– А-а-а! Совсем сдурели? Пошли вы в жопу с вашими вакханалиями! Немедленно выведите меня отсюда! Значит, это Машку сейчас заманили в комнату с тушей. Я рванула назад, но выскочивший человек-бык перегородил мне дорогу. – Ты не можешь вернуться, здесь не возвращаются, – вещал голос в наушниках. Бубны застучали совсем уж бешеный ритм, человек-бык дал мне в руки факел и поманил за собой. Я решила: вот сейчас мы куда-то дойдем, и я выйду из игры. В наушниках бились дикие крики вакханок, дорогу мне перебежал голый мужик в маске козла, за которым неслись окровавленные менады. Я совсем собралась поднять руку, как вдруг человек-бык открыл невидимую дверь. И мы зашли в комнату, где уже стояли остальные участники с горящими факелами. Один сатир держал пальцы буквой V, я ринулась к нему: – Машка, ты как? – Чуть не разорвала постановщиков голыми руками и не съела их сырое мясо, – пробурчала она. – Поздравляю вас. Вы прошли посвящение в дионисийские мистерии. А сейчас мы выйдем на террасу, чтобы поприветствовать воскрешение бога Диониса! – бодренько сообщил голос. Мы с Машкой сняли наушники. Голос нам осточертел. Вывалились вслед за всеми наружу. И вдруг услышали полный ужаса женский крик. – Перебирают уже! – сказала Машка, когда-то работавшая театральным критиком. Но крик повторился, и в нем звучал настоящий, совсем не древнегреческий ужас. – Сюда! На помощь! – надрывался кто-то у самого края обрыва. Мы с Машкой бросились туда. За нами пыхтел снимающий на ходу маску Власик: он тоже успел отключить наушники. На небольшой смотровой площадке стояла Полина в наряде укротительницы гепардов. Наверное, она должна была закрывать представление. Но сейчас она только махала руками вниз и повторяла: – Там, там… Я глянула. Свет был слабый, и я не сразу поняла, что белеет среди камней. А потом присмотрелась. Это была смеющаяся маска сатира. Я опустила вниз факел, тени заплясали на камнях, как пьяные вакханки. На скалах лежало чье-то тело в черном плаще. Остальные гости подтянулись к обрыву: они думали, что представление продолжается. – Да включите уже наконец свет! – заорал кому-то по рации Власик. Остров вдруг вспыхнул огнями, прожекторы внизу осветили прибрежную полосу. Машка вскрикнула, дамы отшатнулись, мужчины наклонились вниз. От удара у жертвы распоролся живот и внутренности вывалились наружу точно как у туши растерзанного теленка. Лицо все еще прикрывала маска. – Марина? – сама себя спросила я. – Что? Кто? – забормотала полуобморочная Машка. – Эти гады ее скинули? – Надо спуститься посмотреть, – бесцветно сказала я. Все напряжение прошедших дней вдруг обрушилось мне на плечи тяжелой усталостью. Они ее все же убили. Власик, чертыхаясь, уже спускался вниз по камням. – Оглянись, – вдруг очень тихо сказала мне Машка. Я повернула голову. Марина в черном плаще стояла прямо за мной. И с застывшим лицом смотрела вниз. Там Власик, неловко перескакивая с камня на камень, добрался до тела. Наклонился. Снял маску. И на секунду молча застыл. – Кто там? – крикнула Машка. Хотя мы уже знали ответ. – Это Игорь, – негромко сказал Власик. Поднял что-то с камней. И стал карабкаться наверх. По толпе гостей пронесся вздох. Я оглянулась на Марину. Лицо ее по-прежнему было застывшим. Но на этот раз мне показалось, что на нем застыло изумление. Я находилась в каком-то стопоре. Будто все происходило не здесь, со мной, а в плохом кино. Эмоции кончились, голова была пустой и гулкой. Все-таки они подмешали в вино какую-то гадость. Машинально я стала искать знакомые лица. Анжелка здесь, Эли нет – наверное, все же вышла из игры и ушла спать, Соня в вакханалиях не участвовала, Андрей вон он, стоит бледный, седовласые мужики сгруппировались вокруг своих матрон… – Все отойдите отсюда! – прикрикнул Власик, едва оказался наверху. – Это место преступления. Идите на виллу, сидите пока все в холле. Кроме тебя, ты пойдешь со мной, – кивнул он Полине, которая все никак не могла зарыдать. – Я сейчас вызову полицию, она захочет со всеми вами поговорить. – Э, дорогой, про полицию мы не договаривались! – сказал владелец золотой Верту. – Я начальник службы безопасности, и сейчас командую здесь я. – Хреновый ты начальник! – зло сказала Машка. И как бы подтверждая ее слова, из башни раздался новый душераздирающий то ли вой, то ли рык. Он несся над замершими людьми в черных плащах, ветер раздирал этот ужасный крик в клочья и уносил в море. Ничего более жуткого я не слышала. Даже Власик на мгновение замер. – Несчастное животное! – вдруг сварливо сказала Анжелка. – Привязали и бросили! Помогите ему кто-нибудь! Ему же там страшно! Теперь я тоже поняла. Это рыдал забытый всеми гепард… Похоже, он единственный оплакивал Игоря. * * * Сначала никто не сдвинулся с места. Потом несколько человек неуверенно побрели назад к вилле по тропинке. И вдруг небо раскололось от страшного грохота. Я пригнула голову: мне показалось, что нас сейчас испепелят молнии. Но тут сотни разноцветных огней взлетели с прибрежных скал ввысь, распускаясь там цветами, шарами, длиннохвостыми кометами. Третий залп написал на небе цифру 50, освещая сюрреалистическую картину. Сбившихся в кучу испуганных людей в нелепых древнегреческих нарядах. И лежащее внизу тело. – Прекратить фейерверк! – закричал кому-то по рации Власик. Послушал в ответ бурчание. И трехэтажно выматерился. Остановить фейерверк было невозможно. – Полночь, – сказала Марина позади меня. Я обернулась. – Фейерверк должен был начаться в полночь, – без всякого выражения пояснила она. И, царственно держа спину, пошла по дорожке к вилле под разрывами праздничных огней. Случайная жертва – Посвети! – сказала Машка. – Я наушники уронила. Мы отошли к краю площадки, с которой упал Игорь. Не могли пока никуда идти. И не могли разговаривать. Просто стояли молча. Я включила фонарик на телефоне. Машка стала разглядывать землю у себя под ногами. Подняла наушники. И вдруг сказала: – Стой! Свети сюда! Я направила луч ей под ноги. Она нагнулась и подняла что-то с земли. – Покажи, – на автомате сказала я. Машка разжала руку. У нее на ладони лежал маленький красный камешек в виде цветка. Точно такой, какой утром сиял у Сони на щеке.