— А у кого случилось? У Наташки? — У неё ребёнок заболел, я без неё сегодня гуляла. — Серьёзное что-то? — Слушай, а если я умру, ты же Сашку не бросишь? — неожиданно спросила Ленка. Корнеев вздрогнул, он, конечно, переживал за жизнь Сашки, но вот о том, что умереть может Ленка, не думал. Она-то почему? Узнала что-то о его новой работе? Заболела? Он внимательно посмотрел на жену: бледная, синяки под глазами. Но так и он сейчас не лучше, вместе по ночам не высыпаются, но это временно, не повод для паники. — Да, люблю я вас и не брошу, конечно. Ты чего такие вопросы странные задаёшь? — Да так. Встретила сегодня на прогулке мужчину, у него жена при родах умерла, а ребёнок не ест ничего и плачет. Жалко их. — Напугала, блин. Ну, не повезло мужику, но, думаю, врачи помогут, сейчас же МРТ всякие и всё такое. Да и не сирота же он, тётки, бабушки помогут пока с младенцем, а потом и сам научится. Если ты за меня переживаешь, то тебе при родах умирать уже поздно. Хочешь, я в выходные с Сашкой посижу, потренируюсь, а ты погуляешь, отдохнёшь? Идея с выходным Ленке понравилась, и она немного успокоилась, да и Корнеев хотел выкинуть историю из головы, но там вдруг болезненно щёлкнуло, и личный таймер неприятностей начал обратный отсчёт. С утра в отделе было тихо, только слышались щелчки клавиш печатной машинки, похоже, Терпков сел за отчёт о рейдах по клубам. Корнеев прошёл на своё рабочее место и посмотрел на выключенный экран монитора. — А чего ты за компом не работаешь? Быстрее же, — спросил Корнеев. — Кому как, эти шайтан-машины глючат постоянно, ты бы знал, сколько я важных документов угробил из-за их зависаний. Ладно, а ты-то чего такой зависший? Я думал, ты рад, что мы с клубами закончили, — ответил Терпков. — Да вот Ленка озадачила, никак из головы не выкину. — Хм, жёны они такие, им мужа озадачить, как раз плюнуть, а нам разгребай потом. — А что, у тебя жена есть? — удивился Корнеев. Терпков хоть и болтал без умолку, но так ничего про себя Корнееву и не рассказал. Кольца на пальце у Терпкова не было, и Корнеев никогда не слышал о его семье, есть ли у него близкие и с кем он живёт. Приходил Терпков в отдел всегда очень рано и уходил поздно, и не было похоже, что его кто-то ждёт дома. — Ну… Была у друга близкого. Да не важно, что она там у тебя учудила? — сказал смутившийся Терпков. — Она ничего, просто рассказала странное. Мужик ей встретился с младенцем, жена у него умерла при родах, а ребёнок не ест ничего и плачет, врачи говорят — здоров. Праноед он, что ль? Терпков мрачно встал из-за стола и пошёл к выходу, по дороге сняв пальто с вешалки. Корнеев проводил его взглядом, странный у него всё-таки напарник. — Ты чего сидишь? Давай на выход, — рявкнул Терпков, заглядывая обратно в отдел. — Куда? — К тебе домой, с женой твоей давно хочу познакомиться. Всю дорогу, Терпков отмахивался от вопросов Корнеева, лишь когда остановил машину у подъезда дома Корнеева, повернулся к напарнику и наконец объяснил, в чём дело. — Понимаешь, понятное дело, что ребятёнок воздухом питаться не может, значит, ест. Но раз никто не знает, что и когда, значит, работа точно нашего профиля. Сейчас выспросим у твоей жены все подробности и найдём того мужика. Ленка гостям не обрадовалась, увидев Терпкова, умчалась переодеваться, шипя Корнееву, что мог бы предупредить. Впрочем, за чаем напряжение спало, и Ленка принялась в лицах пересказывать встречу с мужчиной и его странным сыном. — А вам зачем это? — наконец поинтересовалась она. — Да вот есть подозрения насчёт смерти его жены, отправим дело на доследование, — сказал Терпков. Корнеев лишь покивал согласно, надеясь, что жена потом не потребует у него деталей этого дела. Отвечать враньём на прямые вопросы он не любил. Узнав все подробности, они вернулись в отдел и принялись искать в базе женщин детородного возраста, умерших около трёх недель назад. Таких оказалось