Невеселое утро Вечером телефоны Игоря и Власика, конечно, не отвечали. Узнать что-то у обслуги не удалось. Мы взяли с Анжелки честное вегетарианское, что она позвонит нам в любое время, как только вернется Власик, и скажет, что там с Полиной. Но Анжелка ночью не позвонила. – Лена! – окликнула меня Машка, укладываясь. – Я говорила тебе, что хотела бы богатого красивого мужа. И такую виллу, как у Игоря. Все вычеркивай. Ну его на фиг. Мне отлично подойдет скромный служащий иностранного инвестиционного фонда с регулярной зарплатой в евро. Запиши там. Утром пошлем новый запрос во Вселенную. Но утром нам было не до Вселенной. Проснулись мы от стука в дверь. Машка взглянула на телефон – 8 часов. – Кто там? – спросила недовольно, ожидая услышать голос Эли или Анжелки. Горничные здесь гостей не беспокоят. Но голос ответил мужской: – Девочки, извините. Вы не могли бы со мной поговорить? Это был Игорь. Мы быстро натянули платья и открыли дверь. Мне показалось, Красовский постарел лет на десять. Даже глаза так не голубели, а загорелое бронзовое лицо покрылось серой патиной. Он явно не спал ночь. – Что с Полиной? – не выдержала Машка. – Она жива? – Она жива, – сказал Игорь без всякого выражения. И кивнул в сторону веранды: – Давайте сядем. – Что случилось? – спросила Машка, так как Игорь все никак не мог начать. – Полине вчера принесли от меня рикотту. Она не ест сладкое. Рикотта – единственное, что она себе позволяет. Как только разносчик ушел, какая-то женщина позвонила ей с неопределяющегося номера и сказала: «Не ешь рикотту, она отравлена». Полина позвонила мне. Я вызвал Власика. Он сразу предложил увезти Полину на «скорой»: если ее хотели отравить, пусть думают, что это удалось. Если пошутить – пусть видят, что все серьезно. – И? – Это была не шутка. В рикотту добавили яд. Может, тот же, от которого погибла собака Марины. – Ничего себе! – Машка аж присвистнула. – То есть кто-то потренировался на собачке… И ведь это не Марина – извините, Игорь, но про нее думаешь первую. Она бы травить свою собаку не стала. – То есть насчет Полины такой уверенности нет, – усмехнулся Игорь. И посерьезнел. – Какая-то дрянь происходит. Тормоза, креветки, собака, теперь вот это. Такое впечатление, кто-то очень не хочет, чтобы я отпраздновал юбилей. – Он грустно улыбнулся. – Прямо как она сказала… Я подумала, что это особенность богатых мужиков: все события переводить на себя. Машка сразу переспросила: – Кто сказал? Что? – Ерунда. Так. Когда-то одна молодая певица на меня обиделась. И сказала: увидишь, какой подарочек получишь на пятьдесят лет! – Что за певица? Кто она? – Маша, забудьте. Это я так. Переволновался, и всякая муть лезет в голову. – Чем мы можем вам помочь? – спросила я. Игорь заглянул нам по очереди в глаза: – Девочки… Скажите… Это не вы звонили Полине? – То есть? – опешила Машка. – Власик сказал, вы ходите, всех расспрашиваете… Может, вы что-то заметили и решили ее предупредить? – Нет, мы не звонили Полине, мы даже не знаем ее номер, ничего не слышали про рикотту и пока не представляем, кто бы мог это сделать, – оттарабанила Машка. И вдруг помотала головой: – Подождите. Почему вы все говорите про какой-то отель? Разве Полина не живет здесь у вас в башне? – В башне? – удивился Красовский. – Конечно, нет. – Но Анжела сказала… – Она та еще выдумщица. Вы видели здесь обстановочку. Как бы я мог поселить у себя Полину… – Кто же тогда там живет? – Никто. Мы с Машкой переглянулись. – То есть звонили точно не вы, – печально констатировал Игорь. – Посыльного трясли? – Власик занимается. Но пока в сервисной службе говорят, что им позвонили якобы от меня и попросили передать Полине коробочку, которую уже оставили на рецепции. Сейчас опрашивают дежурных. Они ничего не помнят. Кто поставил, когда… Видеокамера, конечно, не работала. У них здесь везде бардак. – Мужчина звонил или женщина? – Они не поняли. Было плохо слышно. – А что, в этом отеле вот так берут и разносят неопознанные коробочки по номерам? Игорь вздохнул. – Я иногда так делал… Передавал Полине подарочки. Небольшие. Не подумайте… – Марины тут нет, так что не бойтесь, даже если подарочки были размером с автомобиль, – сказала Машка. – Мне бы только отпраздновать этот чертов юбилей. А то что-то у меня нехорошее предчувствие. То есть двух теток чуть не грохнули, а у него, видите ли, предчувствие, что праздник пойдет не так весело! – разозлилась я. А Машка сказала: – Раскисать не надо. Надо искать, кому выгодно. В маньяка, вредителя юбилея, я, Игорь, не верю. Рассуждаем логически. От Марины – чисто теоретически – выгодно избавиться, извините, вам, Полине и Тамаре. От Полины выгодно избавиться Марине и Тамаре. Получается… Мы все трое уставились друг на друга. – Оп-па, – сказала Машка. – Ну и где сейчас Тамара? 30 лет – мужа нет Когда у тебя мать – крымская татарка, отец – осетин, а бабушка – грузинка, кровь вскипает при первой обиде. Красовский обидел ее сильно. Очень сильно. Тамара сидела в каюте катера, который несся по утреннему морю к торчащим вдали скалящимся обломкам – островам Ли Галли, и ненавидела весь свет. Она нарочно выехала на остров пораньше. Чтобы успеть все приготовить, пока не прибыли остальные участники генеральной репетиции. Три года – в сиренах! И три года в любовницах. Для нее – непозволительная роскошь. Женщины в ее роду рано расцветают. И рано старятся. Мать в 16 лет – она видела на фотках – была как бутон розы. В 20 – как спелый персик. А в 35 – грузная тетка с двойным подбородком, толстым задом и мешками под глазами. Вчера мать позвонила. Говорит: – Тамарка, про тебя даже не скажешь: тридцать лет – мужа нет. Тебе уже тридцать два. О чем ты думаешь? Я, мама, думаю, что все мужики – козлы. А Красовский – король козлов. Но чем это мне поможет? Со стороны кажется: если ты оперная певица с роскошным голосом, отличной фигурой и сиськами наперевес – у тебя богатый выбор. От состоятельных женихов отбоя нет. Ха! Посмотрите на Нетребко. За кем она замужем. Толстый, самолюбивый, не самый известный тенор. Вот кто достался той, от которой тащатся все мужики, включая президентов разных стран. Что уж говорить о солистке московской Новой оперы…