– Послушайте! – обернулась я к охраннику. – У вас должен быть запасной ключ. Надо открыть дверь. У девочки нервный срыв, она нуждается в помощи. – Мне Влас Палыч такого распоряжения не давал! – сказал охранник, с неудовольствием отрываясь от телефона. – Позвонит – открою. И хмыкнул себе под нос: – В ремне она нуждается. – Соня! Карабинеры только что увели Марину, – сказала вдруг Машка. – Может быть, теперь ты выйдешь? Я знаю, ты что-то видела. Что? За дверью воцарилось напряженное молчание. – Я выйду только с мамой, – повторила Соня. Мне показалось, голос ее дрогнул. Телефон Власика не отвечал. Ему было не до нас. Мы решили временно отступить. Выломать дверь охранник нам бы все равно не дал. * * * Я поняла, что Машка не доверяет итальянскому правосудию, когда она все же продолжила поиск Марининых туфель. Этот вопрос решился неожиданно быстро. Она просто спросила: – Анжела! Ты все знаешь. Мне так неудобно… Но кто меня и поймет, как не ты. Я вот уже полгода ищу такие туфли, как были у Марины на юбилее. А какой они фирмы? Вроде у горничной сейчас спрашивать как-то… – Зачем тебе горничная? – даже обиделась Анжелка, которой вопрос показался вполне уместным. Подумаешь – хозяйку туфель только что арестовали за убийство мужа. – Я тебе сама скажу. Это Маноло Бланик. Коллекция прошлого года. Не пойму, что тебе в них понравилось? У Марины вкуса никакого! – Цвет был хороший. – Голубой? Чего в нем хорошего! Он ногу не стройнит! – Точно! – сказала Машка. – Марина совершила серьезную ошибку. Когда надела на убийство эти туфли. Анжелка кивнула. Первая сирена – У меня что-то спину прихватило. Вы не могли бы спросить Костю: он меня примет? – призывно улыбалась Машка охраннику на входе. – Счас спрошу! – пробасил тот. И хохотнул: – Может, я на что сгожусь? Спинку поправить? – Совсем разболтались! – поджала губы Анжелка. Мы только что притащили к ее машине наши сумки: обслуга даже не подумала помочь, а ведь при Игоре как порхали, как порхали! Все мгновенно развинчивается в периоды междувластия. Судьба поместья сейчас была под вопросом, и персонал уже перешел в революционную стадию, когда низы не хотят работать. – Константин говорит, что сейчас у него нет времени, – нагло оскалился охранник, раздевая Машку взглядом. Я про себя порадовалась Костиной занятости. Меньше всего я хотела встречаться с этим угрюмым великаном. Даже Анжелка смотрела на Машку с неудовольствием. Мы уже садились в машину, когда ко входу подрулила золотистая «ауди». Из нее вышла Полина. Сейчас она мало походила на женщину-вамп: короткие синие шорты, белая майка, волосы убраны в хвост. Прямо старшеклассница. Тоже, небось, за вещами прикатила. На секунду я даже Полине посочувствовала. Теперь ей снова придется зарабатывать плясками и заманивать в брачную яму новую жертву. Здесь ей ловить больше нечего. Я думала, Полина гордо прошагает мимо: такие хищницы обычно замечают женщин, только если они лежат поперек их дороги. Но она вдруг бросилась к нам как к родным. Вернее, бросилась-то она к Анжелке: – Анжела, ты знаешь, что Марину карабинеры увезли? Мне охранник позвонил. – Конечно, – хмыкнула та. – На моих глазах. – И что? Прямо в наручниках? – не скрыла алчного любопытства Полинка. – Нет. Куда ей наручники! Лицом вниз хлопнется. Она же пьяная была! Полинка сделала недовольную гримаску: – Все равно надо было в наручниках. Вот гадина! Я так карабинерам и сказала: это она. Игоря из ревности убила, меня чуть не отравила. И я сама видела, как она Тамарке дала отравленное вино. Еще удивилась: вроде у нас девочка вакханка чаши раздавала, а тут кто-то из гостей. – Вы прямо видели, что это была Марина? – Машка впилась в Полинку взглядом. Та пренебрежительно вскинула бровь: – Вы думаете, кто это мог быть? Кому еще все это было надо? – Вот и Анжела так считает, – начала плести сеть Машка. – Что Марина мечтала отомстить Игорю еще когда была первой сиреной. Мы и не знали всего этого. Интересно, что он ей такого сделал? – Анжела! Что ты болтаешь! – Полина смерила Анжелку презрительным взглядом: – Не была Марина никакой первой сиреной. Там совсем другая история. Игорь говорил, ту девку звали Норой. Она в консерватории училась. Из-за этого первого дня рождения у нее пропал голос. Она еще хотела денег с Игоря стрясти. Он не дал. А к старости стал жалеть. Сначала меня царапнуло слово «старость» – двадцатилетние женщины трогательно безжалостны. Потом я подумала: сколько же людей ненавидело этого обаятельного альфа-самца… – Муж твой где? – небрежно спросила Полина у Анжелки. – Что-то на звонки не отвечает. – С карабинерами уехал. Тебе зачем? – Так. Разные дела. – Какие это у вас с ним дела? – вскинулась Анжелка. Но Полина уже не обращала на нас никакого внимания. – Костя здесь? – крикнула она охраннику. – Здесь! – ответил тот, отрываясь от кроссворда. – Сказать, что вы пришли? – Не надо, – сказала Полина. – Я сама к нему зайду. Может быть. И зашагала по аллее. – Драная кошка! – прошипела ей вслед Анжелка, и «Феррари» с визгом рванул с места, припечатав нас к сиденьям. Я могу говорить Костя прислушался. Было тихо. Он знал: она больше не придет. И все равно ждал. Ему было плохо в этой чужой стране, где он задыхался от влажной жары. Не любил касаться жестких, слишком ярких растений. Не понимал, о чем говорят люди на улице. Он даже не мог ничего себе купить. Тыкал пальцем и мычал. Как в детстве, когда мать водила его по всем врачам в полном отчаянье: в пять лет Костик все еще не мог говорить. У него проверяли слух. Лезли глубоко в рот. Просили нарисовать разные картинки. Все было в порядке. Кроме одного. Вместо слов из горла Кости вырывалось только мычание. – Отведите его к шаману! – сказал какой-то дальний родственник, приехавший к ним в гости из деревни с гостинцами. Надо было купить дочкам форму к школе.