– Этот отель был одним из самых больших в своем классе! Здесь останавливались государственные мужи, принцы, махараджи, знаменитые художники… Почти у всех был свой номер. Потом началась война. Первая. Клиенты перестали сюда ездить, отель несколько раз бомбили. Его реконструировали. Потом началась Вторая. Вы знали, что «Бельвю» позволил спрятаться сотням еврейских семей, которых отправили в лагерь Берген-Бельзен? Они укрылись здесь, и отель их спас! – Понятия не имела! – отозвалась впечатлившаяся Сивилла. – А потом вернулось мирное время, приехали постояльцы. Но эпоха поменялась, все стало другим. Собственники так и не смогли выйти в плюс по деньгам. Отель закрылся в 1992 году. – И вы тут живете с тех самых пор? – Именно! Верен посту, моя дорогая! Роберт Мюллер, сторож. Forever and ever[6]. На одной из полок Джошуа заметил фото, на котором группа людей в возрасте стояла вокруг вишневого дерева с черной корой. – Что это? – спросил он, забирая рамку в руки. – 1967 год. Вишневое дерево надежды. Это произведение искусства, окаменелое дерево, переданное отелю в подарок семьями выживших. Его поставили в одной из больших гостиных. Джошуа почувствовал, что по спине стекает тонкая струйка холодного пота. Воспоминание вспыхнуло внутри мозга: черная ветвь, мороз, один-единственный цветок и номер… номер 67. – Была ветка… ветка с одним цветком, – сказал он, колеблясь. – Ах да! В самом деле, цветок вишневого дерева всегда напоминает, как прекрасна и скоротечна жизнь. Вы правы, один цветок на нем был. – А что стало с деревом? – Владельцы забрали его после закрытия отеля. Но цветок к тому времени уже исчез. – Исчез? – Да, кто-то обломал ветку и украл ее. Это все произошло в восьмидесятых, если мне не изменяет память. Ужасно, да? – Вы правы. Но Джошуа совершенно не понимал, откуда ветка взялась в его кошмаре на полу отеля. «Несчастный, не думай к ней прикасаться!» – влез тогда Шамину, когда он только-только коснулся ветки, лежавшей на ковролине перед номером 67. – А в окрестностях случайно не было трассы для бобслея? – спросил Джошуа под заинтригованным взглядом Сивиллы. – Ну конечно была! Знаменитая трасса Пен-де-Сюкр. С притоком туристов она должна была послужить на Олимпийских играх, но война рассудила иначе. Трасса, впрочем, все еще существует, она находится слегка повыше Ко. Я думаю, много от нее не осталось. – А дело Кэтрин Александер вам о чем-нибудь говорит? – перебила его Сивилла. Роберт опустил взгляд – так, будто одно только имя погружало его в не слишком приятные мысли и воспоминания. – Моя мать хорошо знала семейство Александер. Они останавливались тут многие годы. Всем тут было плохо, когда исчезла их дочь. А потом люди узнали, что виноват работник отеля… «Бельвю» не оправился от этого удара. Тут все были большой семьей, понимаете? Сивилла промолчала и повернулась к Джошуа: – Мы закончили? – Не совсем, – отозвался он, уставившись на фото вишневого дерева. – Мне нужно знать, что случилось в комнате 81. Роберт посмотрел на него странно, но Джошуа не смог расшифровать его взгляда. Повисло долгое молчание. – Да нет, – наконец словно решился Роберт. – Ничего особенно в номере 81 не случалось… С момента встречи со сторожем Джошуа чувствовал себя странно. С одной стороны, он был убежден, что все части его кошмарного сна под лавиной были просто разъединенными кусками головоломки, дела, которое он начал незадолго до несчастного случая, дела, решения которому он пока найти не мог. С другой стороны, он чувствовал, что с этим делом его связывает что-то, превосходящее логику, здравый смысл и тридцать лет. На обратном пути Сивилла пялилась на него как на зверя в зоопарке: – Ветка вишни? Ты бредишь, да? Напрасно он пытался убедить ее в том, что это часть его кошмара. Она не понимала, как он мог знать такую незначительную мелочь из истории отеля, которая к тому же не имела отношения к исчезновению Кэтрин