Дженис любит говорить: «Нутром чуешь раньше, чем успеваешь понять». Неужели мама что-то чувствовала? Подозревала, что он только кажется идеальным? Поэтому сомневалась в нем? Заваливала вопросами? Или хуже того: ее вечное нытье довело его, разозлило, вывело из себя? Заставило убивать тех, кто был на нее похож? Глава 16 Январь 1982 года. С прошлого сентября о новых убийствах не сообщалось, и напряжение, охватившее нашу округу, пошло на спад. Все с облегчением выдохнули. «Убийства прекратились. Возможно, нападавший попал в тюрьму за другое преступление или даже покончил с собой», – сообщала газета «Пост» в одной из своих передовиц. Близились ненавистные выпускные экзамены. Нам задавали ежедневно читать новости, желательно из нескольких газет с разными политическими взглядами. И уж совсем чудесно, если в подборке серьезные издания будут соседствовать с желтой прессой, наставляла нас классная руководительница миссис Коутс, любительница давать задания со звездочкой. Мисс Бекон давно осталась в прошлом, как мой американский акцент и неспособность влиться в коллектив. Первое меня радовало, второе немного огорчало, третье стало спасением. Я пыталась убедить себя, что прекрасно справляюсь без друзей, но, как говорила мама, человек – не остров. Забавно услышать такое именно от нее, но менее справедливым утверждение не становится. Пока я не завела друзей, на меня находила особо мучительная стеснительность: так ли стою, так ли держу руки? Да и разглядывать школьную доску объявлений никогда не было интереснее. Теперь же мне было с кем поговорить, с кем сесть за обедом, с кем прогуляться до дома. И хотя веснушчатая задира Салли Снайдерс по-прежнему камнем лежала на моей идеально гладкой дороге, я научилась отпинывать ее с пути. Мамина любимая присказка про то, что нельзя судить о человеке, не побывав на его месте, в случае с Салли работала так: мама предположила, что Салли обижала других, поскольку боялась, что обидят ее. – Подозреваю, что она борется с неуверенностью в себе за счет окружающих. Когда мама вышла из комнаты, Мэтти шепнул мне, чтобы я выбросила подобные глупости из головы. – Тебе нужно поставить девчонку на место. Покажи, кто сильнее, и она отстанет. Этот подход был мне по душе, как и мысль ударить Салли по лицу. Между тем предыдущая попытка разобраться с обидчицей на кулаках закончилась полным провалом, о чем я и сообщила Мэтти. – Слышала выражение: «От палки или камня тело заболит…»? – «…а слово не заденет и мимо пролетит». Он кивнул и добавил: – Поверь мне, все наоборот: словом можно уничтожить. Так могла сказать моя бабушка, а ирландский говор Мэтти напомнил о дедушке. Весь вечер я подбирала нужные слова, которые больнее всего ударят по Салли. На следующий день, стоило мне переступить порог класса, Салли просияла: – Вот и наша Мисс США. Все притихли, предвкушая утреннее представление. Я смерила ее взглядом, как Клинт Иствуд в любимом фильме Мэтти «Вздерни их повыше». Мэтти рассказывал, что смотрел его когда-то с отцом. – Смейся над моим акцентом сколько влезет, Салли Снайдерс, все равно останешься жирной уродиной. Раздались смешки. Одноклассники придвинулись ближе. Снайдерс прошипела: – Зато я типа правильно говорю. – Типа? Снова смех, кто-то из толпы подбадривает: «Так ей, Софи!» Мы препирались, пока Снайдерс не признала поражение. Когда все разошлись, она предложила мне дружить и пригласила к себе на чай после уроков. Мне не особо хотелось проводить с ней больше времени, чем необходимо, но меня учили никогда не отвергать извинения, что я и сделала: – Наверное, смогу заглянуть… В тот день Салли подарила мне книжку с наклейками и журнал «Джеки», которые я тоже учтиво приняла. Когда мы перешли в класс миссис Коутс, я уже несколько лет как никого не била и даже писала слова по всем правилам британского английского. Но оставались и темные пятна. Меня регулярно спрашивали про папу, а я не находила что ответить. К тому же близился День отца – каждый июнь я с ужасом думала, что на уроке труда мы снова будем готовить поздравительные открытки любимым папам. «Мисс Блайт, но у Софи же нет отца…» «Конечно, есть. Как бы я родилась?» Жить без отца – полбеды. Жить с матерью – проблем не оберешься. Моя была не похожа на других мам. Она не пекла кексы, не завтракала в кафе с подружками. Из-за работы она не могла посещать школьные концерты и участвовать в благотворительности. Мамы моих одноклассниц сплошь были домохозяйками, днем хлопотали по дому, а вечером ходили с мужьями в театры и рестораны. Мама работала в бухгалтерии, а вечера коротала за книгой. Когда тебе одиннадцать, нелегко быть не такой, как все. – У тебя прекрасная мама, Софи Бреннан, – сказал Мэтти, когда я стала было на нее жаловаться. – Вкуснее ее яблочного пирога я в жизни не ел. А еще она потрясающе играет в джин рамми[13], – добавил он, видя, что похвала ее кулинарному таланту меня совсем не впечатлила. – Не так уж потрясающе, я всегда у нее выигрываю. – Она поддается. Я помялась с ноги на ногу и уставилась в пол. – Была бы она как все… – Может, им лучше брать пример с нее? Я упрямо возразила: – Нет. Ни в коем случае. – Думаешь, мамы-наседки твоих одноклассников смогли бы в одиночку прокормить семью и воспитать ребенка? Хватит ли им ее упорства и изобретательности? – Но я бы хотела… Он положил руку мне на плечо: – Вырастешь – поймешь. – Возможно, – сказала я, хотя очень в этом сомневалась. Пока Мэтти был в Ирландии, кое-что произошло, и, как он предсказывал, я действительно посмотрела на маму другими глазами. Однажды у нас на пороге появилась заплаканная Люси Аллен. Она училась со мной в одной школе и жила где-то неподалеку. «На ней лица не было», – потом рассказывала мама. – Ты не видела Моцарта? – всхлипывая, спросила Люси. Моцарт – ее такса, старая, хромая и больная. Из-за проблем с легкими пес хрипел, как заядлый курильщик. – Он потерялся в парке. Если не найду, родители меня убьют. За моей спиной возникла мама, на ходу набрасывая пальто. – Мы поможем искать. Надевай обувь, Софи. Люси шмыгнула носом. – Я не знаю, где… – Если стоять здесь и плакать, его точно не найдешь. Пойдем.