— Алекс, дорогой, — обратилась она к юноше, занявшему место во главе, — пожалуйста, сядь рядом с Шулией, а этот стул освободи для Андреса. Мануэль с удивлением наблюдал за этой сценой, чувствуя, как нарастает напряжение. — Но я всегда здесь сижу, — запротестовал парень. — Только не сегодня, — невозмутимо ответила хозяйка дома. Молодой человек с явной неохотой поднялся и пересел на указанное место. Ногейра устроился во главе стола, и Ортигоса вдруг понял, что лейтенанта впервые кто-то назвал по имени. Хозяин дома не соврал: Лаура оказалась отличной кухаркой. Писатель поглощал еду с таким удовольствием, которого уже давно не испытывал, наслаждался беседой с домочадцами Ногейры и великолепными ароматными блюдами, от которых ломился стол, символизируя истинно галисийское гостеприимство. Говорили в основном о книгах и задумках Ортигосы, о том, как он начал карьеру писателя, о литературе в целом. Оказалось, что Лауре нравятся те же авторы, что и Мануэлю. Во время беседы он заметил, как хозяйка дома несколько раз перевела взгляд с него на своего мужа. — Мануэль, как ты познакомился с Андресом? Он не хочет нам ничего рассказывать. Ортигоса посмотрел на лейтенанта, который встал из-за стола, чтобы открыть еще одну бутылку вина. — Он не может об этом говорить, потому что я просил, чтобы все осталось в секрете, — выдал писатель, прекрасно понимая, какой эффект произведут его слова. — Это для работы над новым романом! — воскликнула Шулия, обменявшись заговорщическим взглядом с матерью, и снова повернулась к Мануэлю. — Так ведь? — Вы же понимаете, что пока рано об этом болтать… — Ну конечно! — хором подтвердили женщины. Ортигоса увидел, как жена и дочь с восхищением смотрят на Ногейру, и у него отлегло от сердца. — Значит, в следующем романе действие будет происходить здесь, в Рибейра Сакра? — продолжала допытываться Шулия. Писатель улыбнулся, но ушел от ответа. — Пока ничего не могу сказать. Я только обдумываю идею, знакомлюсь с местами, собираю факты. И в этой работе твой отец оказывает мне неоценимую помощь. — Извини нашу дочь, — с улыбкой сказала Лаура. — Я читаю твои книги с тех пор, как их начали печатать, а Шулия открыла их для себя всего лишь год назад, залпом проглотила все романы и, боюсь, в данный момент излишне эмоциональна. — Вот это да! Спасибо за интерес к моему творчеству, Шулия. А какая еще литература тебя интересует? — В основном детективы и исторические романы, но ваши произведения мне понравились больше всего. Лейтенант встрепенулся. — Ты одни романы и читаешь, а учебники даже и не открывала. Девушка скорчила скучающую гримасу, а Алекс глупо хихикнул, не отрывая взгляд от экрана мобильного телефона. Лаура бросила полный упрека взгляд на мужа и встала, чтобы убрать грязные тарелки и поставить чистые блюдца для десерта. Ногейра поспешно начал ей помогать. — Шулия хочет стать писательницей, — объяснила хозяйка дома, ставя перед Мануэлем поднос с пирогом, ломтиками сыра и айвой. Мануэль с интересом взглянул на девушку, которая покраснела и кивнула. Алекс насмешливо фыркнул и сполз на стуле так, что его подбородок оказался на уровне стола. Лейтенант неприязненно посмотрел на юношу и снова заговорил, обращаясь к дочери: — Мечта, конечно, хорошая. Но как ты собираешься стать писательницей с такими оценками? Лаура снова заняла свое место рядом с Ортигосой и молчала. Похоже, ее веселил тот факт, что муж все больше раскаляется. Казалось, она считает про себя, ожидая, когда он взорвется. — Пап, ну хватит уже! — с раздражением сказала Шулия и, отвернувшись от отца, обратилась к Мануэлю: — В этом году я несколько отвлеклась от школьных занятий, — девушка несколько наигранно понурилась, будто репетировала это, — и не перешла в следующий класс. Но теперь я серьезно возьмусь за учебу. — «Теперь»… — проворчал Ногейра. — Ты и раньше так говорила. И что? По всем предметам провалилась. — Кроме литературы, — возразила Шулия. Сидевший рядом с ней Алекс засмеялся, и гвардеец повернулся к юноше. — Могу я узнать, что тебя так развеселило? — раздраженно спросил он. Молодой человек осклабился и указал на девушку. — Писательница? — сказал он и снова расхохотался. — Представляю, как все в школе покатятся со смеху, когда она расскажет о своей мечте. Шулия покраснела, но Мануэль сразу понял, что не от стыда. Она спокойно и с достоинством вздернула подбородок, повернулась к парню и произнесла властным тоном: — Алекс, почему бы тебе не отправиться домой? Мы с тобой позже поговорим. — Что? — переспросил ошеломленный юноша. — Я думал, мы куда-нибудь сходим… Сегодня в Родейро выступает «Панорама». — И он повернул к ним мобильник. — Это «Галисийские концерты», — объяснила Антия