Но на сердце было тоскливо. Ещё и погода эта мерзкая. Под настроение, ни дать, ни взять. Услышала шаги и посмотрела на дорожку. – Поехали, – отрезал подошедший Карим. У меня губы приоткрылись. Он стоял напротив, расставив ноги на ширине плеч. Взгляд сковывал, как паутина. Я оказалась на ногах, зубы стукнулись – так резко он поднял меня. Опомнилась и выдернула руку. – Я никуда с вами не пойду! По его лицу заходили желваки, я инстинктивно отступила. Споткнулась и снова грохнулась на холодную скамейку. И снова оказалась на ногах. – Решила от моего ребёнка избавиться, дрянь? – Он сжал плечо. – Да? Говори! – буквально прорычал, тряхнув меня, как тряпичную куклу. Голова мотнулась из стороны в сторону, закружилась, а пустой желудок заныл. – Ты будешь рожать. Это мой ребёнок! Даже если его носит такая шлюха, как ты! – Что?! Я окончательно пришла в себя и дёрнулась что есть силы. – Это я шлюха?! Ваш ребёнок?! Да вы меня изнасиловали! И я ещё рожать должна?! По скулам его так и ходили желваки, а взгляд подавлял. У меня вырвался нервный смешок. – Ваш друг решил, что я должна что-то там отрабатывать! Вам плевать было! Да вы… Вас посадить надо! Как я должна рожать?! Я на бюджете учусь и живу в общаге! Что мне с этим ребёнком делать? По электричкам ходить и побираться, когда меня выставят на улицу?! Или, может, вам принести в корзинке с бантиком?! Запал кончился. Осталась только нервная дрожь и холод, а отец Алии не сказал ни слова. Я облизнула сухие губы и только теперь обратила внимание, что на его пальто лежат снежинки, что снег снова повалил, а на крыльце клиники стоит охранник и смотрит на нас. Попыталась обойти Карима, но он вернул меня на место одним твёрдым движением, хотя уже не настолько грубым. – У вас жена есть, пусть она вам и рожает. Зачем вам нужен ребёнок от шлюхи? Вы же даже к дочери своей меня подпускать не хотите. – Это разные вещи. – И чем они разные? – Всем, – ответил жёстко. – Ты родишь этого ребёнка. Я дам ему свою фамилию и всё, что будет нужно. Если это будет мальчик, он станет моим наследником, если девочка – я дам ей образование и положение. Слушая его, я не верила собственным ушам. Понимала, конечно, что в семье Алии отец главный, да и что он хотел второго ребёнка, но с этим так и не сложилось, подруга тоже как-то говорила. Но всё это походило на бред. – Я не буду рожать! Вы меня вообще слышите?! Толкнула его. И ещё раз, пока не смогла сдвинуть с места. Карим схватил меня за запястье. – Отстаньте от меня! У меня нет денег на ребёнка! Я… Я вообще не хочу его! Я вас ненавижу! Я… – Губы задрожали, а лицо Карима начало расплываться. Как я ни пыталась сдержать слёзы, они всё-таки выступили на глазах. Меня раздирало от отчаяния и так и не выплеснувшейся боли, а Кариму было всё равно. Он просто смотрел на меня, как на пустое место, и ничего его не задевало. – Ненавижу вас! Да вы… Если бы Алия узнала, какой вы… – Я замотала головой. – Не подходите ко мне никогда! Это вас нужно подальше от нормальных людей держать! И друга вашего! Я дёрнулась от него, но он всё-таки схватил меня за рукав куртки. Посмотрел в глаза и крепче сжал руку. На этот раз вырваться мне не удалось. Я отпихивала его, выкручивалась и плевалась ругательствами, но вместо того, чтобы оставить в покое, Карим стиснул мой второй локоть. Сама не поняла, как руки его оказались у меня на плечах, а в следующий миг он поймал мою голову и сдавил подбородок. Я судорожно всхлипнула и тихо заныла. Силы на сопротивление кончились, остались только жалость к себе и ощущение слабости. – Мать моего ребёнка не будет жить в общежитии, – сказал он, до боли сжимая моё лицо. – Я решу все проблемы. – Да что вы… – Я отвернулась, но только потому, что позволил он. Охранник так и смотрел на нас с крыльца, а я уже понимала, что в двери клиники Карим Закиров войти мне не даст. Придерживая за талию, он толкнул меня по дорожке в обратную сторону. Его внедорожник был припаркован метрах в тридцати от нас, и всё время, пока мы шли, на моей талии лежала тяжёлая