Ведь в Швейцарии ждет тебя дедушка, Точно знай – ценна эта информация». В этом четверостишье расшифровывались только четные строки, нечетные несли смысловую информацию. Вот и нашлись деньги родителей, которые они скопили за украденные и проданные из запасников картины. Из состояния шока вывел звонок телефона. – Привет, – как-то неуверенно сказал Кирилл, словно не был точно уверен, что хотел позвонить именно ей. – Привет, – ответила ему Рузанна, и сердце ее забилось чаще. – Ты не звонил почти две недели, – вдруг в ней проснулась какая-то смелость, – я ждала. – Я боялся, – сказал он ей честно. – Меня? – спросила Рузанна. – Зря, я не сделаю тебе больно. – Себя, – пояснил Кирилл. – Но за эти две недели я понял, что не было ни дня, когда я не думал о тебе. Открою тебе секрет: в тридцать шесть мужики страшные трусы, они до жути боятся что-то менять в своей жизни, боятся отношений и женщин, а тем более серьезных чувств. И когда на их горизонте попадается хорошая, они теряются и убегают к себе в свою холостяцкую нору. Но мне очень хочется попробовать побыть рядом с тобой, вдруг я взлечу от этого, вдруг в этой жизни действительно возможно счастье в любом возрасте. – Мне тридцать девять, – призналась Рузанна. В трубке возникла пауза. – Это нет? – хрипло уточнил Кирилл. – Это факт, – улыбнулась она и через расстояние почувствовала, как мужчина взволнован. – Ты не представляешь, как здорово, что ты мне позвонил именно сегодня, – искренне сказала женщина. – Если бы ты сделал это позже, я бы подумала, что это из-за денег. – Я ничего не понял, – нервно засмеялся Кирилл, – каких денег? Но меня очень радует, что я успел со временем звонка. Поедем к Марго вместе? Они на даче, уже затопили баню и собираются купаться в купели ночью. – Поехали, – согласилась Рузанна. – Заезжай. – Спускайся, я стою под твоими окнами, – сказал Кирилл. Рузанна выглянула в окно и увидела его. Он стоял у своей машины, и его голова была уже плотно покрыта падающим снегом. Женщина поняла и оценила, что он уже давно караулит ее у подъезда, и это было так непривычно и приятно, что счастье покрыло ее с ног до головы. – Помнишь, ты читала мне стихи на острове? – вдруг сказал он, помахав ей рукой. – Именно в тот момент что-то изменилось в моей жизни. Рузанна вдруг начала читать стихотворение, то, что пришло в голову прямо сейчас, то, которое ложилось на настроение. – Меня сегодня окунули в счастье, Как кисточку, макнул художник в краску, День-оберег повесив на запястье, Цветами осчастливил кареглазку. От нереальной красоты вокруг, От ощущения счастья впрок И от печали, что исчезла вдруг, Казался глупостью любой грешок. И так мне стало радужно внутри, По-детски просто, бесшабашно, Что мысль одна стучит в груди: Настолько хорошо, что страшно. Мы все счастливыми боимся быть, В душе не веря в радости лавину, Боимся себе счастье разрешить, И оттого оно всегда наполовину. – Давай разрешим себе быть счастливыми, – сказал очень серьезно Кирилл, когда она замолчала, и это молчание было красноречивее любых слов. Счастье – это люди Многие автомобилисты не любят ездить зимой за рулем, Юлианна же обожала это состояние. Ты в своей машине, как в маленькой квартире, в тепле и уюте, а за окном бушует зима, завывая и морозя щеки пешеходам, те бегут, спешат в спасительное укрытие, стараясь укрыться от холода. Тебе же ничего не страшно и под любимую музыку или аудиокнигу ты передвигаешься по городу плавно и не спеша. Пусть твое путешествие не такое стремительное, как летом, но это повод подумать о главном, вспомнить что-то важное. Все мысли у Юлианны сейчас, вольно или невольно, возвращались к Вольдемару. Но почему-то не вспоминалась их веселая студенческая жизнь, их дружба, их работа в одном коллективе, перед глазами вставал именно тот Вовка, что сидел связанный на стуле в гостиной на маленьком тайском острове посередине Сиамского залива. С усталостью в глазах, производящий впечатление вполне ненормального человека. Тогда там, в столовой, собрались все: кто-то был удивлен до безумия, как Сандра, ну а кто-то, как Бронеслав, сдерживался, чтобы не разорвать молодого человека на куски. Юля же просто сидела в углу комнаты и плакала, не готовая поверить в происходящее. – Не плачь, – обратился к ней Вовка, словно не замечая остальных людей, обступивших его со всех сторон, как диковинного животного в зоопарке, – это судьба. Я понял это, поймешь и ты, позже, когда прочитаешь книгу. Возьми ее в моих вещах обязательно. Она