Ортигосе, который непонимающе смотрел на экран смартфона. Писатель пожал плечами. — «Галисийские концерты» — приложение на телефоне. Оно позволяет узнать, кто и где выступает в определенный день, — продолжала малышка. Ногейра снова подключился к разговору: — Вас только это и интересует. Все лето гоняетесь за музыкантами по разным городам и округам, а что касается учебы… — Папа! — воскликнула Шулия, но тут же снова повернулась к Алексу и повторила: — Ты меня слышал. Отправляйся домой, завтра поговорим. — Эти слова девушка произнесла точно таким же холодным тоном, что и лейтенант, когда он угрожал Мануэлю вывезти его в горы и пристрелить. — Но… я еще десерт не съел, — возразил юноша, глядя на тарелку. — Убирайся! — приказала Шулия. Лаура встала из-за стола, достала из кухонного шкафчика фольгу, завернула в нее кусок пирога и протянула Алексу. Тот взял сверток и с хмурым видом направился к выходу, ни с кем не попрощавшись. Когда дверь за ним закрылась, старшая дочь лейтенанта повернулась к Ортигосе. Но первой заговорила Антия: — Извините его. Этот Алекс глупый какой-то: однажды прикрепил степлером штанину к лодыжке… Такой комментарий не особенно понравился Шулии, которая ткнула сестру локтем. Мануэль слегка улыбнулся, наблюдая за бесстрастными лицами девочек. — Прикрепил штанину к лодыжке? Шулия внимательно смотрела на писателя, потом ее губы растянулись в улыбке, и она наконец расхохоталась, да так заразительно, что остальные последовали ее примеру. Антия, приободренная такой реакцией, продолжала: — Нет, правда! Его штанины были такими длинными, что подметали пол. Вот Алекс и стащил мой степлер. — Девочка предостерегающе подняла палец, точь-в-точь как отец. — Пытался укоротить брюки, но кончилось все тем, что пришпандорил ткань к ноге. Компания расправилась с десертом, слушая другие веселые рассказы о приключениях юноши. Лаура подала кофе и ароматный ликер. Ортигоса заметил, что Ногейра, непринужденно сидящий во главе стола, слегка улыбается. Ему нравилось, как Лаура хозяйничает, управляет ходом беседы и разряжает обстановку. Да, она мучила мужа, но все же до сих пор его любила, в этом Мануэль был уверен. — Если хочешь, можем как-нибудь встретиться, — сказал он Шулии. — Я составлю список книг, которые принесут начинающему писателю больше пользы, чем мои романы. Но для начала ты должна поставить четкие приоритеты. — Девушке явно это предложение понравилось, особенно когда она заметила, как скривился отец. — У каждого из нас бывает неудачный период в жизни, когда мы становимся рассеянными и не можем собраться с мыслями. Словно не видим цель и перестаем двигаться вперед. — Ортигоса переводил взгляд с Шулии на Ногейру, слыша свой голос словно издалека. В суете и суматохе последних дней он забыл дать этот ценный совет самому себе. — Понял? — сказала девушка, повернувшись к отцу. — Только нельзя допускать, чтобы неудачный период взял над тобой власть и превратился в образ жизни, — закончил Мануэль. — Поняла? — передразнил дочь лейтенант. Шулия посмотрела на него и медленно кивнула. Было уже два часа ночи, когда писатель прощался с Лаурой и ее старшей дочерью в прихожей. Антия уже спала на диване в обнимку с Кофейком, и когда Ортигоса позвал пса, тот пошел к двери с явной неохотой. Нетрудно было догадаться почему. На улице похолодало, все вокруг окутал туман, и в его густой пелене фонари вдоль дороги казались таинственными дервишами, выстроившимися на обочине. Подумав о том, что впереди его ждет ночь одиночества, Мануэль захотел вернуться в этот гостеприимный дом, выпить еще одну чашечку кофе, обнять на прощанье Лауру, которой он с легкостью пообещал, что непременно придет к ним снова… Ногейра уже ушел вперед и ждал писателя около машины, которую тот припарковал за забором, в оранжевом свете одного из фонарей. Ортигоса положил пса на заднее сиденье и надел куртку Альваро. Он предполагал, что предстоит долгий разговор: вряд ли лейтенант пошел провожать его только из вежливости. Мануэль начал первым: — Спасибо за приглашение. Гвардеец бросил взгляд на дом, очертания которого едва угадывались в густом тумане. Писатель понял: Ногейра хочет убедиться, что жена не увидит, как он курит. Лейтенант уже несколько часов страдал без сигарет. Он глубоко затянулся и выпустил дым, голубые колечки которого растворились в холодном ночном воздухе, напоенном влагой с далеких рек. Гвардеец кивнул, не прерывая своего занятия. Ортигоса посмотрел прямо ему в глаза. — Твоя жена — очаровательная женщина. Ногейра снова затянулся и резко выдохнул дым вверх, не сводя взгляда с Мануэля. — Оставь эту тему. — Я ничего такого не… — Оставь, говорю, — отрезал гвардеец. Писатель вздохнул: