— Минут тридцать. Собрание только кончилось, и я прибежал сюда. Как ты? — Роджер выглядел обеспокоено и тараторил съедая некоторые гласные звуки. «Ужасно… раздавлено… униженно… они все всё знали… и они все посмеялись надо мной…» — Со мной все хорошо. — я выдавила из себя улыбку, а на душе скребли кошки, закапывая свои испражнения в меня словно в лоток. «Ну нет, я это так не оставлю.» — Мили, ты куда? — услышала я вслед своему внезапному порыву. Через пару минут я уже бежала по коридору в кабинет к самому Дьяволу. Я ворвалась внутрь, не постучав, минуя секретаря и правила приличия. — Послушайте, вы! — громко выпалила я в блондинистую спину, которая изумленно воскликнула: — Мелиса⁈ «О, Господи!» — оказавшись лицом к лицу к уже ненавистному мне избалованному кобелю, я чуть снова не ухнула в обморок. Шторы были опущены, как и его штаны, а Вэнди стояла перед ним на коленях и закрывала своей головой его достоинство. Босс же ни капли не смутился, а надавил на голову своей протеже, которая продолжила делать… это… — А ты так можешь? — он криво усмехнулся в блаженной улыбке, а я стояла словно парализованная. Волна непреодолимой ярости и жуткого стыда захлестнула меня: — Вы! Нет, ты! На вы обращаются лишь к тем, кого уважают. Ты — козел! Запрокинувший от удовольствия до этого голову назад мистер, посмотрел на меня с лютой ненавистью и под чмокающее чавканье блондинки грубо выплюнул мне в пылающее позорным пожаром лицо: — Слушай ты! Прыщ на заднице! Нет, бородавка ты! Ты мне обломала весь кайф. Вытащив свой аггрегат из головы моей коллеги, он отшвырнул ее коленом. — Вэнди, оставь нас! Зайдешь после работы! — Да, сэр. Барби вышла, а босс пошел в наступление: — Это ты мне будешь говорить, что я — козел? Сердце билось в моем горле, задевая язычок так, что меня затошнило. Но я не собиралась сдаваться и бесстрашно парировала: — Да! Ты — инфантил! — Истеричка! — Казанова! — Уродина! Я замерла, никто никогда меня так не оскорблял, а он… он стоял и победоносно скалился, уничтожая меня надменным взглядом. — Что? Зацепил тебя, да? Так вот, клерк, ты получишь повышение только тогда, когда у меня на тебя встанет! Я едва сдерживала слезы, которые душили меня, сильнее чем самая жадная жаба. Стиснув зубы, я процедила: — Знаешь что? Иди к черту! Я увольняюсь. — О, нееет, я тебе устрою такую славу за твое оскорбление, что ты никогда не найдешь себе работу в этом городе и даже штате. Ты будешь вечно забирать мои трусы из химчистки и разбирать мои счета, потому что ты всего лишь мышь. Хотя нет. Ты — мышиные какашки. Я влепила ему пощечину… мысленно, конечно, и вылетела за дверь, заливаясь слезами. В коридоре я наткнулась на Мари. — Мелиса, постой… Но я пробежала мимо, едва не сбивая ее с ног. Через двадцать минут я ехала в вагоне метро, погруженная в наблюдения за прохожими. Напротив меня сидела пожилая женщина в пальто, изъеденном молью. Чуть дальше мать поучала за что-то ребенка, который едва ли не плакал и тер глаза снежными варежками. Справа стояла парочка, счастливые молодые парень и девушка. Они так влюбленно смотрели друг на друга. Парень нежно гладил ее по пшеничного цвета волосам и целовал в закрытую улыбку. «Красивые… вот бы на меня смотрели так…» — от этих мыслей я лишь загрустила еще больше. Я вышла на две остановки раньше, чтобы прогуляться. Чересчур заснеженные для Нью-Йорка улицы были переполнены снующими туда-сюда людьми, бегущими с работы домой, суетными и озабоченными скорее всего тем, что будут готовить на ужин. «Зима — это вечная темнота… и все же… за что он меня так ненавидит?»