попалась мне в двенадцать лет, и я понял, что судьба обязательно даст мне шанс отомстить. Обязательно. Гул в зале стих не то чтобы из уважения к говорившему, просто всем было по-человечески любопытно то, что он говорил. – Вольдемар, это кринж, со вздохом сказала Юлия. – Да Скворцова – это отвратительно – согласился Вовка – но еще более страшно и мерзко, когда два пьяных мужика избивают твоего отца и не надо говорить, что он был мне не родным, отчим был мне больше, чем родной. Тот, биологический, даже алименты не платил, а дядя Коля он называл меня сыном и всегда таскал за собой. Ты хоть можешь представить себе, что для десятилетнего пацана, когда родители берут его с собой на работу. Выдают костюм, и ты как взрослый идешь зарабатывать деньги. Да это был самый счастливый новый год в моей жизни, который из-за братьев Борзовых впоследствии стал самым несчастным. Я десятилетний пацан стоял и смотрел как орет в истерике моя мать и как убивают отца. Как ты думаешь мог ли я тогда хоть что-то предпринять? – Нет – помахала головой Юлианна. – А вот и не правда, мог и я сделал. Я поклялся, что найду и убью этих подонков – ответил твердо Вовка. – Ты убил двоих людей и перечеркнул собственную жизнь. – А ведь у меня когда-то, как и у тебя, Скворцова, была семья и жил я в Москве. Мои родители работали в театре, как ты думаешь, Скворцова, мог бы я вырасти другим человеком если бы не эти пьяные подонки? Веселым, интеллигентным, возможно даже талантливым, но все изменили два ублюдка. Меня забрала бабка в деревню и всё моя жизнь закончилась. Хотя нет через два года молчания, да, я замолчал и совсем не мог говорить. Врачи говорили бабки от стресса, деревенские учителя жалели, а я просто существовал. Так вот через два года в школьной библиотеке мне попалась книга «Вендетта обязательна», её о своей подруге, сумевшей отомстить убийцам жениха, написала Надежда Семирадская. Каждое предложение этой книги возвращало меня к жизни, каждая строчка, каждая мысль. Я понял, главное – это вынести свой приговор убийцам и тогда, месть обязательно случиться. И вот тогда, вновь обретя способность разговаривать, чем не сказано порадовал свою бабку и учителей, я приговорил братьев Борзовых к смерти. Но для исполнения приговора мне надо было вернуться в Москву А как это мог сделать мальчик из деревни? Только хорошо учиться и поступить в институт. Вот в это я и ударился с головой. На следующий день после прочтения книги меня уже не узнал никто. Я учился настолько старательно и усердно, что учителя иногда предлагали мне отдохнуть. – Как ты их нашел? Как меня нашел? Как узнал, что Влад мой отец? – было видно, что Юлианна не понимает ничего. – А это, милая моя, провидение. Нет, тебя я не искал. Как и красавице Ирине Яковлевой-Тернер – Сергеев, так и ты мне попалась совершенно случайно. Вспомни, вначале мы учились на разных факультетах и даже на разных курсах и встретились однажды на одной общей тусе. Ты, пьяная, жаловалась мне на то, как тебе плохо безотцовщиной живется, а ведь ты знаешь, что он есть, но мать не разрешает познакомиться, и назвала имя и фамилию отца. Вот тогда и прогремел та-дам с небес и больше я тебя далеко от себя не отпускал. Я перевелся в твою группу, стал другом, даже на работу пошел туда же, куда и ты. – Ты постоянно уговаривал меня познакомить тебя с отцом, – словно вспомнила Юлианна. – Умница, – усмехнулся Вольдемар, – начинаешь прозревать. Ты знаешь, я не удивился, что ты мне попалась. Из книги я точно знал, что если человек вынес приговор, то провидение обязательно выведет его на убийц. – Это невероятно, – ошарашенно качала головой Юлианна. – Столько лет мы дружили, а я не замечала. – Ты слепа, как все самодовольные люди, которые думают, что мир крутится вокруг них, – сказал Вольдемар. – Скворцова, ты, наверное, хочешь знать, как я убил Влада. Я вернулся в тот день после того, как мы расстались с тобой у остановки. Так как я только что был у него с тобой, то Влад открыл мне без труда. Я знал о нашем скором знакомстве и подготавливал Влада к нему, отправив странное послание с детским рисунком. Представляешь, а тем вечером я дрогнул, решил дать ему шанс раскаяться. Наивный, такие люди все свои поступки считают правильными. Когда я ему сказал, кто я, он даже не удивился, а очень сухо спросил, чего я хочу. Представляешь? – было видно, как эта фраза засела у Вовки в голове. – Именно тогда я увидел эти таблетки на полке кухни. Когда эта пьяная мразь, ничуть