— Похоже, несчастное создание часто били. Он доверял только Альваро, — сказал ветеринар, оправдывая поведение Кофейка. Писатель продолжал держать руку вытянутой. Пес постепенно приблизился, и его мордочка наконец коснулась ладони Ортигосы, но собачка явно робела, поэтому Мануэлю приходилось тянуться, чтобы ее приласкать. Он гладил пальцами маленькую мохнатую головку. Хотя на первый взгляд Кофеёк выглядел совершенно нормально, писатель заметил, что позвонки его выступают, а бока очень впалые. — А что у него с задними лапами? Ветеринар пожал плечами: — Да у малыша целый букет проблем. Недостаточное питание, задержка в развитии с самого детства… Полагаю, ему года два или три, и я подозреваю, что до того, как песик оказался у нас, он не мог двигаться. У Кофейка были кишечные паразиты, и хотя я сразу же начал лечение, с такими вещами быстро не справиться. В любом случае сейчас он выглядит лучше. Видели бы вы, каким заморышем был он, когда Альваро его привез. Мануэль перестал гладить собаку и положил руки на колени. Кофеёк осторожно приблизился и обнюхал писателя. Не спеша и стараясь не касаться кожи незнакомца сухим носиком, он исследовал ладони, пальцы и запястья Ортигосы, обдавая его жарким дыханием. Затем поднял голову и уставился на Мануэля темными влажными глазами, проникающими в самую душу. И в этот момент писатель понял, почему Альваро подобрал этого пса. Возможно, в этой жизни еще есть за что цепляться… — Ты маленькое чудо, — прошептал растроганный Ортигоса. — Что, простите? — переспросил ветеринар. Он уже успел отойти в дальний конец коридора. Видимо, ему не терпелось покинуть конюшню. — Кто дал ему имя? — Полагаю, что Альваро… — Вы, наверное, торопитесь, а я вас задерживаю… — Вообще-то, я уже уходил, когда вы приехали, но ничего страшного… Мануэль не двинулся с места. — Последний вопрос, — сказал он и замолчал. Уловка сработала. Ветеринар с вопросительным выражением на лице подошел поближе и, предчувствуя, что речь о чем-то важном, угодливо произнес: — Конечно. — Вы видели Альваро в тот день, когда он погиб? — Видел. В полдень, я как раз уходил. — Наверное, он хотел поговорить о лошадях Сантьяго? — Нет, он спросил меня, как чувствует себя Кофеёк. Когда я покидал поместье, то посмотрел в зеркало заднего вида и обратил внимание, что Альваро направляется в сторону конюшен. Он всегда так делал, когда приезжал. Писатель кивнул, не отрывая глаз от собаки. — Спасибо большое, не смею вас задерживать. Идите, а я еще немного побуду здесь. — Я к вашим услугам. Если еще что-то понадобится или возникнут вопросы, звоните без колебаний, мой номер есть на доске у входа. — Ветеринар пошел по направлению к центральному проходу, но вдруг остановился, а затем сделал несколько шагов назад. — Пожалуйста, перед уходом убедитесь, что закрыли клетку Кофейка. Дон Сантьяго терпеть не может, когда песик бегает по имению. Если только… Мануэль кивнул: — Конечно. В конюшне воцарилась тишина. Охотничьи собаки привыкли к присутствию Ортигосы и успокоились. Со стороны главной аллеи донесся звук работающего двигателя автомобиля, он постепенно стихал. Тишину жаркого почти летнего дня нарушало лишь дыхание и фырканье лошадей да скрип досок под их могучими телами. — Кофеёк… — прошептал писатель. Пес осторожно вильнул хвостиком, словно боясь преждевременно радоваться. — Ты и не знаешь, каким сюрпризом для меня стал. Ортигоса чувствовал, как оттаивает его сердце, и немного расстроился, когда песик отошел от него. Но собачка не сбежала, а, словно маленький спутник, держалась на определенной дистанции. — Хочешь прогуляться? — Мануэль говорил негромко, словно боясь испугать Кофейка, и улыбнулся, поймав себя на этой мысли. Щенок завилял хвостом в подтверждение того, что