Мама, едва сдерживая улыбку, поймала мой взгляд, и мы от души расхохотались. Не от курьезности погони – просто было приятно посмеяться вместе. Она обняла меня, притянула к себе и прошептала на ухо: – Все будет хорошо. – Да. Когда мы вернулись, на автоответчике мигала красная лампочка. Мама включила запись, а мне предложила выбрать занятие на вечер: – Хочешь играть в «Скраббл» или смотреть кино… Голос на пленке оборвал ее на полуслове: – Это Мэтти. Я вернулся. Глава 18 «Я вернулся»… За все это время он ни разу не вышел на связь. Ни единого звонка. Ни открытки. Ничего. Растворился. Пропал без следа. Точно как Оливия Пол, чья мать в тот вечер снова призывала с экрана сообщить информацию о дочери. Пока не включился автоответчик, мама почти что пришла в себя. Исчезло отчаяние первых недель без Мэтти. Понемногу она смирилась, перестала мучиться вопросами, где он и что делает, больше не вспоминала его в каждом разговоре. Даже не заметила, как начала жить своей жизнью. Иногда в ее рассказах мелькал какой-то Барри с работы, судя по всему, ничем не примечательный бухгалтер. Он пускал шутки в духе «Я боюсь за календарь. Его дни сочтены», – и мама находила их уморительными. Для меня оставалось загадкой почему – ведь Мэтти был намного остроумнее и никогда не опускался до примитивных шуточек. Я очень скучала. Просыпалась и засыпала с мыслями о нем. Невыносимо было думать, что мы больше не увидимся и я когда-нибудь забуду его голос так же, как забыла голос отца. Тем не менее во мне тоже произошли изменения; я уже не так злилась на маму за уход Мэтти. Не винила ее за пустоту, которая осталась после него. Она часто была с ним неприветлива и несправедлива. Хотя и он бывал не в настроении, если вспомнить. У него в последнюю минуту менялись планы, или он вообще не приходил… И даже когда мы проводили время вместе, мыслями был где-то далеко. – Опять витаешь в облаках? – говорила в таких случаях мама. – Ты что-то сказала? Меня это смешило, даже если ответ не задумывался как шутка. Секунду Мэтти сидел с удивленным лицом, затем тоже хохотал, словно до него только дошло. На Рождество мне подарили дневник, и я фантазировала, что стану, как Адриан Моул из книжек Сью Таунсенд[16]. Пять дней подряд я фанатично записывала все свои рассуждения. «Да, с мамой бывает сложно, но нельзя из-за этого отворачиваться от своей семьи. Нельзя не звонить. Нельзя, чтобы они не могли позвонить тебе». И вот из автоответчика доносится «я вернулся»… В миг все изменилось. Все станет, как прежде, все будет хорошо. Разочарование – гадкое дитя надежды. Возможно, если б я не настроилась на перемены к лучшему, не было бы так больно, когда все пошло под откос. Однако тогда, у телефона, мы обе верили в лучшее. Улыбались до ушей, словно Мэтти уже пришел. – Давай устроим ему сюрприз, – предложила мама. Щеки у нее разрумянились, лицо сияло. За все это время мы ни разу не были у Мэтти в гостях. Всегда или он приходил к нам, или мы вместе шли куда-нибудь гулять. Оказалось, что он жил совсем рядом в двухэтажном многоквартирном доме на Хэмпстед-роуд-лок. Мама долго держала палец на кнопке звонка, подергала ручку. – Дай ему шанс, – попросила я. Я прекрасно знала, как она умеет разозлить. В любом случае нельзя было его снова потерять. В глазке на секунду промелькнула тень, послышался звук открывающегося замка, лязг дверной цепочки. Он стоял на пороге одетый, как с картинки. Из треугольного выреза светло-голубого свитера выглядывала строгая белая рубашка, на коричневых брюках – идеально отутюженные стрелки. – Мои любимые девочки! Какой приятный сюрприз! Он обернулся, не убирая руки с дверного косяка. Не давал зайти. Мама тоже заглянула через его плечо вглубь квартиры. – Ты нас не пригласишь? – Тут такой бардак, – весело предупредил он. Как же я скучала по его смеху, по морщинкам вокруг глаз. – Если вас не смущает, прошу! Он шагнул в сторону и сделал рукой гостеприимный жест: – Добро пожаловать в дом Мелгрена. Мама наморщила нос: – Чем тут пахнет? – Трубы засорились, а сантехника не дозовешься. – Поговори с Десом. Он поможет. Мэтти подмигнул мне и скорчил страшное лицо. Между собой мы называли соседа Зомби-Дес. Мама это не одобряла: «Он не виноват, что не очень-то общительный». Я захихикала, взяла Мэтти за руку, как недавно держала в парке маму. У него была рука побольше, и моя ладошка целиком тонула в его. – Рада, что ты вернулся, – призналась я. – Я тоже, тыковка. Он притянул меня к себе и поцеловал в макушку. Все мои тревоги из-за его бесследного исчезновения и злость потери развеялись. Наш Мэтти, куда мы без него… Мама не была готова так легко все забыть. – Рада меня видеть? – прошептал он ей на ухо, как провинившийся ребенок. – Ты меня еще любишь? Она отстранилась: – Шесть недель. В Ирландии нет телефонов? – Этой зимой – нет. Она вскинула бровь и посмотрела на него с явным недоверием. – Сильнейшие снегопады. На почте сказали, что такого не бывало сто лет. Не успел я приехать, как у них оборвало все провода. Меня мучило, что вы переживаете. Вы, наверное, решили, что я про вас забыл. А когда я не позвонил на Рождество… – Мэтти покачал головой. – Прости, Эми. Она пожала плечами: – Я догадалась, что все из-за погоды. – Умница, я и не сомневался. Даже если он осознал, что противоречит сам себе, то не подал виду. Я посмотрела по сторонам: – А ты не преувеличивал. Ну и помойка! Мама залилась краской: – Софи! – Что? Ты сама сказала, здесь плохо пахнет. Мэтти хмыкнул: – Устами младенца… Квартира – кошмар. Как место преступления.