– И это подводит нас ко второй теме. Причина смерти. Как вы уже заметили сами, сохранность тела выходит за границы нормы. В науке такое называется омылением; подобный процесс возможен при определенной температуре и влажности. Некоторые останки тысячелетиями находятся в подобном состоянии. Тело хорошо сохранилось, на нем нет никаких отметин, кроме старого пореза на лице, в целом нормально зарубцевавшегося. Джошуа повернулся, чтобы посмотреть на мумифицировавшееся тело, запечатленное со всех сторон технической бригадой. Перед его внутренним взором встало молодое лицо этой красивой девушки. Какой монстр мог бросить ее на дне своей норы? – Тело принадлежит пятидесятилетней женщине. – В 1980 году перед исчезновением Кэтрин Александер исполнилось восемнадцать лет. Все совпадает! – заметил Джошуа. – Ну да. Сохранность тела позволяет рассуждать о причине смерти, а вот говорить насчет даты я пока поостерегусь. Я бы сказал, что прошел как минимум год. – Как она умерла? – спросила Сивилла. – Острая пневмония. По степени деградации легких можно предположить, что вирус перешел в кровь, развился сепсис. Омыление сохранило часть органов, но говорить тут не о чем. В ее случае для лечения хватило бы простых антибиотиков, но я предполагаю, что ей неоткуда было их взять. – Это урод ее бросил, – прошипел Джошуа сквозь зубы. – В целом, ее состояние говорит об отсутствии физической активности. Она, конечно, была подвержена слабости и много лежала, это объясняет осложнения заболевания. – Он мог держать ее в этой пещере тридцать лет? – спросила Сивилла с отвращением. – По телу так и не скажешь, но кое-какие признаки все же имеются. И я могу сказать кое-что еще. Джошуа обменялся взглядом с Сивиллой. Что же они пока не слышали? Какой новый ужас им придется познать? Джошуа работал в полиции много лет, сталкивался с разными случаями, видел настоящее насилие… но впервые на его памяти ему попадалось что-то настолько мрачное. – Я спросил мнения у коллеги-антрополога, и он подтвердил мои выводы. Она была беременна, причем давно. – А она родила? – Да, это можно сказать наверняка. Повисло похоронное молчание. Кусочки пазлов вставали на место в головах Сивиллы и Джошуа. Коробки с вещами разных размеров, футболка с надписью «I’m a cat»… Сомнений быть не могло. Кэтрин Александер родила ребенка, а почти сорок лет спустя неизвестная из Не появилась у маленькой часовенки у подножья трассы для бобслея. Это была ее дочь, родившаяся в недрах горы, и она смогла сбежать! Джошуа представил, каково это – мчаться по подземным коридорам, пользуясь невнимательностью своего палача, каково забираться в раздевалку. Джошуа развернулся и принялся рыться в ящиках. – Что ты ищешь? – спросила Сивилла. – Фото. Фото Кэтрин, которое было у неизвестной! Через несколько мгновений он нашел черно-белый снимок, с поверхности которого на них смотрела Кэтрин Александер, окруженная белым светом. – Ты только глянь! – сказал он, показывая на темную овальную фигуру на заднем плане. Джошуа снова повернулся и схватил пачку фотографий, сделанных в пещере. Техники запечатлели все до мелочей, пока ее прочесывали на предмет улик. Одна из фотографий, сделанных от кроватей, показывала стол, коробки с карандашами и часть стены, покрытой зеленоватым мхом. – На что? Сивилла только зря щурила свои маленькие глазки, она не видела ничего особенного. – На это, – Джошуа показал на круглое зеркало, висевшее на стене над столом. Форма идеально совпадала с той, что виднелась на заднем плане черно-белого снимка. – Фото было сделано там! Прямо там, с кровати! Это она, это дочь Кэтрин Александер. Неизвестная из Не только что обрела личность. Все замолчали, но в этот момент завибрировал телефон, который Джошуа плашмя бросил на стол. Он взял его и увидел, что на экране высвечивается номер его мамы. Джошуа нажал на «ответить» с неясной тоской. – Мам? Все в порядке? – Все отлично, а ты как? – ответила она. – Перезвоню тебе попозже? – Конечно. Просто хотела сказать, что к тебе приехал курьер. – Курьер? Ко мне? – Да. В наш дом на твое имя. Доставка срочная, от некой Изабель Тернье. Это имя тебе о чем-то говорит? Мой дорогой Рене! Прости, что зову тебя этим именем, но для меня ты навсегда останешься Рене, как в день твоего прибытия в приют. После твоего появления я долго думала, писать ли это письмо, но, кажется, у меня нет больше выбора. У меня самой есть ребенок. Его зовут Андре, и он особенный. Он всегда был другим, с самого рождения. Врачи называют его