Я выныриваю, жадно вдыхаю и оглядываюсь на пляж. В этот момент Майло выходит из зарослей с охапкой огромных банановых листьев, кладет на песок два листа, расположенных вертикально, параллельно друг другу, и сверху кидает третий, тем самым образуя букву «П». Затем выбирает еще четыре листа и складывает рядом прямоугольником, напоминающим «О». Я жду, когда Майло обернется на меня, однако он продолжает выкладывать буквы. «ПОГОВО» Когда материалы заканчиваются, он вновь уходит в джунгли, а через несколько минут возвращается с новой охапкой банановых листьев и продолжает выкладывать: «РИСО» И только бросив последний лист, он оборачивается на меня. «ПОГОВОРИ СО МНОЙ». Сердце сжимается в груди. Не знаю, получится ли. Я ни с кем не обсуждала произошедшее в прошлом году. Ни с родителями, ни с учителями, ни со школьными друзьями – ни с кем. Родители заставили меня сходить к психологу. Я добралась до его кабинета и села в кресло, однако едва он склонил голову и поинтересовался, как у меня дела, нежным голосом, похожим на теплый мед, я тут же вылетела за дверь. Мама просто отвезла меня домой, где я убежала в свою комнату и заперлась. Конечно, беспокойство родителей в сложившейся ситуации вполне понятно, тем не менее я была не в состоянии вытащить себя из ментальной ямы. Мне не хотелось ни с кем разговаривать; мне хотелось, чтобы планета остановилась и я смогла сойти. Любовь вовсе не так прекрасна, как говорят. Любовь – самое ужасное чувство на свете. Если бы я не любила Тома, то не ощущала бы себя так, будто мне вырвали сердце из груди. Я видела лишь один выход – перестать чувствовать. Навсегда. Я даже гуглила в интернете: «Как отключить чувства?», только ответы меня не удовлетворили. Мне не хотелось пить таблетки или заниматься медитацией. Не хотелось учиться приглушать чувства или их принимать. Я хотела перестать чувствовать. Полностью. Зная о том, что социопаты умеют контролировать свои чувства, я пересмотрела все фильмы о них. И ни один ничему меня не научил… Кроме исторической драмы «Опасные связи» с Джоном Малковичем и Гленн Клоуз в главных ролях, повествующей о мужчине и женщине, которые борются друг с другом за контроль, при этом безжалостно жонглируя жизнями других. Сперва я смотрела фильм безучастно, потому что не видела никаких параллелей с моей жизнью. А потом героиня Гленн Клоуз сказала нечто такое, что меня зацепило: будто внешне она кажется спокойной, однако внутри сражается с эмоциями; когда она начала выходить в свет в пятнадцать лет, за обедом она была жизнерадостной, а под столом втыкала вилку в тыльную сторону руки. Даже не знаю, почему этот образ так прочно засел в моем сознании. Именно тогда я начала щипать и скручивать кожу на предплечье – это, конечно, не вилку втыкать, но похоже. Я смотрю на друга, стоящего на пляже у банановых листьев. Он хочет поговорить. Майло пристально заглядывает мне в лицо, пока я иду к нему по песку, потирая руками предплечья – вовсе не от холода. – Это… э-э… – Я склоняю голову в сторону фразы из листьев. – Оригинально. Он слабо улыбается: – С тобой не бывает легко, верно, Джесс? – Ха! Кто бы говорил. – Так что?.. – Выражение его лица меняется. Из взгляда пропадает веселая искорка, на смену приходит напряженная серьезность, столь ему несвойственная. Майло тоже нервничает, судя по тому, как сжимаются и разжимаются его кулаки. И растерян – чувствует необходимость поговорить со мной о Томе, но боится. Я сама не знаю, как отреагирую – могу расплакаться, могу забиться в угол и раскачиваться взад-вперед, могу закричать, могу начать себя щипать, могу убежать. А могу сделать все сразу, по порядку. Я так долго прятала чувства в темном ящике под