— Дай мне минуту, чтобы прийти в норму, — попросила она, смыкая за узкой талии руки, чтобы не расплыться лужей на полу. Обессилевшие ноги её почти не держали. Марсель ничего не ответил. И вообще как-то неестественно замер. Кажется, даже перестал дышать, словно оказался в опасной близости к непредсказуемому зверю, в любой момент способному перекусить хребет. Неужели настолько боялся её? — Ты сам как? — спросила Вел, продолжая глубоко и шумно втягивать носом свежий и чистый аромат с эфирными нотками магнолии, крепкого кофе и мускатного ореха. Ему чуть-чуть не хватало для того, чтобы окончательно перебить окружающую их вонь. Она поддалась мимолётному инстинкту и слегка прикусила кожу, чувствуя, как под губами резвее забилась жилка, а его запах, украшенный естественными феромонами, раскрылся сильнее. Последний гитарный аккорд провизжал на высоких нотах и музыка стихла, погрузив зал в темноту, заряженную перевозбуждённой энергией. — Пойдем пока… — хрипло произнёс он и запнулся на полуслове. Вдруг вырвался из её вынужденных объятий, схватил за руку и потащил в неизвестном направлении. Когда лампочки над сценой снова тускло засияли, Вел разглядела, что они почти добрались до сдвинутых кожаных диванов, каждый из которых был занят дружной компанией, весело распивающей нечто алкогольное. Кто-то ел полноценный ужин, а кто-то выпускал кольца из белёсого дыма и снова припадал ртом к концу гибкой трубки, соединенной со стеклянной колбой с бурлящей в ней жидкостью. Они прошли мимо столиков, окруженных диванами, и оказались перед длинной и полупустой барной стойкой. — У меня всё в норме, — улыбнулась она, взбираясь на высокий стул. — Обоняние и слух затупились. — Лучше бы кое-что другое заострилось, — огрызнулся Марсель, избегая встречаться с ней глазами. Со сцены донёсся перестук барабанов, а следом заиграла простенькую мелодию гитара. Нестройный хор взревел с новой силой, сотрясая звуконепроницаемые стены клуба. Но стоило запеть солисту, как его многочисленные фанаты все разом онемели, а в зале воцарилась свящённая тишина. Он затянул тоскливую балладу голосом побитого щенка: так жалобно и слезливо, что Вел непроизвольно поморщилась. В умирающем от старости коте и то побольше энергии наскребётся, чем в этом скулящем кровососе с армией поклонников. Окинув мимолётным взглядом вяло покачивающуюся толпу, точно в трансе, она посмотрела на Марселя. К её искреннему негодованию, тот тоже наслаждался музыкой, постукивая указательным пальцем по столешнице в такт мелодии. — Тебе нравится?! — ужаснулась Вел. — Поэтичный текст и приятная композиция с блуждающим басом. Да, мне однозначно нравится эта смесь альтернативы и пост-рока. К слову, представители последнего жанра в основном играют инструментальную музыку, без вокальных партий. Но его голос хорошо ложиться на музыку. Эмоции идеально совпадают с настроением трека. Думаю, дальше будет оригинальный бридж и яркая кульминация в припеве. — Нудная фигня какая-то… — Прислушайся. Вот сейчас, слышишь, как постепенно нарастает тревожность, словно вот-вот должен произойти выстрел? — тихо произнёс он, близко придвинувшись к ней. И она проследила за направлением его взгляда на толпу, чьи головы закачались живее, в такт плавно набирающей скорость музыки. Гитаристы бренчали всё быстрее и быстрее, словно соревнуясь между собой, кто ловчее умеет перебирать пальцами. Вдруг всё резко оборвалось, свет потух. Несколько секунд они сидели в оглушающей тишине и кромешной темноте. Громыхнул удар по барабанам и взрывную мелодию тут же подхватили остальные инструменты. У сцены ослепительными огнями вспыхнули десятки фейерверков, а певец взревел в микрофон так надломлено и отчаянно, что у неё все волоски на теле разом встали дыбом. Сердце пронзило болью, как если бы она услышала истошный крик матери, умоляющей помочь её погибающему детёнышу. Толпа же окончательно обезумела, замахав головами и вскинутыми руками. А ещё в центре у сцены образовалась не то потасовка, не то агрессивная толкучка. Люди, оборотни и вампиры в едином потоке закрутились в бешеном водовороте, толкая и пихая друг друга локтями, врезаясь грудью и бодаясь лбами. — Всё нормально, — Марсель положил руку на её предплечье, удерживая на месте. — Они всего лишь слэмятся. То есть… это положительная реакция аудитории