Александер. Но даже она вынуждена была признать, что их маленькое приключение в развалинах отеля «Бельвю» принесло свои плоды. Для начала этот самый Роберт Мюллер казался ей весьма подозрительным типом. Что он забыл в отеле? Зимой ни один нормальный человек не полез бы туда «морозить задницу». Вероятно, отношения к делу он не имел, но Сивилла немедля решила, что он промышляет чем-то нелегальным. Да и само место чуть не довело ее до греха: жесть как страшно. Не то чтобы она верила в привидений и все эти сказки, но на протяжении их маленького путешествия она чувствовала что-то странное. Отель был одной большой тайной, мистерией, и она наконец согласилась с Джошуа по поводу того, что дело Александер еще не показало себя во всей красе. Когда тот предложил ей проехать две станции, чтобы попасть в О-де-Ко к Андре Лете и старому сенбернару, она не стала особенно протестовать. С последнего визита выпало еще около метра снежного покрова, но какой-то добрый самаритянин проделал узкую тропинку, ведущую прямо к дому проводника. За двадцать метров до калитки они услышали лай Анхиса и заметили Андре, закидывавшего снег за свой заборчик лопатой. Тот не сразу узнал Джошуа, экипированного для похода в горы, а потом махнул рукой, чтобы они следовали за ним. Знакомство оказалось коротким и весьма неловким. Он принял Сивиллу за мужчину, после чего пригласил их обоих внутрь и напоил горячим кофе у самого камина. Сивилла принялась наглаживать разлегшегося у дивана Анхиса, а Андре налил им обоим домашней настойки, чтобы они рассказывали посмелее. – И что вас привело сюда? – спросил он, поглощая целиком содержимое своей чашки. – Только что приехали из отеля «Бельвю», так что были неподалеку, – ответил Джошуа. – Развалины посещали? Я даже не верю, что он до сих пор не распался на атомы. – Внутри виды все еще впечатляют. – Видели старика Роберта? – А вы его знаете? – Да все его знают. Он слегка малахольный. Остался там один-одинешенек, а теперь голоса слышит. Сивилла подняла голову и легонько улыбнулась Джошуа. – Но мужик он неплохой. Пьет многовато, так кто его в том обвинит? – заступился Андре за их местную достопримечательность и налил себе еще сливовой настойки. – Но все-таки, чем я могу вам помочь? – У меня есть один вопрос. Старинная трасса для бобслея, Пен-де-Сюкр, знакома ли она вам? – Ну да. Она находилась чуть ниже Не. – Она еще существует? – Не совсем. Строения заброшены уже долгое время. Но несколько штук остается. Сейчас они просто опасны. – Если брать за ориентир то место, где я попал под лавину, где они расположены? Глаза Сивиллы озарились пониманием. Она сообразила, зачем они поехали к проводнику. – Немного повыше, неподалеку от сети пещер, о которой я тебе уже рассказывал. – А можно к ним подобраться? – При таком уровне снега? Не получится! Всю трассу засыпало, ну и потом, сам знаешь, местечко небезопасное… – А что насчет пещер? – Туда добраться можно, но их нужно знать, а еще – любить ходить на снегоступах; дорога дальняя. – Вы можете нас туда отвести, ведь так? – Ну… а ты уверен? – тревожно поинтересовалась Сивилла. – Да, я уверен, что нам это поможет, – не стал уточнять он. – Хорошо, – согласился Андре. – Давайте не сегодня, уже слишком поздно. Встретимся завтра в полдень, если вам подходит это время. Прогноз вроде бы неплох. Нам придется поспешить, чтобы не попасть в бурю. – Я думала, в горах она уже началась, – сказала Сивилла, пытаясь освободиться от Анхиса: тот пристроил огромную морду ей на колени и теперь закапывал ее слюной. – Нет, все еще впереди, это только начало. – Да, все самое интересное впереди, – мысленно согласился Джошуа, допивая настойку. Следующую ночь Джошуа провел без единого кошмара и наконец проснулся отдохнувшим. Блуждание в мрачных коридорах «Бельвю» осталось позади, а восхождение в горы было намечено на вторую половину дня, поэтому Джошуа решил воспользоваться возможностью