случай синдромом Марфана, но для меня он просто был другим. Это мой ребенок, и я его люблю так же сильно, как полюбила тебя, когда ты появился в моей жизни. Андре рос со мной, но без отца. Я пыталась сделать все, чтобы дать ему достойное детство, воспитать его хорошим мальчиком. Он очень любил природу, потому что она не насмехалась над ним и не судила его. Конечно, с самого начала я слишком сильно его защищала. Я боялась, что с ним случится несчастье, но мало-помалу начала понимать, что на самом деле несчастье сцепилось в вечной битве со мной. Я вспоминаю, что он жил в лесу целыми днями, забрав сани и нож, подаренные мною ему на день рождения. Я помню его лицо, помню, каким счастливым и смеющимся он бывал после приключений в одиночку. Только потом я поняла, чем же он занимался там на самом деле. Охотники говорили о том, что в лесу попадаются трупы муфлонов, прибитые к деревьям. Сначала я не верила. Да и как поверить в то, что твой собственный ребенок способен на такое зверство. Так вот, он вырос и стал настоящим гигантом. В подростковом возрасте с ним случались припадки ярости столь сильные, что я его боялась. Однажды он схватил меня за горло и пригрозил выпотрошить, как животных в лесу. Но я никому об этом не рассказала. Не потому, что я его боялась, а потому что я его любила безусловной любовью. Врачи объяснили мне, что в его организме что-то не работало, что-то, связанное с генами. Так что в этом была и моя вина. По зимам я трудилась в отеле «Бельвю», но это тебе уже известно. «Бельвю» стал мне семьей, той, которую я сама себе выбрала. Там были мои товарищи, там была та роскошь, которую я никогда не видела в своей жизни. В течение нескольких месяцев я совершенно обычным образом встречалась с людьми, которых бы никогда не увидела в противном случае, жила их жизнью. Этот мир очаровал моего маленького Андре, особенно ему нравилась кухня. Именно там он и пропадал целыми днями. Впервые он встретил Кэтрин, когда им было лет по десять. Я помню детскую комнату отеля. Она поражала воображение: огромное пространство со стеклянным куполом. Дети постояльцев, вернувшись с лыжных прогулок, обычно находились там. Андре тоже проводил там много времени, они забавлялись с Кэтрин. Эта девочка хорошо на него влияла, он забывал о животных и горах, вот до какой степени он был ею очарован. Из зимы в зиму он общался с ней с моей помощью. Я выбила ему место посыльного на кухне, это было его мечтой. Они выросли вместе, и мне даже казалось, что в какой-то момент они были влюблены. А потом настала зима 1980 года, и все изменилось. Кэтрин должно было исполниться восемнадцать, день рождения Андре был чуть позже, но из-за своей болезни он выглядел на десяток лет старше. Она выросла, она больше не желала принимать участия в его играх. Да и как бы все могло сложиться иначе? Андре был ребенком в теле взрослого человека, она – прекрасной юной девушкой из высшего общества. Я попыталась ему все объяснить, попыталась рассказать, что она отвергла его не из-за болезни, попыталась донести, что любовь бывает жестока. Я сделала все, что могла, но мы не можем полностью разделить страдания влюбленного человека. Мы можем только быть рядом с ним. И вот Андре замкнулся в себе. Он нашел свой нож, он вернулся к прогулкам в лесу. Что до меня – я лишь молилась. Много молилась. Но никто меня не услышал, и случилось худшее. Вечером пятого января Кэтрин отметила день рождения с родителями, а потом я нашла их в номере 81, о котором ты меня спрашивал во время своего визита. У Андре был мой ключ, подходивший ко всем номерам, он отвел Кэт рин туда, чтобы поговорить. Но все пошло не так. У него в руке был нож, она сидела на полу, раздетая, с порезом на щеке. Мне хватило пары секунд, чтобы понять, что случилось. Я встретилась взглядом с моим мальчиком. У Андре были перепуганные глаза, как у лесного зверя. И я приняла неправильное решение – сказала ему увести ее подальше. Пойти к нам домой, чтобы у них было время все обсудить. Я и не знаю, почему поступила так. Представила сына в тюрьме, запертого, как зверь в клетке. Он нанес ранения дочери людей, у которых были средства, чтобы сделать его жизнь кошмаром. Я велела ему уходить, а сама осталась одна, чтобы стереть кровь с ковролина. Только вернувшись домой, я поняла, как жестоко ошибалась. Андре не привел ее туда, у него были другие планы. Он хотел сохранить ее для себя, навечно. Я попыталась его переубедить, но у меня ничего не вышло. Все эти годы… он до сих пор с