Это была Сэнди. Но Сэнди здесь больше не было. — Идентифицируете по-прежнему? — Да. Это она. — Хорошо. Давайте перевернем, пожалуйста. Они так и сделали, так что Сэнди теперь лежала лицом вниз. Длинные волосы были обрезаны, а голова побрита. Но доктор указывал на шею. — Видите это? Саймон наклонился и присмотрелся. А потом тихо присвистнул. — Значит, не самоубийство. Он увидел не что иное, как рану от пули. Она была расположена точно так, чтобы быть смертельной. — У вас есть какие-то догадки насчет оружия? — Особых нет, но это точно не винтовка, а то бы голову снесло. А винтовки — это единственное оружие, которое можно легально иметь на острове. Это может быть «Глок», но я не эксперт по баллистике. Я отослал фотографии по почте. Получу точную информацию из Глазго завтра, если повезет. Полагаю, это вам поможет. — По ней вряд ли попали во время охоты на кроликов. Это револьвер. — А это значит, убийство умышленное. — И, вероятно, тщательно спланированное. Сомневаюсь, что на Тарансуэе у кого-то есть такое огнестрельное оружие — если так, это бы пришлось очень тщательно скрывать. Но зачем? Другие травмы есть? — Ничего серьезного — мелкие царапины и ушибы на руках и голове. Видимо, от камней или чего-то такого. Тело уже было мертвым, когда попало в воду. — Я был на острове и раньше, знаю его достаточно хорошо — насколько может приезжий — и могу себе представить, какие бывают скандалы: видел несколько в субботу вечером. Но это узкое сообщество… — Они все такие, но от этого хуже не становятся. — Нет. И я не могу представить, чтобы кто-нибудь застрелил Сэнди. Она была популярна… Немного сама по себе, но она хорошенько потрудилась, чтобы заслужить себе место на этом острове. С чего бы кому-то ее убивать? Мюррей молча смотрел на него какое-то время, а потом жестом попросил ассистента помочь ему перевернуть тело и снять простыню. — Меня это особенно не удивило, с учетом некоторых других признаков, но для вас это, наверное, будет шоком. Сэнди. По-прежнему, безусловно, Сэнди. Мертвая. Лежит на спине. На спине… Двадцать два Кому: s.serrailler@police.gov.uk От: chief.bright@police.gov.uk Надеюсь, у тебя все хорошо или по крайней мере лучше, чем здесь. Серия пожаров — теперь в нашем ежедневном меню, и они не прекращаются. Если ты по-прежнему в тихом, свободном от преступности краю небес и морей, я был бы благодарен, если бы ты открыл вот это и высказал свое мнение. Мать хочет, чтобы за дело взялись снова. Я прикрепляю архивный файл со всей информацией об исчезновении Кимберли Стилл и ходе расследования. А также сведения о Ли Рассоне. Это все, по идее, должно было отправиться в долгий ящик, потому что у нас и так не хватает людей из-за этих пожаров и других текущих вопросов, которыми тоже надо заниматься. Для холодных дел никогда нет времени, но миссис Стилл об этом неизвестно. Для меня достаточно очевидно, что это Рассон убил и похитил Кимберли, и достаточно понятно, что вряд ли мы это когда-нибудь докажем. Но вдруг там окажется нечто достойное того, чтобы организовать ему еще один допрос? Но пока о таком рано говорить. Когда ты собираешься назад? Тут все хорошо, не считая пожаров. У Кэт есть кое-что новенькое — она тебе расскажет. Может не сработать. Все не так однозначно. Сэм все еще там? Не слышали от него ничего уже несколько дней. Всего наилучшего, К. Двадцать три Он отправил Сэму сообщение, что встретится с местной полицией — из тех, кто был на месте, — чтобы выяснить свою будущую роль в том, что теперь оказалось расследованием убийства. Он вернется на последнем пароме, а Сэм в это время должен купить что-нибудь на обед в местном магазине: самое простое, яиц и замороженной картошки фри. Вероятность того, что это будет невозможно, есть — всего пятьдесят на пятьдесят. О более запутанных обстоятельствах он своему племяннику не сообщил. В полиции отчаянно не хватало людей, все разбирались с контрабандой наркотиков. — Мы не можем дать вам никого в помощь, — сказал инспектор, с которым встретился Саймон. — Я получил официальное разрешение сделать вас старшим офицером расследования. Все, что вы выясните, — сразу передавайте нам. Не могли бы вы, как обычно, расспросить жителей: где последний раз видели, с кем, не было ли чего необычного и так далее? Мы вынуждены рассчитывать только на вас в плане продвижения дела, но мы пришлем кого-нибудь сразу, как только это станет возможным. Но, боюсь, в ближайшее время вы будете сами по себе. Это ничего? Саймон заметил, что взгляд инспектора задержался на его руке. — Все нормально, — сказал он. Он вернется домой, примет душ, переоденется, а потом поедет в паб и спросит Йена, можно ли ему организовать небольшую комнатку для расследований в закутке, который очень редко использовался — только в субботу и пятницу вечером. В следующие несколько часов он сможет расспросить там местных, которые будут приходить и уходить, и постарается составить более полную картину — хотя, скорее всего, это будет не более, чем размытый набросок. Как только он поговорит с хозяином и первым посетителем, остальные, он был уверен, тоже подтянутся в течение дня. * * * Из открытого окна комнаты для гостей доносилась громкая музыка. — Убавь немного, Сэм. Сэм убавил. Чуть-чуть. — Я думал, ты ушел помогать Дугласу. — Не было настроения. Саймон остановился на полпути в ванную. — На тебя не похоже. — Ну, что же. Так что там случилось? — Расскажу, когда помоюсь. У нас есть что-нибудь поесть? — Яйца. Хлеб слегка зачерствел. — Можешь организовать? Сэм не двинулся с места. Вода сначала полилась холодная, потом кипяток, а потом, наконец, чуть теплая. Это был один из самых мудреных процессов на острове — принятие душа. С ванной было не легче. Саймон посмотрел на верхнюю часть своей левой руки, из которой руки больше не росло. Раны давно затянулись, кожа была гладкой, но даже несмотря на то, что протез садился идеально — гораздо лучше, чем те, которыми люди довольствовались вплоть до последних нескольких лет, — раздражения все равно было не избежать: до тех пор пока все не огрубеет и не задеревенеет. Ему приходилось обмывать ее и намазывать кремом утром и вечером. Но прежняя страшная краснота исчезла. Все заживало. Каждый раз, когда он смотрел на нее, он вспоминал, как ему повезло, что все обошлось потерей руки, а не жизни. Ему было больно, он страдал, и злился, и чувствовал усталость, но он никогда не спрашивал, почему. «Почему я? Почему это?» Потому что существовал очевидный ответ. Действительно, мучиться этим вопросом могли люди, которых поразила внезапная болезнь, а не те, на кого напал обезумевший преступник. Как полицейский, пусть и из уголовного розыска, он каждый рабочий день вставал на линию огня, как и все они. Учитывая уровень опасности на улицах, было удивительно, что подобное не случалось чаще. Пришлось подождать, чтобы удостовериться, что его рука окончательно высохла. В противном случае у него бы возникли проблемы. Сэм доставал яйца и жарил помидоры, когда он наконец спустился вниз. — Молодец. — Извини — ни бекона, ни чего-нибудь в этом роде нет. Но я пожарю хлеб. — Все нормально. Дальше они замолчали и не говорили ничего до тех пор, пока не сели за стол перед тарелками с едой. — Ладно, — сказал Сэм, набив рот. — Что там? Саймон рассказал ему сначала о пулевом отверстии. Самое простое.