и отправиться в гости к родителям. Их дом стоял почти на самом берегу озера Брет, на лесной дороге, куда редко забредали туристы. Джошуа вырос именно там, на природе, у воды. Учился он в центре Лаво, городка, самого близкого к их дому. Он хорошо помнил дорогу через лес, несколько километров по крутому склону на велосипеде – и так каждый день. Годы, проведенные там, запомнились Джошуа счастливыми, хотя переходный возраст не пощадил и его. Семья до сих пор называла то время «знаменитыми темными веками». Знамениты они были тем, что на долю Джошуа выпало огромное количество всяких глупостей, и родственники до сих пор ему их припоминали. А темнота, конечно, осталась из-за попытки самоубийства, после которой он очутился в госпитале. Что интересно, он так и не признался в этом Сивилле. Что же превратило радостного ребенка, выросшего на Швейцарской Ривьере, в подростка с суицидальными наклонностями? Этого никто не знал, даже сам Джошуа. Из того периода он вынес чувство пустоты. Теперь он знал, что в его психике есть места, которые могут причинить невыносимую боль, даже если дверь к ним закрыта на ключ. Несмотря на то, что Джошуа годами ходил к психоаналитику, никто так и не заставил его вскрыть причины того подросткового отчаяния. Все думали, что он скрыл их глубоко внутри и, вероятно, навсегда. Но тот этап остался в прошлом, и сейчас Джошуа чувствовал, что состоялся как человек. Да, он ненавидел гольф (которым безумно увлекался его отец) и играл в видеоигры (которые его мать считала изобретением сатаны), но это не имело особого значения. Чета Оберсонов была милой парой пенсионеров. В прошлом оба работали в шоколадной индустрии (оттуда, видимо, и пошла любовь к сладкому у самого Джошуа). Сейчас они с новыми силами переключились на хобби: садоводство и путешествия. Для самого Джошуа родители были чем-то вроде учебного пособия, замечательной парой, прошедшей в идеальном союзе все сложности жизни, вырастившей детей, парой неразлучников. Он никогда не пропускал случая заехать к ним в гости. Его матери вскоре должно было исполниться семьдесят лет. Она носила длинные седые волосы забранными в пучок на макушке. Платье в цветочек, кажется, было единственным предметом ее гардероба, а еще она редко вылезала из фартука. В нем она копалась в саду, в нем же предавалась своей огромной страсти – кулинарии. – И как поживает мой дорогой сын? – спросила она, заключая его в объятья. – Все нормально, мам. После случившегося она почти каждый день навещала его в больнице, привозила корзинки с едой, которой он делился с медсестрами. Кроме того, теперь она каждую неделю оставляла сообщение на его автоответчик. – А что с твоей памятью, мой хороший? – Все нормально, дыр почти не осталось. Я помню все. – Дело в том, что я приготовила для тебя небольшую коробку со всякими мелочами. Профессор… как же его… такой красивый мужчина… – Доктор Гумберт. – Именно. Он сказал, что это тебе поможет. – Мам, но я же не забыл ничего из своего детства. – Ну да, но кто знает. Да мне и самой понравилось разбираться в этих мелочах. Она наконец впустила его в дом, заставила снять ботинки и помыть руки, а потом они вместе поднялись на второй этаж в его старинную детскую комнату, послужившую еще его братьям и сестрам. Мебель осталась приблизительно такой же, но вот коллекция постеров, которыми были увешены стены, исчезла. Куда-то подевались и настольные ролевые игры, которые он собирал наравне с книгами. Однажды мама уже вручала ему коробку с игральными костями на четыре, шесть, восемь, десять, двадцать граней – незаменимыми инструментами маленького ролевика – и металлическими фигурками, первыми в его коллекции, теми самыми, которые он безуспешно пытался раскрасить. Джошуа немедленно вспомнил своих приятелей, группу соседских подростков, с которыми он вечерами бродил по подземельям, смело врывался в проклятые леса и поместья с привидениями.