идея ему нравится, но с места двинулся, только когда писатель пошел по проходу. Тот направился в сторону входной двери, постоянно оборачиваясь, дабы убедиться, что песик следует за ним, и остановился на пороге, оглядываясь, чтобы решить, в какую сторону идти. В этот момент на дороге, которая огибала домик смотрителя и вела к двум другим въездам в поместье, показался автомобиль и повернул на главную аллею. Красный «Ниссан», который Ортигоса уже видел накануне, двигался уверенно и быстро. У Мануэля снова возникло ощущение, что сидевший за рулем человек был удивлен, что видит его здесь. Машина замедлила ход и, проехав мимо входа в конюшню, остановилась. Писатель терпеливо ждал, только бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться, что пес рядом. Из автомобиля вышел мужчина и направился к Ортигосе, на ходу протягивая руку. — Дон Мануэль, возможно, вы меня не помните, но мы виделись на похоронах. Меня зовут Даниэль Москера, я управляющий винодельни. Я надеялся, что удастся познакомиться с вами. — Новоприбывший наконец отпустил ладонь писателя. — Дон Сантьяго сообщил, что вы уехали, поэтому я и удивился, когда увидел вас здесь вчера. Это был для меня сюрприз. — Давай перейдем на «ты», — предложил Мануэль. — Конечно. — Управляющий улыбнулся и снова вцепился в кисть писателя, на этот раз обеими руками. Такое рвение огорошило писателя. Между тем Даниэль продолжал: — Я рад, что ты задержался. — Он сделал пару шагов по направлению к машине и обернулся: — Останешься в Галисии? Подобная прямолинейность развеселила Мануэля. — На какое-то время. Москера смотрел на Ортигосу, прищурив глаза и явно что-то обдумывая. Поразмыслив, он вдруг кивнул и спросил: — Ты сейчас занят? Писатель вспомнил, что пытался решить, в какую сторону двигаться. Он огляделся вокруг, затем махнул в сторону Кофейка, который робко вильнул хвостом. — Нет. Даниэль улыбнулся. — Тогда идем. — Должно быть, он почувствовал нерешительность Мануэля, который бросил взгляд на собаку, потому что добавил: — И песика бери с собой. Они направились к машине, но Москера вдруг остановился. — Погоди-ка, какой у тебя размер обуви? — Сорок третий, — ответил удивленный Ортигоса. Даниэль пошел в конюшню и вернулся с парой резиновых сапог и серой курткой с меховым капюшоном, напоминающей одежду эскимосов. Все это было погружено на заднее сиденье внедорожника вместе с Кофейком, которого пришлось подсадить, так как сам он забраться в машину не мог. Они двинулись в сторону Лалина. Рот управляющего не закрывался. «Ниссан» свернул с шоссе, и дорога стала очень извилистой. Автомобиль опасно кренился и так резко поворачивал, что оставлял следы на крутых склонах холмов, окаймлявших реку Миньо. Внизу раскинулись сотни террас, огороженных стенками из необработанного галисийского камня, напоминая лестницу, ведущую на верх холма. На каждой из ее ступенек на шпалерах рос виноград. Вручную сложенные каменные стены виднелись повсюду, не давая почве сползать вниз. На их сером фоне выделялись узловатые жилы лоз. Их венчали шапки блестящих зеленых листьев, но кое-где проглядывали красные пятна, свидетельствующие о том, что пришло время собирать урожай. Темные матовые грозди напоминали драгоценные камни, покрытые инеем, что на данной широте было невозможно, и наполовину скрывались в пышной листве. Автомобиль выехал на берег реки и двинулся по прямой дороге, которую, похоже, пришлось отвоевывать у горного склона. Даниэль миновал небольшую парковку на откосе, где в ряд выстроилось несколько машин, и остановился перед зданием с собственной пристанью. Они вышли из внедорожника, и Мануэль увидел, как Кофеёк без колебаний направился впереди них по молу, в дальнем конце которого была пришвартована лодка, и