рука. Не произнеся ни слова, Карим открыл машину и показал на сиденье. Дождался, пока я окажусь в салоне, и закрыл внедорожник. Я растёрла замёрзшие пальцы. Промокший мех на капюшоне стал мерзким, от тепла меня начало воротить пуще прежнего. Карим сел за руль и мельком посмотрел на меня. – Пристегнись. – Вы мне жизнь рушите, а всё, что вас волнует, – пристёгнута я или нет? – Я попыталась вытянуть ремень. Пальцы не слушались, он выскользнул и больно задел меня по ногтю. – М-м… – Я шмыгнула носом и прижала занывшую руку к мокрой куртке. Карим дотянулся до ремня и одним движением закрепил его. Он был очень близко, я почти утыкалась в ворот его пальто. Чувствовала запах промокшей ткани и чуть заметный запах его кожи. Задержала дыхание, боясь, что станет ещё хуже. Но случайный вдох вызвал не страх и боль. Это была дрожь, только совсем не от слёз и ужаса. Карим отстранился, но взгляд его был прикован ко мне. Я проглотила комок слёз и поспешно отвернулась, боясь, что он заметит мою растерянность. – Я отвезу тебя к себе. – К себе? Предлагаете мне пожить под одной крышей с вашей женой? – Нет. Ты будешь жить в моей квартире. К Мадине она отношения не имеет, к Алие тоже. – А к кому имеет? К вашим любовницам? – не удержалась я от сарказма. Правда, сарказма не получилось – одна горечь. – Следи за языком, – отрезал Карим и завёл двигатель. Я хотела послать его к чёрту, выйти из машины и пойти пешком к метро, плача и жалея себя. Но ничего не сделала. К чему это ребячество, если ясно: не успею я пройти и нескольких метров, снова окажусь рядом с Каримом. – И что дальше? – спросила, повернувшись к нему. – Я уже сказал. Родишь мне ребёнка. И лучше, если это будет сын. – А то, что я – подруга вашей дочери, вас совсем не смущает? – Алия ничего не узнает. По крайней мере, пока я не решу, что она должна знать. Яна Дом, где находилась квартира Карима, вопреки моим ожиданиям, оказался обычной пятиэтажкой, пусть и в центре города. Сперва я удивилась, зато когда вошла в прихожую, всё встало на свои места: высоченные потолки, дорогой ремонт и ненавязчивый свежий запах. – Здесь три комнаты. – Не снимая пальто, Карим прошёл по коридору и толкнул одну из дверей. – Будешь жить в этой. – У вас всё так просто. Вас моё мнение вообще не интересует. – Вообще. Я стиснула ремешок сумки и резанула Карима взглядом. В стенах собственной квартиры он был абсолютным хозяином и выглядел соответственно. Ни от одного мужчины, которого я знала до Карима, не исходило столько мужественности, все они были по сравнению с ним самыми настоящими пацанами. В комнате стоял большой шкаф, кровать была широченная, с резным деревянным изголовьем. Поверх – тёплый плед. Я стояла и смотрела на кровать, пока Карим не коснулся моего плеча. Ремень сумки соскользнул. Хотела перехватить его, но не успела. Карим открыл сумку – Отдайте! Не трогайте мои вещи! – Попыталась забрать её. Достав документы, он кинул сумку на постель. В руках у него был мой паспорт и распечатка для клиники. Распечатка сразу же разлетелась на клочья. – Это тебе не понадобится, – сказал он, скомкав остатки. Паспорт пролистал и вернул мне. Я резко забрала его. Вернее, хотела забрать, но Карим задержал мои пальцы. – Твоё «вы» неуместно. – А что уместно? После нашего, так это назовём, знакомства я понятия не имею, что уместно. – Можешь называть меня Каримом и обращаться на «ты». Я фыркнула и отвернулась, вытянув пальцы. Сунула паспорт в карман и ещё раз осмотрела комнату, а потом ушла в коридор. С трудом сдержалась, чтобы не прислониться к стене и, закрыв глаза, со стоном скатиться вниз. – Где здесь туалет? – повернулась к Кариму. Тошнота не проходила. – Где туалет?! Он кивнул на одну из дверей, и я бросилась к ней. Меня опять воротило. Дурацкие нервы! Понимала, что Карим стоит за спиной, но справиться с тошнотой не получалось. – Выйдите, – просипела, кое-как переведя дыхание после нового спазма. – Выйди, я сказала. Я… – Закашлялась и попыталась вдохнуть, но вдох получился рваным, а меня опять вывернуло.