– У вас такое лицо сегодня с самого утра, как будто вы потеряли близкого человека. – Спал сегодня плохо. Давайте все-таки работать. Но работать не получалось. Он думал о Насте, каково ей там среди бандитов, зная, что теперь ее жизнь зависит лишь от него и она может надеяться только на него. Потому что больше не на кого… Позвонил Сперанский. – Хочешь анекдот расскажу? – предложил Николай Степанович и, не дожидаясь ответа, тут же продолжил. – Немного циничный, но… Ладно, слушай. Один судья ходил на работу в мантии. И со спины его все принимали за женщину и один раз даже обесчестили… – Все? – не выдержал Высоков. – Нет, это только завязка… – Давайте в другой раз. – У тебя голос какой-то сегодня усталый. Понял: завтра заседание по важному делу… Понимаю. Но ведь других дел у тебя в производстве пока нет. Так отправляйся сейчас домой, отдохни… Работа у нас нервная, а потому надо почаще отдыхать и относиться ко всему с юмором. Так давай все-таки дорасскажу анекдот… Значит, насильника задержали, но дело было закрыто согласно статье 76 УК. То есть лицо, совершившее преступление, может быть освобождено от ответственности, если оно загладило причиненный вред… – Там сказано: «Если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный вред». – Да что я не знаю, что ли! Но так ведь смешнее. – Что-то мне не смешно. – Езжай домой! Какой-то ты сегодня некомпанейский. Он возвращался в квартиру, где его никто не ждал. Ехал в машине, не замечая полыхающего яркой зеленью лета, и считал часы. Еще полдня, ночь. Потом утро, еще полдня… И что после этого? Жизнь, возможно, кончится. Не его жизнь, но самого близкого и любимого человека. Она оборвется, и тогда все закончится и для него. – Опять ваш сосед за нами увязался на черном «тахо», – произнес Анатолий. – Что ему от вас надо? – Это не сосед: это моя охрана на пару дней. – Понимаю. Завтра будете паковать Каро Седого? Весь город ждет. – Так уж и весь? – А как же, спокойнее всем будет. А я уж думаю, что за «тахо»? – Откуда такая наблюдательность у вас? – Так опером семь лет отпахал, а там надо было быть внимательным и все замечать. Но потом жена взбунтовалась, мол, тебя дома сутками не вижу, и зарплата у тебя копеечная, и помощи по дому от тебя никакой… – Анатолий, помните начальника убойного отдела одного из районов, которого убили лет пятнадцать назад? – Помню, конечно, но я тогда уже не работал. А того опера звали майор Грицай, кажется. А чего вы вдруг вспомнили? – Софья Андреевна – его вдова. – Да вы что! Такая симпатичная. Ну ладно, она – вдова, а я – в разводе. Будет о чем побеседовать. Дома было еще хуже, чем на работе. Дверь открыл здоровенный парень, который ночью сидел в машине, оставленной возле подъезда. В гостиной работал телевизор, на экране которого шли соревнования по смешанным единоборствам. – Выключить? – обратился к Высокову Елагин, который вместе с ним зашел в квартиру. – А вам это нравится? – Как сказать, – словно не зная ответа, произнес Петр, – но я сам занимался этим и провел два боя в панкратионе. – Где? – не понял Владимир Васильевич. – Борьба такая, – объяснил здоровенный парень, – ее древние греки придумали. Философ Платон был чемпионом Олимпийских игр по панкратиону. Высоков посмотрел на него: уж менее всего этот здоровяк был похож на любителя философии. Тот понял этот взгляд по-своему и отключил телевизор. – Новости для меня есть? – поинтересовался Владимир Васильевич. – Пока не нашли вашу девушку, – вздохнул Петр, – но продвижение есть. – Подобные дела у вас были? – Так мы этим в основном и занимаемся, потому-то у нас розыскное агентство, а не детективное. Если кто-то сам прячется, то находим быстро: от одного дня до пары недель. Но если кого-то похитили опытные люди, то такого человека найти сложнее. – Вы сказали, есть продвижение. А что именно удалось узнать? – Позвоните Вере Николаевне, она все расскажет. Оба парня тут же вышли из комнаты, чтобы не мешать клиенту беседовать с их руководством. Номер Бережной был занят, но не прошло и минуты, как она позвонила сама. – Номер телефона, который вы мне дали, проверили. С него некое высокое должностное лицо с погонами звонило несколько раз, еще больше раз звонили этому лицу. Содержание разговоров мы не знаем, но предполагаем, что между двумя этими абонентами была договоренность: кто-то сливает информацию на конкурентов, а кто-то использует ее для повышения эффективности собственной работы. – Честно говоря, меня это мало интересует. Настю скоро отыщете? – Не могу назвать точный срок, но постараемся сделать это как можно быстрее. По указанному вами телефонному номеру связалась, но не с Качановым, а с его близким человеком, которого тоже знаю немного. Он меня заверил, что к похищению девушки Карен Константинович никакого отношения не имеет. А я просила передать Карену Константиновичу, что, даже если он и не имеет отношения, отвечать придется ему. Тогда меня заверили, что, как им кажется, девушка очень скоро будет на том же