довольно много, что заставило Корнеева снова задуматься о смерти жены. Под нужные характеристики никто не подошёл. Тогда Корнеев плюнул на базы и просто вбил в поиск «смерти рожениц», обычно такое попадает в местные новости, и действительно нашёл нужный случай. Но не в Нижнем, а в Дзержинске умерла сорокалетняя роженица после кесарева. — Ну, теперь, думаю, попроще будет, да и номер перинатального центра есть. Сейчас позвоню нашим из Дзержинска, озадачу, — сказал Терпков. Адрес выяснили через пару часов. Муж умершей, Гаврилов Дмитрий Николаевич, жил не в самом городе, а на окраине посёлка имени Я. М. Свердлова, за которым начинался сосновый бор. — Вызову Настасью, чувствую, по её профилю дело будет, к тому же она девушка, ей с младенцами проще. — Ну, я вроде тоже неплохо справляюсь, — возмутился Корнеев, — и посидеть, и покормить могу, памперс сменить. — Ну, ты даёшь, но Настасья всё равно нужна, я бы и отца Кирилла позвал, но тот на проверку в Арзамас уехал. Ох и не люблю я дела с младенцами, — сказал и поморщился Терпков. Выехали они на следующий день, за рулём был Терпков. Настасья, худая девушка в широком чёрном пальто, замотанная в длиннющий серый шарф, уселась на заднем сиденье и тут же достала планшет с наушниками из рюкзака. Дорога до Дзержинска заняла чуть больше часа и пачку семечек, которую Корнеев нервно сгрыз, думая о том, как признаться Насте, что никакого проклятия на его ребёнке уже нет. Впрочем, с расспросами к нему Настя не приставала, а всю дорогу смотрела что-то на ютубе. Район, где жил Гаврилов Дмитрий Николаевич с сыном, представлял собой новую коттеджную застройку с видом на сосновый бор. Корнееву понравилось место, он сам мечтал когда-нибудь построить частный дом или хотя бы дачу. — Ты глянь на навигатор, — хмыкнул Терпков. — Ох, чую, наш это клиент. Навигатор не порадовал, бор впереди оказался началом городского кладбища, а ближайший к нему двухэтажный коттедж — нужным им адресом. — Вот же… — хотел выругаться Корнеев, но заметил, как внимательно на него посмотрела Настя, и сдержался. — Так, а теперь слушаем вводную. Насть, готовь свою лабораторию, всю по полной, сколько есть индикаторов-амулетов, всё используй. Разговор буду вести я, у меня лицо самое доброжелательное, а то у Корнеева после того, как он курить бросил, выражение морды, как у убийцы-рецидивиста. Настасья, я на тебя морок стандартный наложу. Слишком быстро не двигайся, слетит, ну и по эмоциям тоже помнишь, полный контроль, а то собеседник заметит. Из машины Настя вышла в облике суровой женщины предпенсионного возраста, в такой сразу подозреваешь учительницу или врача, в руке она держала медицинскую сумку-укладку, где, как знал Корнеев, лежали довольно странные предметы, взятые из хранилища отдела. Интересно, как ей удастся всем этим воспользоваться, чтобы отец ребёнка не заметил. Хотя наверняка и на этот случай есть какой-нибудь амулет для отвода глаз. Корнееву всё никак не удавалось серьёзно относиться к таким вещам и верить, что они действительно работают. На морок Насти он пялился во все глаза, пытаясь понять, как такое возможно, и даже пару раз заметил, что при быстром шаге лицо у морока плывёт, словно отражение в воде. Двухэтажный коттедж демонстрировал белые блоки, не прикрытые отделкой. Забора не было, лишь пара металлических столбов по углам участка, двор оказался завален строительным мусором и остатками материалов, вместо лестницы сколоченная времянка из наструганных досок и поддонов. Звонка не было, из стены торчали провода, пришлось колотить в железную дверь. Повезло, что их услышали. Открыл мужчина в банном халате и растерянно посмотрел на визитёров. — Гаврилов Дмитрий Николаевич? Здравствуйте, мы из следственного комитета. Вы подавали в суд на перинатальный центр, мы ведём доследование. Можно войти? — Да, конечно, — Дмитрий отошёл в сторону, пропуская внутрь. Внутри дома оказалось