ней, а я храню молчание. Эта тайна поглотила мое сердце, я уже не знаю, жива я или мертва. И больше не могу выносить эту боль. Когда я увидела, что ты приехал, я сказала себе, что судьба дает мне последний шанс исправить мою ошибку. Через несколько дней я позвоню тебе и расскажу вторую часть этой истории. Да, у нее есть продолжение, и оно даже хуже начала. Я не могу больше писать, силы покидают меня. Итак, Рене, когда ты получишь письмо, приезжай ко мне вместе со своей напарницей. Мои дела приведены в порядок. Я часто о тебе вспоминаю. Изабель. Дождь барабанил по набережной Рувена, но Джошуа совершенно не боялся промокнуть. Прочитав письмо Изабель по приезде к родителям, он почувствовал страшную дурноту. Ему нужен был свежий воздух, и ему нужно было подумать. Буря и не собиралась униматься, она размывала контур гор слоем темных туч. Придвинутый к самой кромке черных вод озера, Монтрё, казалось, сжался в ожидании удара стихии. Джошуа прогулялся вдоль набережной, пройдя несколько километров. Летом это было бы очень приятно. Озеро Леман сейчас напоминало океан – так сильно вода билась о берег, а волны выносили гальку далеко на берег. Его шапка совсем промокла из-за дождя, вода начала течь ему на лоб, и он ускорил шаг, чтобы войти в здание рынка. Он так и не смог прогнать лицо Изабель Тернье из памяти. Эта женщина приняла его, полюбила его, но оказывается, она была способна не только на это. Она оставила за собой мрачное наследие, а его память собрала воедино все лики этого ужаса, несмотря на то, что они ему и не принадлежали. Отель «Аваланш», номер 81, события, случившиеся там, где он ни разу не был. Эмоции, чувства. Все это принадлежало другому человеку, а попало к нему, словно он поймал чью-то волну. Доктор Гумберт много ему рассказывал о памяти клеток и том, какой удивительной способностью к коммуникации они обладают. Он вспомнил объяснения доктора по поводу «темной материи», этого странного сплава потерянных воспоминаний, куда более обширного, чем осознанная часть нашей жизни. Мы не знаем о нем и лишь изредка видим какие-то вспышки. Это разрозненные фрагменты, мерцание звезд, но иногда они бывают столь точны. У нас в памяти всплывает имя или лицо. Их действие подобно магниту, иногда они притягивают из забвения настоящие сокровища. Изабель Тернье была таковым, найденным в глубинах темной материи головной коры Джошуа. Он чувствовал, что тонкая нить связывает ее с самыми большими секретами его личности. В десятке метров впереди стоял памятник Фредди Меркьюри. Тот, казалось, смеялся над стихией, вперив палец в небо с вечным криком «I will survive![9]». Андре Лете похитил, изнасиловал, а потом держал Кэтрин Александер в плену больше сорока лет. У всех полицейских в кантоне была ее фотография, ее должны были найти – и нашли. Джошуа поднял голову, чтобы посмотреть на силуэт гранд-отеля «Бельвю», но разваливающийся страж этих гор уже исчез в центре бури. Из города его не было видно. Джошуа подумал о том, как Роберт ходит кругами по этим коридорам и видит вспышки забытого прошлого. Не в этом ли заключается сама жизнь? Не в отчаянной попытке удержать воспоминания, теряющиеся в пустоте? Ящерица прячется под камнем, хвост отрывается под восхищенным взглядом ребенка-наблюдателя, звезды светят в бесконечности. Гиппокамп – странная лошадка, которая прячется в нашей голове – стирает кусочки реальности, чтобы позволить нам создать новые, чтобы мы во сне сплели ковер нашей жизни. Что остается из нашего детства? Мы прекрасно помним, что не всегда умели говорить, но наш первый язык, наши первые мысли от нас неотделимы. Они растворены в темной материи, они ждут подходящего момента, чтобы показаться на свет. Джошуа вздрогнул: дождь начал проникать под ткань куртки. Он свернул налево, чтобы сойти с набережной и зайти под огромный тент крытого рынка. Он был один, он совершенно потерялся в этом огромном пространстве. Вскоре Андре Лете станет самой главной новостью в прессе всей страны. «Горный огр», как его окрестила Сивилла, станет его единственной личностью. В нынешних условиях он сумел спрятаться, но когда стихия уляжется, над горами начнут летать вертолеты, и его в конце концов найдут. Дело Кэтрин Александер подходило к концу, и в этом была и его заслуга тоже, однако Джошуа не хотел радоваться. Внутри него была дурнота, осязаемая, словно болезненная пульсация ожога. Он присел на лавку и сжался в комок. В промокшем кармане завибрировал мобильный, источая яркий свет, и он