Веселая артистическая орда жила в дешевых апартаментах на выселках, а Игорь с Ваней – совсем недалеко от Кафедрального собора Амальфи. Им сняли хорошие комнаты как руководителям театрального проекта. И Гоша раза три с гордостью сказал: «Нас найти легко. Центрее не бывает! Свернете направо от собора – сразу наш дом». Действительно, мы сразу их нашли. Узкий дом был зажат между такими же старыми зданиями с квартирами-сотами. Внизу разноязыко шумело маленькое кафе. И только во внутреннем дворике с несколькими входами мы чуть-чуть поблуждали. – Может, позвоним? Пусть встретят? – спросила я. – Да ладно! Так нагрянем, сюрпризом! – сказала Машка. У нее есть один чисто мужской пунктик – она ненавидит спрашивать дорогу. Наконец мы нашли правильный подъезд. Поднялись по расписанной граффити лестнице на третий этаж. Квартира там была одна. Позвонили в болтающийся на нитке звонок. Внутри было тихо. Машка толкнула – оказалось не заперто. Мы вошли в тесный захламленный коридор, из которого вели две сияющие какой-то неуместной здесь белой краской двери. – Мальчики! Мы пришли! – задорно прокричала Машка. Никто не ответил. – Может, не туда? – спросила я. – Как не туда? Вот, я записала: второй подъезд, третий этаж, квартира 4. Машка подошла к одной из двух дверей. Толкнула ее – закрыто. Толкнула следующую – и дверь сразу подалась. Что-то мне подсказывало: не стоит туда заходить. – Гоша! Вы тут что, заснули?! – крикнула в глубину комнаты Машка. Мы шагнули внутрь. Комнатка была старушечья: старый резной шкаф, на полочках – вязаные крючком белые дорожки… Сначала я не увидела ничего, кроме разгрома на столе у самого окна. Какая-то аппаратура была вдребезги разбита. Компьютер выглядел так, словно по нему били кувалдой. Осколки валялись на покрытом красным ковром полу. Потом я увидела его. Смешной веснушчатый парнишка-оператор сидел на кресле в углу. Только шея у него была неестественно свернута вбок, так что виден был затылок. У живых людей так не бывает. Машка застыла рядом в столбняке. Но когда взгляд ее упал на парнишку, она заорала свое фирменное «А-а-а» утробным басом и выскочила за дверь. Я на всякий случай подошла ближе. Вдруг? Но, судя по позе, «вдруг» было исключено. Какой надо обладать силищей, чтобы в прямом смысле слова свернуть человек шею? Я коснулась его руки – она была еще теплая. Убийца был тут совсем недавно. А может, он еще тут? Я пискнула от ужаса, ломанулась в дверь. И столкнулась с Гошей. Он держал в руках несколько пакетов – один из них бутылочно позвякивал. – Что случилось? – спросил он. – Маша выскочила как угорелая. Заглянул в комнату. Увидел сначала компьютер. – О, блин! Что это такое?! Кто?! Тут он замолчал. Выпустил пакеты из рук, так что бутылочный громко шмякнулся об пол, хотя ничего не пролилось. И сказал осипшим голосом: – Я ведь только за вином… На час отошел… А Ванька… Он что? – Пойдем отсюда! – взяла я его за руку. Все три этажа Гоша в шоке повторял одно и то же: – Я вышел. Ванька остался. Сидел за компьютером. Сказал: я сейчас файл почищу. Всего час назад. Я ведь только на рынок… Машка стояла у подъезда и была абсолютно белой. Загар от страха куда-то исчез. – Надо позвонить в полицию, – сказала она. – В полицию?! – мне показалось, Гоша так до конца происшедшее и не осознал. – Кому ты говорил о записи? Что вы ее для нас восстанавливаете? – уставилась на него Машка. – Я никому, – залепетал Гоша, нервно потряхивая серьгой в ухе, как собака, которую кусает овод. – А подумать? – Ваня вот только… – Что? – Ваня Полинке сказал. Типа она же там танцует, имеет право посмотреть. По-моему, он на нее запал. Гоша вспомнил фигуру Вани в кресле и нервно сглотнул. – Так, – сказала Машка. – Полина могла сказать кому угодно. – Нет, мы ее предупредили. Она только Косте сказала. Он ведь там с ней танцует. Еще перезвонила, спросила: а можно Косте тоже пленочку? – Идиоты! – заорала Машка. – Вы что, совсем не понимаете, что там записан не танец, а убийство? – Почему. Я понимаю. Мне и Влас Палыч так сказал. Только Полинка с Костей какое отношение к этому имеют? Машка уже била по кнопкам мобильного. – Влас! Ваню убили. В комнате все перевернули. Искали запись с танцем. Гоша говорит, вы знали, что она была. Воцарилась пауза. Потом Власик спросил: – Вы сейчас где? – Мы у подъезда квартиры, где произошло убийство. – Кто его обнаружил? – Мы с Леной. А потом сразу пришел Гоша. Он на рынке был. – Что-нибудь в квартире трогали? – Нет. Только ручки двери. – Тогда пусть Гоша звонит в полицию. Говорит, что сам его нашел. А вы сваливайте оттуда к чертовой матери! Вас всех сейчас на фиг посадят, замучаюсь из полиции вызволять! Гошу дай. – Да, – проблеял Гоша. – Доигрался, мерзавец? Я же сказал – все стереть. – Мы стерли. А потом вот Маша попросила – и мы восстановили. Для рецензии. – Этот труп на тебе. Понял? Вернулся бы раньше – и ты был бы труп. Раз слов не понимаешь. Полиция приедет, спроси, куда тебя повезут. Я как раз в полиции в Позитано сижу. Марину жду. И молчи уже про запись, пока тебя прямо там не грохнули. Я не знаю, кто за этим стоит. Может, партнеры наши из Неаполя. У них в каждом участке свои люди. – Что, Марину выпускают? – выхватила мобилу Машка. – Да. Телохранитель Сергей дал показания, что все время находился рядом с ней. – Кто же все-таки был на записи, Влас? – Машка говорила жестко. – Кого нам бояться? – Своей дури бойтесь. Тут вам не игра в Агату Кристи. Темная у них пленка. Только маски видно. Но не все об этом знают. Уезжайте отсюда, девочки. Нет у меня людей вас охранять. – Как полицию вызвать? – тоненько спросил Гоша. В телефоне раздалась непереводимая игра слов и гудки отбоя. – Не, подождите. Как же? Вы видели, что когда я зашел, Ванька был уже… Гоша вдруг как-то по-девчачьи хлюпнул носом. – А так, выходит, вы сейчас слиняете, и у меня никакого алиби? Я еще раз убедилась, что эти не от мира сего творцы отлично разбираются в реалиях жизни, когда опасность угрожает им самим. – Не бойся, – сказала Машка. – Мы поедем с тобой. Только про запись и вправду лучше не рассказывать. Пусть считают, что это какие-то нарки напали. – Думаешь, в итальянской полиции работают идиоты? – спросила я. – Думаю, им хватает разборок своей мафии, чтобы еще разбираться с русской. – Неужели Игоря и правда убили итальянские мафиози? – воскликнула я. – А теперь убирают свидетелей? Машка, все, Власик прав. Хватит расследований. Я не собираюсь воевать с неаполитанской каморрой!