лучше, чем снаружи. Чистовую отделку уже сделали, но в прихожей стояли мешки со строительным мусором. Визитёров Дмитрий проводил в кухню-гостиную, и они расселись на диване, отодвинув в сторону разбросанные там детские вещи. Стол заставлен упаковками разного вида молочных смесей, словно кто-то решил собрать коллекцию из всех существующих. Под ногами хрустели крошки, а от обивки дивана въедливо пахло лапшой быстрого приготовления. Где-то рядом на одной ноте слышалось раздражающее мяуканье, словно котёнка заперли в комнате. — Так что вы хотите знать? — спросил Дмитрий Николаевич. — Можно по порядку. Почему вы считаете, что врачи виновны, и почему подаёте в суд? — сказал Терпков. — Понимаете, жена после кесарева каждый день жаловалась на боли и врачам, и мне, но они ничего не делали. Положено было узи, анализы, я узнавал. Я понимаю, что никого не уволят, там круговая порука, но я надеюсь получить денежное возмещение. Мне после смерти Наташи уволиться пришлось. У нас только моя мама из родителей жива, но она уже старенькая, не может с Дениской сидеть. Мы все деньги на стройку потратили, а на внешнюю отделку денег не хватило, — Дмитрий прервал речь и посмотрел на стол, заставленный детским питанием. — Наташу это не вернёт, но нам с Дениской надо на что-то жить. Вы бы знали, сколько мы лечились, чтобы родить. Потом я руки опустил, а жена всё надеялась, по бабкам всяким ходила. Один раз притащила фигурку деревянной бабы из больницы, говорит, кто-то в очереди подарил и что она поможет. Забеременела, врачи сказали — эффект плацебо, не иначе. Везде таскала эту фигурку, даже на роды. — А где она сейчас? — спросил Терпков. — Тут мы её на кладбище похоронили. Не думал, когда здесь участок покупал, что буду с ребёнком на кладбище к могиле жены гулять, — мужчина закрыл лицо руками и сгорбился. Корнеев понял, что Терпков спрашивал про фигурку, но мужчина думал лишь о жене и вопроса не понял. — Скажите, а та деревянная фигурка, где она? — сказал Корнеев. — Фигурка? Вам зачем она? — удивился Дмитрий, отрывая лицо от ладоней. На глазах у него блестели слёзы. — Ну, у меня тоже… Проблемы, — соврал Корнеев и поморщился, слишком глупо получилось. — Не могу помочь, с женой я её похоронил, она с ней неразлучна была почти год, вот и решил… Корнеев и Терпков переглянулись, похоже, опять придётся бродить по кладбищу и, что хуже всего, раскапывать могилу. — Скажите, вы не против, если мы проведём эксгумацию тела вашей жены для экспертизы? — осторожно спросил Терпков. — Раскопать? Снова? Ну, там вроде и земля ещё даже не слежалась, думаю, если аккуратно… Это же ненадолго? — Да, конечно, постараемся одним днём всё сделать. Вот бумаги заполните, тут надо указать номер места захоронения и расписаться, что согласны. — Хорошо, — Дмитрий посмотрел на бумаги, переданные ему, и нахмурился. — Ещё что-то? — Да, наш врач осмотрит младенца, вы не против? — сказал Терпков, указывая на Настю. — Дениса? Ну, его уже куча врачей осмотрела. Как это связано со смертью жены, думаете, они и ребёнка мне покалечили? — Формальность, мы же должны заполнить бумаги, — развёл руками Терпков, поднимаясь с дивана. — Анастасия Витальевна, пройдите к ребёнку, мы вас тут подождём. Дмитрий Николаевич ушёл вместе с Настей, через минуту стихло мяуканье. — Ты на Настасью не обращай внимания. Она тебя стесняется, разговорится ещё. — Ну, главное, чтобы помогла, а пустые разговоры я и сам не люблю. Сомневаюсь, что у нас найдутся общие интересы, — пожал плечами Корнеев. Тут раздался дикий ор младенца, и в гостиную быстрым шагом вернулась Настя. Морок слетел, и лицо у неё было мрачное. — Уходим, я всё проверила. Подробности в машине расскажу. Пока отец младенца не вернулся, они вышли и отправились к машине. На обратной дороге Настя рассказала, что ей удалось увидеть при осмотре. — Это не ребёнок, точнее, ребёнок, но не совсем. — Подменыш? — спросил Терпков.