месте, откуда и пропала. – Но они же просили не обращаться в полицию, а теперь будут знать, что вы у них на хвосте. – Я не полиция и не следственный комитет. Я это уже вам говорила, но вы это знаете и без меня. И преступники это знают, и мои возможности им тоже хорошо известны. Теперь они трижды подумают, перед тем как что-то предпринять. – Но этот преступник ни с кем не договаривается, делает то, что сам считает нужным. – С вашим знакомым со звездами на погонах он все же договаривается или, по крайней мере, делал это в недавнем прошлом. – Не надо говорить то, в чем вы не можете быть уверенной. – Хорошо, – согласилась Бережная, – теперь о двух автомобилях якобы оперативной службы, следивших за вами. Те же марки машин, но номера-дубликаты: их, судя по всему, устанавливают лишь на то время, когда надо эти машины использовать. Я в своей практике с таким уже сталкивалась. В ближайшее время машины будут задержаны, как и люди, в них находящиеся. Естественно, что сделает это не моя фирма. – Мне-то что с того? – Вообще-то эти преступники скрытно проникли в вашу квартиру, установили прослушку, использовали подложные автомобильные номера, стали участниками похищения… Сколько уже уголовных статей получается, Ваша честь? И ведь преступления эти направлены против неприкосновенности судьи… Разговор раздражал Высокова, потому что был пустым, не дающим никаких надежд, но он и раньше… он всегда знал, что надеяться надо только на себя. На Бога уповает лишь тот, кто, задавленный обстоятельствами, проклиная судьбу, ничего не может изменить сам. Надеяться на силу других, на чью-то помощь – значит, самому оставаться всю жизнь слабым. И только сейчас Владимир Васильевич окончательно понял, что спасти Настю ему никто не поможет, но он сделает это сам. Только как? Он ждал звонка, напоминания от похитителей, ведь Вера Бережная уверяла, что они позвонят обязательно… Ждал, время шло, таял свет за окном, а с ним и надежды. Он был заперт в своей квартире с ожиданиями, которые с каждой пролетающей мимо минутой все больше казались несбыточными надеждами. В соседней комнате находился Петр Елагин, который лишь иногда негромко разговаривал по телефону. Кто-то позвонил в дверь: привезли заказанную Елагиным еду, но Высоков на его предложение отужинать сказал, что ему сейчас кусок не полезет в горло. – Просто поговорим, – не стал настаивать Петр. Пришлось садиться за стол, на котором стояли тарелки с нарезанной ветчиной, греческим салатом, мясным рулетом с белыми грибами, молодым картофелем, обильно посыпанным укропом, и пирожками. На столе лежал еще мобильный телефон Елагина. Высоков не смотрел на еду, он не отрывал своего взгляда от телефона. – Простите, – произнес Петр и убрал аппарат в карман своего пиджака. Он начал раскладывать еду и что-то рассказывать. – Мы проверили записи с уличных камер, нашли изображение вашей девушки. Она направлялась к метро, но потом рядом ней остановилась машина такси, и, видимо, таксист предложил довезти ее. Машину мы недолго отслеживали, на какое-то время упустили ее из поля зрения, потому что такси въехало в слепую зону. Потом продолжали наблюдать за его движением. Не сразу поняли, что вашей Насти уже нет в автомобиле. Очевидно, в слепой зоне она вышла или ее вытащили из машины, что скорее всего. Мы связались с агрегатором и узнали, что под указанным нами регистрационным номером числится не белый «БМВ», а белая «шкода октавия». Тем не менее мы попросили показать нам маршруты всех их автомобилей на это время, список водителей – а их было больше сотни… Но это ничего не дало. Тот же самый вариант, как с оперативными машинами с подложными номерами. На белый «БМВ» наклеили пленку с рекламой и названием агрегатора, довезли Настю в указанное место, пересадили в поджидавший их автомобиль… – Но ведь можно проверить, куда пошел дальше этот чертов «БМВ»! – не выдержал Высоков. – Проверяли. Но скорее всего, засвеченную машину они спрятали где-то во дворах в той же слепой зоне. Пленку с рекламой сняли, повесили другие номера. – То есть и здесь глухо, – выдохнул Владимир Васильевич. – Не совсем. Вера Николаевна попросила сделать четкие фотографии водителя такси. Тот был в больших солнцезащитных очках, в кепке… Не в бейсболке, а именно в кепке-восьмиклинке с мягким широким козырьком, скрывающим от камер едва ли не половину лица. Бережная очень внимательно рассмотрела фотографии и узнала этого человека. – Кто он? – Доверенное лицо Качанова – человек, который постоянно находится рядом с ним. Он нам неплохо знаком, даже номер его телефона есть в нашей базе. Бережная пыталась связаться с ним, но Труха или отключил свой аппарат, или пользуется сейчас другим. – Труха? – Николай Трухин[11]. У него был условный срок за нанесение тяжких телесных. – Статья сто одиннадцатая и условный срок? – удивился судья. – Там до восьми лет, если только по первой части. А условный вообще не предполагается. Выходит, статью переквалифицировали? А кто председательствовал в суде?