на музыку. Таким образом они выражают крайнюю форму восторга. — Что за бред? — сконфуженно буркнула Вел, не желая признавать, что ей чуть-чуть начинала нравиться нудная муть. Вернее, муть оказалась способна подцепить те струны её души, о существовании которых она даже не догадывалась. — Добрый вечер, что будете пить? — перед ними возник приветливо улыбающийся бармен. — Томатный сок, — первым ответил напарник и протянул банковскую карту. — Как предсказуемо! — хохотнула Вел, старательно припоминая многочисленные анекдоты, в которых вампиры путали кровь с томатным соком. Хотелось поскорее скинуть впечатления от странного музыкального опыта и вернуться в родную гавань. — Добрый вечер! Мне воды. Без газа. — О, какой непредсказуемый выбор для оборотня, — не остался в долгу Марсель. — Как по-детски, — фыркнула она. — Кстати, а сколько тебе лет до совершеннолетия? — Девять. — Ха! А мне всего два года осталось. Значит, я старше тебя! — Я прожил вампиром уже девяносто один год, а ты тридцать восемь лет назад только вылезла из утробы матери… каким образом ты старше? — Спасибо! — поблагодарила она бармена, когда тот аккуратно поставил возле неё высокий стакан с водой. Пара глотков и остатки тошноты, наконец, смыло в желудок. Со стуком опустив наполовину полный стакан, Вел поймала недоумевающий взгляд напарника и скорчила рожу: — Ты, что ли, глупый? — Лучше не нарывайся на грубости, фенек. — Через два года я смогу делать всё, что захочу, — терпеливо объяснила она, с трудом оставив «фенек» без внимания. Хотя внутри всё так и воспылало желанием намотать на кулак его белоснежные волосёнки. — Мне не нужна будет эта бумажка, где родители дают соглашение… — Согласие. — Да, согласие. Согласие на мой выбор! Я стану сама за себя отвечать. Где работаю, с кем встречаясь… — Встречаюсь. — … куда уеду. Всё смогу сама решить! А ты ещё семь лет будешь зависеть от того, что скажут родители! — Логика, конечно, извращённая, но всё же, наверное, имеет право на существование, — явно через силу признал Марсель, будто бы большего бреда в жизни не слышал, но спорить с сумасшедшей себе дороже. Хотя у кого из них большие беды с головой — ещё поспорить можно. — А сколько тебе было, когда ты… ну это… стал таким? — Вампиром? Не знаю. Потеря памяти — меньшая цена, которую я мог заплатить в обмен на вечную жизнь. — Выглядишь лет на двадцать пять по человечьим меркам! — Человеческим, — рефлекторно поправил он, перед тем как возразить: — Поскольку я магически одаренный, то свою молодость вполне мог растянуть и до ста лет. — Ну, так-то да, — вынужденно согласилась Вел. Вычислять возраст по лицам у магов и оборотней — дело неблагодарное. Созревают быстро, почти как люди, а затем столетия не меняются. Первые морщины у магов появляются на втором веку жизни, а у оборотней и вовсе на третьем. — А тебе не интересно, каким ты был до того, как стал вампиром? — Интересно. Но вернуть память не так уж и просто, даже менталисту. Стереть её гораздо легче… — Вот вы где, — между ними втиснулся старший детектив. Схватил её стакан и в один затяжной глоток опустошил его. — Ну что, заметили у кого-нибудь из зала нездоровый интерес к главному вокалисту? Они ответили одновременно: — Да они тут все поехавшие! — Ничего примечательного. Через пяток песен группа объявила, что удаляется на получасовой перерыв, а её место на сцене займет новый молодой коллектив. Однако послушать, что пришло на смену заунывной мути, Вел никто не дал. Им пришлось пробираться обратно сквозь плотную толпу к выходу. Марсель на всякий случай придерживал её за запястье, хотя сейчас в этом не было никакой нужды. Она сконцентрировалась на его запахе, поэтому чувствовала себя относительно хорошо и спокойно шла следом. — Тедди готов вас принять, — сквозь зубы процедила менеджер группы, шаблонно красивая вампирша: худая до безобразия, длинноногая, остроносая и мелкогубая. Она сопроводила их до гримёрки и бросила у самой двери: — У вас есть пятнадцать минут. — Да ты должно быть прикалываешься? Каким образом мы должны его за пятнадцать минут успеть допросить? — пробурчала Вел на ирашском, первой заходя в полутёмное помещение, освещаемое лишь лампочками с зеркал. Высокие стулья с миниатюрными спинками пустовали, а столь важное для их расследования тело в кожаных шмотках растянулось