– Просто зажми нос. Давай, сделай это – если не для остальных, то хотя бы ради нее. – Джефферсон кивает в сторону Онор, которая сидит у пальмы, закрыв глаза. – Ей нужна нормальная еда. – Ладно, ладно, загляну. – Ты крут! Дэнни воинственно стучит себя кулаком в грудь и мысленно подбадривает: «Ты справишься». Затем заходит глубже в воду и начинает плыть. Приходится противостоять агрессивному течению, которое пытается швырнуть пловца в скалы. Справившись с трудностями, он наконец выплывает на мелководье, опускает ноги на мягкий мелкий песок и выходит из моря. Сперва Дэнни направляется в старый лагерь. От наскоро сколоченных хижин – деревянных каркасов с крышами и матрасами из банановых листьев – осталось лишь две груды хлама. Братья разгромили лагерь. Дэнни стискивает зубы, изнутри поднимается волна ярости. Тупые сволочи. Он осматривает лагерь в поисках солнцезащитных очков Онор и наконец замечает их в песке. Они сломаны: оторвана ручка и разбито стекло. Сделав глубокий вдох, Дэнни заставляет себя взглянуть на лодку – на брезент, прикрывающий мертвого проводника, и на выглядывающие из-под него грубые ступни Анумана… Стоп. Ступни? Дэнни моргает и хмурится, пытаясь понять, почему голые ноги проводника его встревожили. Вспыхивает воспоминание из микроавтобуса, на котором они ехали к лодке: перекрывая шум за окном, Ануман давал им советы. – Не ходите босиком! Когда они собрались в вестибюле отеля в шортах и шлепанцах, один только Джефферсон, в бежевых ботинках и штанах, заработал от гида похвалу. Когда они рубили деревья в джунглях, на Анумане определенно были ботинки, поскольку он отчитал Дэнни за работу в шлепанцах. – Вдруг топор отрубит тебе пальцы на ногах? – Тогда я куплю обувь поменьше! Майло рассмеялся, а Ануман неодобрительно защелкал языком и покачал головой. Именно тогда Дэнни заметил его обувь: ботинки, старые и потертые, тем не менее чертовски крепкие. Однако теперь Ануман босой. Разулся перед смертью? Дэнни не припоминает, чтобы он вообще снимал ботинки, разве что перед сном. В голове вспыхивает мрачная мысль. После инцидента с пауками он обвинил в произошедшем Джефферсона из-за обнаруженных следов ботинок. Однако теперь невиновность друга очевидна: его фобия тоже воплотилась в жизнь, когда он упал со скалы. Значит, кто-то другой снял с Анумана ботинки и прошелся в них по песку, пытаясь подставить Джефферсона? Но зачем? Чтобы настроить их друг против друга, намеренно раскалывая и так не слишком сплоченную компанию? Глава 23 Джесси – Ты точно справишься? – Стоя в воде в одном нижнем белье, я бросаю взгляд на Майло, на котором только шорты до колен. Все наши вещи, в том числе купальники и плавки, остались в рюкзаках на поляне. Желудок отяжелел и раздулся от фруктов, которыми мы объелись, однако в крови бурлит адреналин. – Плыть далеко, ты можешь не осилить. – Ничего, я в довольно неплохой форме для того, кто провел половину каникул на надувном фламинго в бассейне. Я фыркаю и спрашиваю: – Готов? Не теряя более ни мгновения, Майло ныряет и начинает плыть. Я тоже прыгаю, наслаждаясь ощущениями, которые дарит прохладная вода. Минут пять мы плывем ровным кролем вдоль берега, когда Майло вдруг сбавляет темп и поднимает голову. – Все нормально? – спрашиваю я. – Ага, – усмехается он, тяжело дыша. – Просто даю тебе возможность меня догнать. – Догнать? Я все это время плыла рядом с тобой и уже обогнула бы половину острова, если бы двигалась в своем темпе! – Если серьезно, – он прижимает руку к груди, – не знаю, как ты раньше плавала для удовольствия. У меня сейчас сердце остановится. – Тогда давай помедленнее. Спешить ведь некуда? – Пожалуй. Несколько минут мы плывем в тишине. Палящее солнце припекает головы, над нами с пронзительными криками кружат чайки. С моря берег смотрится сказочно – белое золото песка, обрамленное изумрудной зеленью джунглей. Ануман упоминал, что владелец сдает остров в аренду и для свадеб. Однако я с трудом представляю на берегу невесту в белом платье под ручку с нарядным женихом. – Майло? – Он переворачивается на живот и переходит на ленивый брасс. Вода успокаивает, и я чувствую себя более расслабленной, чем когда-либо за долгое время. И храброй. – Можно задать тебе вопрос? – Конечно. – Ты скучаешь по своей девушке? – Чего? – Он недоуменно косится на меня. – По Белле. Ты по ней скучаешь? – Она не моя девушка. – Без разницы. Так что, скучаешь? Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его карие глаза отливают медью в жарком полуденном солнце. – Почему ты спрашиваешь? – Просто так. – Я опускаю лицо в воду и кролем вырываюсь вперед. И зачем я только подняла эту тему? Опять принялась за старое – мучить себя? Какого ответа я ждала? «Ну конечно, не скучаю. Ведь мне нравишься ты». Я мысленно встряхиваюсь. Какой глупый вопрос! Это все некая частичка внутри, которая отказывается верить, будто произошедшее между нами на пляже было не простой дружеской поддержкой. Глупая частичка. Очень, очень глупая. Я мчусь вперед, пока не выдыхаюсь, затем переворачиваюсь на спину, закрываю глаза и позволяю солнцу согреть лицо. – Эй, ты! Человек-амфибия! – Голос Майло прорывается сквозь залитые водой уши. – Ты меня убить пытаешься? Я с ухмылкой наблюдаю, как он приближается ко мне наполовину по-собачьи, наполовину кролем. Доплыв, он закатывает глаза. – Здрасьте! Как бы между прочим, не все тут олимпийские пловцы. – Хочешь передохнуть? Мы миновали примерно четверть пути вокруг острова, и посреди джунглей открылась крошечная бухта. – Определенно. – Майло высовывает язык и дышит по-собачьи. – Пить хочу. Надо было взять с собой воды. – Можно поискать манго. – Я указываю на деревья у края бухты. Он кивает: – Годится. Выбравшись на сушу, мы падаем на песок, слишком измотанные, чтобы тащиться в джунгли за водой или фруктами. Несколько минут мы молча отдыхаем, затем живот Майло громко урчит, и я смеюсь. Он перекатывается на бок и глядит на меня: – Что ты первым делом закажешь, когда мы вернемся в отель? – Гигантский бургер, картошку фри, луковые кольца и шоколадный молочный коктейль. – Ты даже не раздумывала! – Я уже несколько дней мечтаю о нормальной еде. – Аналогично. Я собираюсь съесть ведро тайского зеленого карри. Мы снова погружаемся в непринужденное молчание, я рассеянно разгребаю песок. – Джесси? – А? – За нами ведь приедут? – Родители? – Ага. Я поворачиваюсь к нему: – Ты сомневаешься? – Ну, я почти уверен, что наши предки начнут переживать, если мы опоздаем хотя бы на пару часов. Только вдруг они не смогут нас найти?