже слышал этот текст. Еще через месяц Игорь уехал в командировку. Хотя какие командировки могут быть… Где точно остановится, не сказал. Она пошарила по его айпаду, нашла бронирование в букинге. Позвонила в отель – все на той же Майорке. – Соедините меня с номером Красовского. Это из его офиса. Срочное дело, – сама себя ненавидя, сказала Марина. И веселая девушка с рецепции ей ответила: – Его нет в номере. Они с женой ушли ужинать. Сказали, будут поздно. Марина нажала отбой, села в кресло и поняла, что не может вздохнуть. Кислород отказывался поступать в легкие. Она хрипела, синела, грудь ходила ходуном, ей казалось, что она умирает. Когда спазм наконец кончился, Марина отчаянно стала захватывать воздух ртом. В голове было пусто, будто в опрокинутой бочке. Как всегда в трудную минуту, она набрала Власика. Спросила только одно: – Ты знал? Власик помолчал. Потом ответил: – У тебя есть виски? Выпей. Что ты хотела? Я тебя предупреждал. Это был ее первый астматический приступ. И первая бутылка виски – Марина выпила ее всю. * * * Марина ошиблась в геометрии. Ей казалось, что они с Игорем – две прямые, которые наконец-то встретились. А для Игоря самой устойчивой фигурой был треугольник. Оставшись вдвоем с женой, он чувствовал беспокойный сквозняк из пустого третьего угла. Поэтому стороны треугольника он поменял. Но фигуру оставил той же. – Ты же хотела меня получить? – усмехался Игорь. – Ты меня получила. Чего тебе еще? И шел дальше включать прожектор своего чертова обаяния: так рыбаки в путину ловят косяки сайры на свет. Марина уже разгадала его секрет. Каждой женщине, на которую Игорь внимательно смотрел, казалось: вот сейчас, в эту секунду, он ее выбрал. И во всем мире нет никого для него интереснее, чем она. Больше того: она особенная, необыкновенная, как это никто не разглядел раньше? И вот счастливица уже победно смеется, весело болтает ногами на той высоте, куда он только что ее вознес. Потом на секунду отворачивается. Оп-па. А он уже весь в другой избраннице. И уже та, другая, заливисто хохочет, беззаботно покачиваясь над бездной. Таков был его дар: приподнимать над миром каждую женщину, с которой свела судьба. А потом опускать руки и шагать дальше. Не оглядываясь на пропасть, усеянную телами упавших с высоты. И только Марина никуда не могла от него деться, то взлетая вверх, то опускаясь вниз, как на качелях.