- я невольно снова вернулась к мыслям об Эрике. Мне сегодня было больно, как никогда. Возможно, я даже не хотела жить. Он будто наступил в коровью мину и пытался оттереть меня от ботинка. «Но почему тогда не уволить меня? Не думаю, что это из-за Мари. Но вот бы он смотрел на меня, как тот влюбленный парень…» — не смотря на все зло, которое он сделал мне, и страдания, которые он причинил, я таяла от мысли о его поцелуе… Погрузившись вновь в свои фантазии, я не заметила замерзшую блестящую лужу и, с визгом проехавшись, растянулась на асфальте. «Боже мой, сколько звезд…» — я лежала и смотрела в черные небеса, усыпанные яркими светилами, словно мириадами светлячков, — «Ой, звезда падает.» У меня было одно желание, которое я, не задумываясь произнесла одними губами: — Я хочу стать желанной… Глава 3 Приглашение Глава 3. Приглашение И снова звенит будильник, и снова пора вставать. Я еле разлепила пылающие веки, пытаясь сфокусироваться на расплывчатом изображении моего скромного интерьера съемного жилья. «День сурка.» — мысли, как и голова были тяжелей наковальни, звон которой раздавался в пульсирующей венке виска, и я почувствовала боль в горле: «Ауч…» Я встала с кровати, и комната закружилась, как моя люстра-вертолет на немного пошарпанном потолке. «Воу…» — легла обратно. С трудом дотянувшись до тумбочки, достала градусник и вставила в подмышку, который уже через три минуты показал красный столбик на отметке 38.8! Трясущимися пальцами я набрала Мари, и такими же хилыми связками просипела на ее «Алло»: — Мари… это Мелиса. У меня жар и болит горло. Можно мне денек отлежаться? — Жар⁈ Конечно! Будь дома до конца недели, дорогая. Даю тебе оплачиваемый отпуск. И обратись обязательно к врачу. — восклицал встревоженный голос, давая неубедительные напутствия, на которые я равнодушно бросила: — Непременно. Спасибо. Пока. — Поправляйся. Тебе что-то еще нужно? — Нет, — я сбросила звонок, даже не дождавшись ее «пока». Мягко говоря, я была обижена на Мари, ведь она даже не заступилась за меня на этом прилюдном унижении. И это она мне промывала мозги весь год… «Задурила мне голову напрасными надеждами… я же вижу себя. Чудес не бывает. Мур прав на мой счет…» — истязала я свой и без того разгоряченный мозг, — «Ой, как же плохо… Надо вызвать врача…» Просидев час на телефоне в очереди на линии с убивающей своей легкомысленностью мелодией, я поняла, что у меня нет иного выбора, как поехать в больницу самой. Закинувшись жаропонижающим, я направилась за врачебной помощью. В поликлинике было столько народу, сколько не жило в самом Нью-Йорке… больше всего в кабинет травматологии. «Зима же…» — улыбнулась я своей прозорливости, делая качающийся шаг к регистратуре. Ближайшая больница к моему кварталу была не в очень хорошем районе, но внутри было светло и чисто, в целом, даже уютно, если не обращать внимание на кислый и приторный рыбий запах, царящий в фойе. Это была территория латиносов. На посту меня встретила возрастная дама с пышным бюстом, с острыми длинными ногтями апельсинового цвета и в разъедающем зрение кислотно-малиновом халате. — Что тебе, девочка? — она чавкала жвачку, которая видимо занимала весь ее рот, судя по размеру надуваемого пузыря. — Добрый день, миссис… эммм… как я могу к вам обращаться? — Сестра Дженифер, зови меня так. Все так зовут. Я раньше была монахиней, знаешь ли. Можешь еще малышка Джей. «Ужасно милая!» — я не смогла сдержать улыбки и замешкалась. А малышка Джей громко еще раз спросила меня: — Ну зачем пришла то? Смотри сколько за тобой больных скопилось! — Сестра Дженифер, я бы хотела попасть к терапевту, у меня болит горло и высокая температура. — для усиления эффекта я громко кашлянула, точнее пролаяла, и женщина оживилась, подскакивая с места, выпучивая и без того огромные чернющие глаза. — Что же ты молчишь, девочка. Тебе надо срочно к мистеру Барабароссо. Он тебя на ноги поставит. Давай, девочка, вот талон. СЛЕДУЮЩИЙ! — и я поняла, что надо двигаться, когда сзади меня уже поджимал какой-то ароматный бродяга.