извернулся, чтобы вытащить телефон наружу. Джошуа ответил на вызов, укрывшись в уголке, чтобы защититься от ветра, дувшего в микрофон. – Это я, – сказал грубый голос Андре Лете. – Ты меня ищешь? – Да, – сказал Джошуа, не зная, что ответить. – Ну так давай встретимся. Я тебя жду. Джошуа почувствовал, как мышцы ног каменеют: он пытался освободиться из снега. Он мог бы предупредить коллег, но тогда Андре получал шанс исчезнуть навсегда, и в этом был определенный риск. Единственный выход – пойти одному, чтобы уже закончить с этим делом и засадить мерзавца за решетку. А кроме того, между ними с самой первой встречи протянулась какая-то нить. Андре спас ему жизнь. Джошуа по-прежнему помнил белый свет, яркие лучи солнца и мощный кулак, который вытащил его из ледяной могилы. Судьба в тот день свела их вместе, поэтому Джошуа даже не удивился, что Андре назначил встречу на месте схода лавины. Это должно было поставить точку в их странных отношениях. На этот раз Джошуа готовился к худшему. Он надел под парку бронежилет, повесил на пояс оружие и только потом пошел по тропинке сквозь пещеры, борясь с порывами ветра, взметающими снег тут и там. В этом хаосе было трудно ориентироваться, но Андре сказал, что оставит ему «ориентир», чтобы он смог найти дорогу. Пройдя добрых десять минут, Джошуа нагнулся, увидев вдруг темную метку на нетронутой поверхности. Он поднял защитные очки, чтобы убедиться в том, что это был довольно длинный потек свежей крови. Багровая линия вела с тропинки к заснеженному холму, вершины которого пока что не было видно. «Кровь, черт побери, кровь!» Пульс все ускорялся, пока он шел по мрачному следу. Через десяток метров он почувствовал, что на уровне бедра в теле будто образовался шар, и его парализовало судорогой. Раздался гром, и молния осветила темные тучи, собравшиеся в горах. Он умрет здесь, один, неспособный завершить дело, на котором зациклился. Кэтрин Александер, неизвестная из Не… Он обещал им правду, и он почти потерял все из-за сведенной мышцы! С криком боли он оперся на ногу и с трудом сумел оторвать левую ступню от земли, чтобы продвинуться на метр. Кровавый след понемногу исчезал – порывы ветра уносили снег хлопьями. Джошуа закричал изо всех сил и сделал еще несколько шагов. До вершины оставалось не так уж и много. В этот момент он заметил фигуру Андре. Тот сидел спиной к нему, лицом к долине. На коленях у него что-то лежало, а еще Джошуа заметил, что в одной руке Андре поблескивает острый край клинка. Джошуа почувствовал, как выброс адреналина действует на его нервные клетки. И ощутил, что судорога, наконец, отпустила его мышцы. Он выбрался из снега и добрался до Андре. Подойдя вплотную, он понял, что на коленях у Андре лежит тело Анхиса. У собаки было перерезано горло. Именно его кровью воспользовался Андре, чтобы показать дорогу Джошуа. – Привет, малыш, – сказал Андре, даже не удосужившись обернуться. – Ну? Ты меня нашел. А этот старый мешок костей хоть разок послужил делу. Джошуа снял перчатки, вытащил пистолет из кобуры и снял его с предохранителя. – Ни с места! – А тебе кажется, что я собираюсь бежать? Вершина холма переходила в отвесный обрыв, скрыться было невозможно. Единственный вариант – идти назад, мимо Джошуа. Тот порылся в кармане и взял наручники, а потом швырнул их Андре. – Бросайте нож и надевайте наручники. Андре повернул голову и посмотрел на него пронзительными голубыми глазами: – Ты хоть знаешь, сколько у меня этот нож? Мне подарила его мать. – И в благодарность вы ее задушили. Слова Джошуа не вызвали ни единой эмоции у Андре. – Да, мне пришлось это сделать. И еще разобраться со старой клюшкой, заправлявшей отелем. Ты бы видел ее рожу, когда я заставил ее проглотить все таблетки сразу. – Бросайте нож! – Как скажешь. Андре повернулся к обрыву и отпустил клинок в белую пропасть, простиравшуюся на тридцать метров вниз. – Ты доволен? Тебе стало легче? – Наденьте наручники! – Ты поэтому пришел? Ты пришел меня арестовать? Ну же, этим могли заняться и твои приятели. Нет, ты здесь по другой причине. Потому что никак не можешь забыть, что я тебе жизнь спас. Джошуа продолжал сохранять дистанцию. Он наставил пистолет на голову Андре. – Наручники, кому говорю! Андре взял тело своей собаки и сбросил его вниз, а потом наклонился и подобрал стальные браслеты. – И что, у тебя нет вопросов? Ты ни о чем не хочешь знать? Вопросы у него были, Джошуа умирал от любопытства, но чувство опасности отдавалось болью в висках, и он ничего не соображал.