меня не боясь, ушла в туалет со словами «ну посиди подумай», я насыпал горсть ему в виски. Потом я слушал его пьяный бред, что он не бил моего отца, и смотрел, как он пьет свою смерть, медленно по глоткам отравляя организм. Когда этот самодовольный павлин отключился, я взял помаду, что валялась у него в гостиной у журнального столика, и написал то, что давно мечтал написать: «Вендетта обязательна». Все. – Тебе стало легче? – это по-прежнему был диалог двух людей, остальные в немом ожидании сидели и молчали. Было и страшно, и жалко, и противно, и больно одновременно. Все чувства сейчас перемешались в этой комнате, и от такого страшного коктейля всем было плохо. – Нет, – очень просто ответил ей Вовка. – Потому что приговор еще не был полностью исполнен. Ты бы только знала, как я молился, чтобы Алекс выжил, он не должен был просто умереть, он должен был быть казнен. Смерть в автокатастрофе слишком легкая, он ее не заслуживал. Но после аварии и смерти брата к нему подступиться было просто невозможно, и тут опять удача, опять провидение было на моей стороне – он позвал тебя к себе, и это был шанс. Конечно, ты бы меня не взяла с собой, поэтому я купил билеты сам. – Рука, гипс, кольцо, – Юлианна показала на его руку в повязке. – Это часть плана? – Всегда знал, что ты, Скворцова, сообразительная личность. Конечно, вспомни, мы же с тобой обсуждали бедолагу Пронина, нашего однокурсника, которому пьяные санитары в гипс закатали ножницы. И Тайцы на границе срезали ту повязку. Я очень боялся, что ты вспомнишь этот случай в аэропорту и подумаешь, что я специально, но ты, как всегда, думала только о себе. Ты не вспомнила бы обо мне, пройди в аэропорту все без приключений, но я точно знал, что ты не бросишь меня в беде, есть у тебя такое качество, очень хочется быть матерью Терезой и защитить всех униженных и оскорбленных. Скорее всего, ты делаешь это больше для себя, но мне это было на руку. Под гипс я закатал кольцо Ирины Яковлевой-Тернер. Нет, конечно, не оригинал. Я перечитал о нем много литературы, этот перстень когда-то принадлежало Лукреции Борджиа, незаконнорожденной дочке папы римского Александра VI, поэтому информации о нем было предостаточно. Ирина Яковлева считала, что оно помогло ей привести свой приговор в исполнение, поэтому я сделал себе такое же – правда, не из драгоценных камней, но внешне оно очень походило на оригинал – и носил с собой как талисман. Опять же я боялся твоего вопроса, мол, откуда у нашей бухгалтерши, тетки, честно сказать, деревенской, с каракулем на голове, такое кольцо, но повторяться не буду, что ты думаешь, что мир крутится вокруг тебя. На несколько минут Вольдемар замолчал, словно обдумывая дальнейшие слова, затем продолжил: – Алекс меня вновь сильно напугал, – сказал он, по-прежнему глядя только на Юлианну. – Когда он преподнес нам свою фальшивую смерть, я так расстроился, что даже не разглядел в этом театр, когда тайно поднялся на второй этаж. От злости у меня аж зубы скрипели, я готов был убить того подонка, который меня опередил, но, к счастью, это оказалось его глупым розыгрышем. Поэтому я не стал откладывать приведение приговора, рассудив, что желающих прибить этого сумасшедшего на острове полно, поэтому пошел к нему пораньше. Ударил его фигурой Будды, что стояла на столике у кровати, и стал готовить место казни. Мне очень хотелось, чтобы он умирал долго и мучительно. Но тот пришел в себя и начал просить не о пощаде, хотя я ему сказал, кто я, он начал просить сказать вам, что код от сейфа – это его имя. Представляешь, он не умолял меня простить, он хотел спасти всех вас. И вот тогда я понял, как сделать ему еще больнее. Я сказал, что сам выпью антидот и буду смотреть, как будут умирать другие, заметь, невиновные, и всех их, в том числе и собственного сына, и племянницу, убил бы он. Вот тогда я испытал настоящий кайф, увидев ужас в его глазах. – Бронеслав застал тебя тем утром у сейфа, ты набирал имя Александр? – сказала Юлианна, словно только прозрела. – Ты хотел взять свою дозу и закрыть его обратно, но он спугнул тебя, и ты на последних буквах, чтобы сейф не открылся, написал другие, зная, что у тебя будет еще один шанс. – Браво, Скворцова, – улыбнулся Вольдемар. – Но это придурок оставил вам послание под ковром, а ты в кои-то веки блеснула интеллектом, и сейф вы отрыли сами. Ну а потом я просто попался на вашу приманку. Мне бы задуматься, чего это Дамир разоткровенничался, но я не смог справиться с эмоциями.