забрался на нос. Москера завел мотор. Округу огласил шум работающего двигателя, а в воздухе запахло бензином. Даниэль направил катер вниз по течению, проплыл под арками Балесарского моста и миновал широкие причалы, вдоль которых швартовались прогулочные катера с рядами предназначенных для туристов скамеек на палубах. Кофеёк устроился на носу, боязливо выглядывал оттуда, словно живое фигурное украшение, и осматривал расстилающиеся перед катером водные просторы. — И куда же мы направляемся? — спросил Мануэль. Его удивление росло. — Я думал, ты хочешь показать нам виноградники. — И писатель махнул в сторону берега. — Именно туда мы и направляемся, — весело ответил Даниэль. — На лодке? — Конечно. Это Рибейра Сакра, и именно этот регион дал название одноименному вину. До многих местных виноградников не добраться иначе как по реке. Большинство наших владений здесь, и лучшая продукция тоже поступает именно отсюда. — В голосе управляющего звучала гордость. — А я думал, что название как-то связано с большим количеством романских церквей в регионе[17]. — Это само собой, но особенно он славится уникальным способом выращивания винограда: на террасах из аспидного сланца и гранита. Так повелось еще со времен римлян и задолго до того, как здесь начали появляться монастыри. Говорят, что монахи оказались в этой местности, чтобы не попасть в деревушку О Себрейро[18] среди зимы. Но куда важнее то, что они так здесь и остались. И привлекла их не возможность развития романской архитектуры, а то же, что и римлян, — вино, — смеясь, ответил Даниэль. Мануэль окинул взглядом холмы, ища какие-нибудь пути или тропы, которые вели бы к террасам. — И кроме как на лодке, сюда никак не попасть? — К нашей винодельне можно добраться по берегу. — Москера указал на дорогу, такую узкую, что, казалось, автомобиль не сможет по ней проехать. — Но есть такие места, единственный путь к которым ведет по реке. А склоны там настолько крутые, что работники собирают виноград, спускаясь сверху на веревках. На правом берегу показалась небольшая бухта, где укрылась заброшенная деревушка. Видны были крыши домов, пострадавшие от воды пустые провалы дверей, окна без следов стекол. Даниэль словно прочитал мысли Ортигосы. — Как странно видеть эти постройки, правда? — Интересно, почему их не снесли? — Полагаю, здесь совершенно другое отношение к таким вещам. Семь деревень, таких же больших, как Балесар, ушли под воду, и только после этого власти построили плотину. Когда я плыву вниз по течению, не могу отделаться от мысли, что подо мной крыши домов, часовни и церкви, древние кладбища и школы, виноградники и оливковые рощи, — задумчиво поведал Москера. — Ты не поверишь, поначалу я возненавидел это место. Прежде я работал на крупной винодельне в центре Испании, там все по-другому: полная механизация процесса, акцент на перевыполнение плана… Помнится, у меня были собственные представления о том, что и как нужно делать. — Даниэль улыбнулся, вспоминая о прошлых заблуждениях. — Старого маркиза производство вина не интересовало. Но три года назад Альваро начал масштабный проект, и теперь многие компании в нашей отрасли ориентируются на его опыт. — Это он тебя нанял? Москера кивнул, не отвлекаясь от управления катером. — Альваро ничего не знал о производстве вина, но обладал врожденным чутьем и понимал, что представляет собой этот регион. Мануэль скептически отнесся к этому замечанию, но промолчал. — Теперь я уже знаю, что никуда отсюда не уеду. Но когда Альваро меня нанял, я совершенно не был в этом уверен. Ты будешь смеяться, но этот регион казался мне враждебным, старомодным и диким. Писатель кивнул. У него возникло чувство, что управляющий читает его мысли, но Ортигоса снова ничего не сказал.