– Она была здесь. Или до убийства. – Машка замолчала на секунду. – Или во время. Мы посмотрели друг на друга. Не хотелось думать, что дочь могла столкнуть отца со скалы. По-человечески не хотелось. Это значило бы, что в пропасть упали сразу две жизни. Технически такое было возможно. Смотровая площадка не огорожена. Если стоять близко к краю, достаточно легкого толчка. Машка зажала камушек в кулаке. Было понятно и так. Но я все же спросила: – Будешь искать, кто его убил? – Мы ему это должны. Неделю жили у него в доме. И потом, он приходил к нам за помощью. Мы помочь не могли. – Я вообще считала его главным подозреваемым. – Вот. А он, между прочим, относился к нам с симпатией. Я не стала уточнять, что с симпатией он относился к Машке. Ко мне – с вежливым дружелюбием. Кстати, тоже немало. Игорь и смерть никак не совмещались в моем сознании. Он был воплощенная радость жизни. Пусть эгоистичный, но человек-праздник, вокруг него все крутилось. Представить, что утро наступит без него… – Власику и полиции про камешек будешь говорить? – Еще не решила. Пойдем отсюда. Не хочу смотреть, как… Как… И железная Машка, по-моему, заплакала. Хотя я и не могу это утверждать. Густая темнота на острове немедленно засасывала любого, вышедшего из луча света. А Машка шагнула от фонаря в сторону. Так что я не видела ее слез. * * * – Андрей, куда поселили Элю? – спросила Маша, когда мы добрели наконец до виллы. Она топила стресс в бешеной активности. Я, наоборот, расклеилась и мечтала куда-нибудь упасть и забыться. Не удалось. Все гости – мужчины в нелепых теперь тогах, дамы в пожеванных платьях и с помятыми лицами – болтались в холле: расселись по диванам своими компаниями и с опаской косились на остальных. Никто не хотел случайно переброситься парой фраз с убийцей. Мужчины нервными глотками пили виски и граппу. Женщины – коньяк. Только мафиози и важный синьор с телохранителями то ли смылись, то ли отсиживались в доме отдельно от всех. И Анжелку Власик куда-то по-родственному сплавил. Хоть это слава богу. Эли нигде не было. На виллу, как утверждал шустрый парнишка-дежурный, она не возвращалась. Из башни не выходила. Андрей, обморочно лежащий в кресле, смотрел на нас мутными глазами – пирожки с марихуаной плюс вино давали себя знать. И качал головой: – Я про нее ничего не знаю. Не видел. Я же с вами там был… – Девочки, не до вас, – сказал Власик, когда мы бросились наперерез ему с Полиной. Он успел скинуть белую тогу и остался в темной рубахе с короткими рукавами и черных штанах. Полина так и не сняла леопардовый наряд. Смотрелись они, как толстый папик, ведущий в номера ночную бабочку. – Власик, Эля пропала. – Не до вас, – жестко повторил он, сделал еще несколько шагов. Потом затормозил: – Что значит – пропала? – Нигде нет. – Черт! Власик достал рацию и отдал кому-то команду: – Ищем женщину, 30 лет, рост средний, одета в желтое платье, возможно, в черном плаще сверху. Везде ищем! И в море у берега посмотрите. На этих словах сердце у меня пропустило один удар. * * * Власик с Полиной зашел в одну из мозаичных комнат-шкатулок: на время праздника он превратил ее в свой кабинет. Плотно закрыл дверь. Сел за хайтековский стол, никак не вязавшийся с обстановкой сказок Шахерезады. Поставил Полине стул напротив. Несколько секунд помолчал. Поразглядывал ее. Полина тоже молчала. Только закинула ногу на ногу и села боком: иначе она упиралась коленками в стол. – Как ты там оказалась? – Мы договорились. Вернее, он так сказал. Чтобы я после танца переоделась к финалу шоу и вышла на эту площадку к морю. Он потихоньку с вакханалии слиняет. И мы там встретимся. – Зачем? Полина посмотрела Власику в глаза. – Думаю, хотел предложение сделать. У него на столе фотография старая. Мясин, который его прадед, на этом месте с какой-то балериной сфоткан. Ну и Игорь такой: хочу, чтобы наша с тобой жизнь началась с этой точки. Обещал сюрприз… – У-гу. Вот он. Сюрприз. – Власик достал из кармана крошечную зеленую коробочку с помятым боком. Открыл. Внутри сияло кольцо с большим желтым бриллиантом. – У него выпала. Рядом лежала. Власик защелкнул коробочку и положил обратно в карман. Полина нервно облизала губы. – Але! Вроде же он мне хотел его подарить? – Не подарил же. Посмотрим. Как будешь себя вести. Когда пришла, что видела? – Ничего. Я опоздала. Какой-то идиот закрыл гримерки и не оставил ключ. Мне же надо было леопарда этого надеть. Пока искали запасной, минут пятнадцать ушло. – Кто может подтвердить? Про ключ? Полина закинула ногу на ногу, так что ее золотая туфелька стала раскачиваться почти у власикова носа. – Гоша. Это режиссер. Я к нему бегала. Он целую связку перебрал, один подошел. – Хорошо. Дальше. – Что дальше? Пришла. Никого нет. Постояла, подождала. Набрала его номер. И слышу – вроде внизу где-то верещит. Я заглянула. Фонариком из телефона посветила. Ну и стала орать. – Телефон твой где? – Что? – Телефон дай сюда! – рявкнул Власик. Схватил у нее из рук мобильный, понажимал кнопочки. – Да, есть исходящий. 23.51. По крайней мере, точное время известно. Ладно, извини. Я на нервах. – Он протянул ей мобильник. – О, блин! А я, значит, нет! Ты вообще представляешь – я смотрю, а он там лежит. И убийца, на секундочку, где-то рядом. – Полина передернула плечами. – Нормально? – Кого-нибудь видела? Может, кто мимо прошел? – Никого я не видела. Там же темно, как у черта в жопе. – У негра. – Что? – Говорят – у негра в жопе. – Да пошел ты! Кто меня в это втравил?! – Тише, зайка. Не шуми. – А то что? Подозреваемую из меня хочешь сделать? – Полина немигающе уставилась на Власика – так смотрят дикие кошки перед прыжком. – Учти, мне его сталкивать меньше всех было интересно. Сам знаешь. – Ладно, ладно. Никто тебя ни в чем не обвиняет. Ты кому-нибудь говорила, что туда пойдешь? – Нет.