— Ладно, ладно. — И прекрати вздыхать. Сэм вздохнул. Кэт оперлась на кухонный стол, чтобы немного отдышаться. Это был тяжелый день. Она сказала своим коллегам по практике, что уходит, хотя не раньше нового года. Когда она объяснила им, почему, оба сказали, что она сошла с ума и все это новое предприятие, во-первых, неэтично, а во-вторых, обречено на провал. Отделение, как всегда, было переполнено людьми, которые вполне могли справиться сами или сходить в аптеку, но одного маленького ребенка привели почти с сорокоградусной температурой. У него оказалась корь, а мать была еще и с младенцем, и выяснилось, что она «не верит» в прививки. Ребенок теперь лежал в критическом состоянии в Бевхэмской центральной, и младенец тоже вполне мог подхватить заразу. При определенном везении и правильном, экстренно оказанном лечении они оба должны поправиться, но веселого в этом было мало. Теперь еще ее отец был у нее дома: он болел, хотя она и не до конца понимала, чем, отказывался принимать любых других докторов и вел себя сварливо и в целом невыносимо. Кирон, который впустил его и обеспечил все удобства, пока ее не было, теперь умыл руки. Он с удовольствием, охотно занимался детьми Кэт и воспринимал их как своих собственных. Ее отец — другое дело. Кэт ни в коем случае не винила его. Но он серьезно заболел, ему больше некуда было идти, и… — Кровь не водица, — сказала она вслух и пошла налить себе бокал вина. В холодильнике лежало каре барашка, пароварка была набита предварительно подготовленными овощами, в кастрюле с водой плавала почищенная картошка. Она почувствовала себя виноватой за то, что послала Сэма наверх, когда он уже сделал столько всего, хотя его и не просили. — Он хочет тебя. — Сэм… Спасибо, что все подготовил. — Но дальше я не умею. — Скоро научишься. Но пока что — просто отлично. Чего именно он хочет? — Тебя. Прямо сейчас. Кирон сегодня дома? — Да. Ужин в полвосьмого. — До этого же еще несколько часов. — Только не надо делать себе гору бутербродов, чтобы протянуть. У тебя есть пакет чипсов, и на этом все, а то не захочешь ужинать. И сними куртку, а то от нее не будет проку, когда выйдешь в ней на улицу. — Он увернулся от полетевшего в него кухонного полотенца и пошел вместе со своими чипсами в гостиную. У Ричарда был ужасный цвет лица, и он сильно осунулся, под глазами кожа припухла. Еще из-за двери она услышала жуткий звук его дыхания — как будто что-то скребут наждачкой. — Я сейчас измерю тебе температуру и послушаю легкие. — Мне нужно в туалет, но я не уверен, что достаточно крепко держусь на ногах. — Сэм бы тебе помог, пап. — А ты нет? — Конечно, да. Просто не надо было отсылать его. Пошли. — Она откинула с него одеяло. Он был очень горячий, кожа сухая. Когда он вернулся в постель, по его лицу катился пот. У него была слишком высокая температура, и, несмотря на его возражения, она послушала ему грудь. — Боли есть? — Нет. — Уверен? — Я устал. Все немного ноет. Очевидно, Кэтрин, что это грипп. Принеси мне парацетамола и виски, и я его пересплю. — Парацетамол да, виски нет, и у тебя пневмония, пап. Ты должен лежать в больнице. — Глупости. Если бы всех с легкой пневмонией клали… — Неважно. — Я останусь здесь, ты компетентный врач, более опытный, чем любой стажер, к которому мне повезет попасть. Могу быть заразным. Антибиотики не нужны. — Хм. Я отнесу образец мокроты в лабораторию с утра, и тогда узнаем точно. Тебе нужно съесть что-нибудь… Яйца, взбитые с молоком и ложкой сахара. Он хмыкнул. — Питательно. И просто будет переварить. И я принесу тебе кувшин ледяной воды. Надеюсь, после лекарств температура спадет, и еще тебе нужно поспать. Сегодня ночью я оставлю у тебя дверь