замком, что боюсь, если приоткрою крышку, боль, страх и вина, подавляемые все это время, выплеснутся наружу и ошпарят нас обоих. – Майло, – наконец начинаю я. – Я готова с тобой поговорить, только не о Томе. В его взгляде отражается облегчение. – Ладно, хорошо. Как скажешь, Джесси. – Может, присядем? – Да, конечно. Мы плюхаемся на песок прямо там, где стоим, – нас разделяет полметра или около того. Я собираю волосы и выжимаю морскую воду, затем осматриваю свои ногти. Теперь, решив серьезно поговорить, мы оба растеряны и не знаем, с чего начать. Краем глаза я вижу, как Майло неловко трет шею. – Нам… нам кое-что нужно прояснить. – Что же? – Я не влюблен в свою бывшую. Он вскидывает на меня дерзкий взгляд, будто ожидает возражений. – Ясно. – Я скрещиваю руки на груди, внезапно сознавая, что на мне лишь нижнее белье, а на нем только шорты – мы оба почти голые. – Твоя сестра, кажется, придерживается иного мнения. – Мэг считает, я все еще люблю Беллу? – Его брови сходятся на переносице. – Я сам с ней порвал! Наши отношения зашли в тупик. Мы часто спорили, я постоянно был на нервах. – Мэг сказала Дэнни, будто ты от нее без ума. Да и Джефферсу вроде бы. – Твою ж… – Майло шумно выдыхает. – Белла была… и остается лучшей подругой Мэг. Поэтому она злится на меня за то, что я ее бросил. Наверное, когда мы приехали на каникулы, она увидела, как я… – Внезапно он замолкает и отводит взгляд. – Что увидела? У меня отчаянно колотится сердце, дыхание частое и поверхностное, даже голова начинает кружиться. – Как я… – Он с трудом сглатывает и вновь поднимает на меня взгляд. – Увидела, что мы с тобой проводим много времени вместе. И… наверно, она… она… В груди екает и ноет. Тянет разрыдаться, вскочить на ноги, убежать или закрыть уши и закричать «ЛА-ЛА-ЛА!» во весь голос, однако я словно окаменела и даже глаз от него оторвать не могу. – В общем, она… – Майло вновь шумно сглатывает. – Думаю, она поняла, что я… я… – Он прерывисто вздыхает. – Знаешь, когда мама рассказала нам о случившемся с Томом, я хотел тут же запрыгнуть в метро и примчаться к тебе. Хотел… просто крепко тебя обнять. Мне была невыносима мысль, что ты переживаешь боль в одиночку. «Вовсе не в одиночку», – мысленно возражаю я. Со мной были родители. И все же… ведь болью нельзя поделиться – нельзя зачерпнуть горсть и отдать кому-то, чтобы облегчить свою ношу. Возможно, другие испытывают нечто похожее, и вы можете поплакать вместе, обняться, поговорить, тем не менее твоя-то боль никуда не денется. Майло по-прежнему пристально смотрит на меня, его взгляд переполняют всевозможные чувства. Протяни я руку, смогу до него дотронуться. Вот так просто – достаточно вытянуть руку, чтобы преодолеть разделяющее нас расстояние. Он роняет голову на грудь, опускает плечи, руки безвольно висят по бокам. Будто душа ушла в пятки, потянув за собой все тело. – Прости, Джесси. Не надо было взваливать на тебя… Знаю, ты видишь во мне просто друга… Не раздумывая, я подаюсь ему навстречу и беру за руку. Когда наши пальцы соприкасаются, он резко втягивает воздух через рот и вскидывает на меня глаза, озадаченно вглядываясь в лицо. – Я вижу в тебе не только друга, Майло. У него уходит несколько мгновений на то, чтобы осмыслить мои слова, затем выражение лица Майло смягчается, губы приоткрываются, он подается мне навстречу и целует. – Все нормально? – спрашивает Майло, когда мы плывем мимо джунглей и приближаемся к клочку пляжа. Заплыв вокруг острова отнял у нас все силы. За поцелуем в бухте последовал еще один, и еще, и еще… Наконец оторвавшись друг от друга, мы продолжили экспедицию. Пришлось максимально ускориться, дабы вернуться в лагерь до вечера. К счастью, мы получили