на единственном диване. — Это заказное убийство, — с порога объявил старший детектив, не заморачиваясь на расшаркивания с приветствиями. — Мы всё ещё ищем исполнителя, но уже сейчас известно, что действовал профессиональный пиромант. Тело сожгли быстро. На костях нет следов регенерации, значит убийца поддерживал постоянную температуру у огня. А из этого следует вывод, что преступление совершенно не на эмоциональной почве. Поэтому наш главный вопрос к вам, как к ближайшему родственнику жертвы: кто мог заказать убийство вашего брата? Приоткрыв глаза, известный на международном уровне музыкант Тедди Эл, который по документам именовался — Теодор Эллионне, окинул сонным взглядом их компанию и занял сидячее положение на диване. Когда он заговорил, то голос его звучал куда более сипло, чем до этого на сцене: — Верн был славным вампиром. Понимаю, что это звучит избито, но он правда отличался приятным характером. Конечно, иногда и его затягивали в конфликты, но ничего серьёзного. Так, мелкие споры на незначительные темы. Я даже не могу припомнить, когда и с кем он последний раз ссорился… Наверное, из ближайшего — это та склока с нашей младшей сестрой, когда она закрутила интрижку с человеком. Но тогда многие её пытались образумить. Верн был всего лишь в числе прочих. Да и не стала бы Мила из-за такой ерунды… — он рвано всхлипнул и грубо потёр ярко накрашенные глаза, размазывая чёрные кляксы до самых висков. На какую-то долю секунды Вел захотелось подойти к нему и мягко похлопать по плечу. — Простите, мы были близки, поэтому мне все ещё тяжело… Я правда не имею ни малейшего понятия, кому Верн мог настолько помешать. Он жил тихой, спокойной жизнью. В бизнесе в основном помогал отцу. Не претендовал на большой кусок. Ни у кого не было повода заказывать его убийство. Это просто бред какой-то… — Возможно, ваша семья занимает место, на которое претендует другой клан? — предположил старший детектив. — Их клан не имеет никакого отношения к дворянству Флемоа, — грубо влез в допрос Марсель, опустив руку со стилусом. — Даже обнищавший барон отказался бы давать показания вне присутствия личного адвоката. Да ещё и в неформальной обстановке. — Да, мы обычные горожане, — спокойно подтвердил Теодор, ни сколько не задетый его примечанием. — Наш глава владеет небольшим торговым бизнесом в Аплэдо, другие члены клана либо помогают в семейном деле, либо, как и я, самозанятые. Мы не участвуем в политических играх знати. — Ваш брат был пристрастен к азартным играм? — Нет. Не больше, чем другие. — В последнее время его круг общения изменялся? Может он обзавёлся странными знакомствами? Или примкнул к подозрительной компании? — продолжал методично перебирать теории детектив Грос, совершенно не меняясь в лице. В его холодных глазах и тени сочувствия не проскочило к родственнику жертвы. Словно плевать он хотел на всю ту боль, что читалась в лице Теодора. — Нет, ничего такого. Ему некогда было впутываться во всякие мутные истории. Он в Ксоре был по делу. Налаживал каналы связи с новыми поставщиками… вечно искал альтернативные предложения. — Влиятельная любовница? Он состоял с кем-нибудь в отношениях? — Честно говоря, я не знаю. Верн в вопросах личной жизни всегда был закрыт. Даже если он с кем-то и состоял в отношениях, то не слишком об этом распространялся. Последние пять лет он почти не появлялся на родине. Колесил по всему Саларуну. Жил то в Осхе, то в Нувуа, а половину нынешнего года — в Ксоре. — Как часто вы поддерживали с ним связь? — Один или два раза в месяц созванивались по телефону. — И брат ни разу не упоминал даже вскользь о своей сердечной привязанности? — Нет, ничего такого не припомню, — после минутной заминки утомлённо произнёс Теодор. — Он вообще больше слушать любил. Если что-то рассказывал, то строго по существу: куда переехал и насколько планирует задержаться; удалось заключить сделку или провалились переговоры. Иногда могли обсудить фильм или книгу, если у него настроение располагало, а у меня свободное время было. — Из ваших слов можно предположить, что Верн вёл одинокий образ жизни. Он не казался вам несчастным? — Нет. Верн умел наслаждаться одиночеством. У него была любимая работа. Хорошие отношения с семьёй. Немногочисленные друзья и увлечения. Почему он должен был чувствовать себя несчастным?