открытой. — Пожалуйста, перестань обращаться со мной как с маленьким умственно отсталым ребенком. — Чего я не могу себе представить, так это как тебе удалось проехать всю Францию, пересечь канал и доехать до сюда с этой заоблачной температурой и не упасть в обморок. Он отвернулся от нее. Кирон прислал сообщение, что сегодня будет поздно, а Феликс отправился с книжкой в постель, так что они с Сэмом поужинали вдвоем и большую часть времени молчали. Когда она пыталась мягко подвести к разговору о его будущем, он резко это пресекал, а после того, как сложил посуду в мойку, снова скрылся в гостиной. Кэт проскользнула в комнату Ричарда. Он спал, дыхание было слабое, но он стал менее горячим. Она потрогала его лоб, который оказался липким, и прикрыла его одеялом, хотя он сразу же снова его сбросил. Она никогда не ухаживала за ним. Она вообще почти не помнила, чтобы он болел, не считая периодических простуд. Ее мать была такая же, и эти два здоровяка никогда не давали поблажек менее стойким. Детьми их отправляли в школу при любых недомоганиях, кроме откровенных инфекций с сыпью. «Тебе станет лучше, когда доберешься, а если нет, звони мне». Но в такие дни звонки из школы раздавались редко. Тебя клали на жесткую постель с одним одеялом в санчасти, ставили ведро на тот случай, если тебя затошнит, и периодически школьный секретарь бросала на тебя короткие ободряющие взгляды. Теперь она улыбалась, вспоминая запах деттола и полироли и покалывание грубого серого одеяла под подбородком. Она несколько минут простояла, глядя на Ричарда и прислушиваясь к его дыханию, не чувствуя ничего, кроме отстраненной врачебной озабоченности. Его поведение потрясло и пристыдило ее. А еще она почувствовала, что не просто не узнавала его, но не знала никогда. Когда пришел Кирон, она уже спала, и он не стал тревожить ее. Проснулась она от звуков, с которыми Ричард кашлял и отхаркивался, пытаясь бороться с удушьем. «Скорая помощь» приехала только через сорок пять минут. Тридцать пять — Я снова закажу паштет. В прошлый раз было очень вкусно. — Я не знаю… Я, может, возьму селедку. — Они еще всегда подают скрученные кусочки? — Да. — Единственное, от них может быть ужасное несварение. — Это из-за лука. — Да. — А потом возьмем курицу и грибной пирог. Выпечка здесь всегда отличная. — Я не знаю. — Мэрион уставилась на меню и совершенно не понимала, что там написано. Она не хотела ничего из этого. Бренда положила свое меню и накрыла ладонью руку подруги. — Эй, мы пришли вкусно поесть и поболтать, и у нас всегда получалось, правда? Просто сделай глубокий вдох. — Я не уверена, что смогу есть. — Я знаю, что нужно сделать. Официант… Мы бы хотели еще два бокала шабли, пожалуйста. — О, нет, Бренда, нет. Я… Шабли тут было самое дорогое, именно поэтому Бренда его и выбрала, из принципа: вино должно быть лучшее. В огромных бокалах. — Нет, Бренда. Бренда не обратила на нее никакого внимания и вернулась к изучению меню. Вино принесли. Второй бокал сделал свое дело, и довольно быстро. Мэрион расслабилась. — Видишь? Мы получаем удовольствие. Так что, ты уверена насчет селедки? — Уже нет. Думаю, я попробую твой паштет. — Ты не пожалеешь. А потом? — Все-таки мне бы хотелось какой-нибудь рыбы. Может быть, камбалы? — Мне всегда казалось, что камбала — очень скучная рыба. Как насчет обжаренного на сковородке хека с чоризо и шпинатом? Мэрион сделала еще глоток. Меню стало выглядеть гораздо соблазнительней. — У меня глаза разбегаются. Я буду ножку ягненка — с соусом из красной смородины, морковью, горошком и картофельным пюре. Они отдали свои меню официантке. В ресторане все было как обычно — не слишком шумно, не слишком пусто. Время идеальное.