ответ, который искали, – на противоположной части острова не оказалось ни людей, ни даже пляжа. При виде скалистого берега Майло радостно вскинул руки в воздух, а я вскрикнула от облегчения. Больше не надо прятаться – не надо ходить крадучись и в страхе оглядываться через плечо. Можно спокойно выдохнуть! Затем мы продолжили плыть в том же направлении, только уже без спешки. Нигде никаких признаков Джека, Джоша или их лодки. Они определенно уплыли. – Джесс? – зовет Майло и повторяет свой вопрос: – Все нормально? Нормально? Кажется, с моих губ не сходит улыбка. Мы пролежали на песке в бухте целую вечность, просто глядя друг на друга, улыбаясь и болтая. Мы также молчали – при этом Майло поглаживал пальцами мою щеку и качал головой, будто не мог поверить в происходящее. Впрочем, не он один. Мы дружим буквально с пеленок и теперь вот лежим почти нагишом на мягком белом пляже, заглядывая друг другу в глаза; такое впечатление, что мы только-только начали жить по-настоящему. Все мои тревоги, страх впустить Майло в сердце, исчезли в тот момент, когда наши губы соприкоснулись. Наконец мы заставили себя оторваться друг от друга, встали и кинулись в море, смеясь и дурачась, как малые дети, брызгаясь и ныряя. Только когда солнце начало клониться к горизонту, мы вспомнили, чего ради, собственно, пустились в плавание. – Нормально, – отвечаю я Майло. – Только умираю с голоду. Надеюсь, Джефферсу удалось что-нибудь поймать. – Как думаешь… Я переворачиваюсь в воде, чтобы взглянуть на него. – А? – Ничего, если о нас узнают остальные? Это «нас» вызывает у меня очередную улыбку. Пока мы дурачились и целовались, мы не успели «серьезно поговорить» – обсудить совместное будущее, поэтому «нас» позволяет мне надеяться, что для Майло наши чувства не просто летний роман. – Не-а, конечно, пусть знают. Выходя из воды, едва волоча ноги от усталости, мы не держимся за руки, однако «случайно» соприкасаемся плечами, переглядываемся, как заговорщики, и ухмыляемся, едва сдерживая широкие улыбки. Только слепой не заметит перемен в наших отношениях. Тем не менее когда мы подходим к остальным, никто не забрасывает нас вопросами, нас даже взглядом не удостаивают, лишь рассеянно кивают. Девчонки сидят вместе, прислонившись к толстому стволу пальмы, и перешептываются, Джефферс бродит с копьем по мелководью рядом со скалой, а Дэнни сидит, прижав колени к груди и устремив взгляд в костер, который, видимо, ребята успели развести, пока мы плавали. – Здорово, Дэн, – говорит Майло, устраиваясь рядом с другом. – Мы осмотрели весь остров. И не обнаружили никаких следов братьев-акробатов. Он ждет его реакции, однако Дэнни не двигается. Затем поднимает голову и смотрит на меня, когда я натягиваю футболку поверх мокрого лифчика. На его лице весьма странное выражение, от которого мне становится жутко. Я натянуто улыбаюсь, стараясь не замечать явной неприязни. – Все хорошо? Он усмехается: – А у тебя? Я перевожу недоуменный взгляд на Майло, который, похоже, понимает не больше моего. Что, черт возьми, произошло за время нашего отсутствия? Я плетусь к девчонкам. Они замолкают при моем приближении, однако в отличие от Дэнни улыбаются дружелюбно. Ну, по крайней мере Онор. В темных глазах Мэг мелькает подозрение, которое я игнорирую, присаживаясь рядом. Столь длительное плавание совершенно меня вымотало, и мне хочется лишь растянуться на песке и поспать. Только надо сперва выяснить, что стряслось с Дэнни. Может, он все еще считает, будто Майло меня обманывает? Тогда почему злится не на него? Бессмыслица какая-то. – Все нормально? – спрашивает Онор. – Вас не было целую вечность. Вы их видели? Они еще здесь? Я качаю головой: – Не-а, отчалили.