Лукас подал голос: — Что с ним случилось, Эрминия? Ты хорошо знаешь Сантьяго. Никто ни с того ни с сего не будет кончать жизнь самоубийством. Что-то должно было подтолкнуть его к этому. Экономка плотно сжала губы. Скорбное выражение исчезло с ее лица, уступив место крайней степени презрения. — Разумеется, я понимаю, что было причиной. Ничего не меняется. Эта ужасная женщина не успокоится, пока не похоронит всех своих детей. Можно подумать, что ей больно видеть их счастливыми. Она просто… — Эрминия поджала губы, а потом выплюнула: — …тварь! Вчера Катарина сообщила, что снова беременна. Вы же знаете, что у нее дважды случались выкидыши, поэтому Сантьяго особенно тщательно опекал жену. Они поужинали и пошли спать. Но старой ведьме не терпелось испортить всем хорошее настроение! — Экономка снова горько разрыдалась. Дамиан слегка приподнял голову и безучастно посмотрел на жену. Мануэль встал и, практически копируя поведение Эрминии несколько дней назад, когда она его утешала, взял экономку за руки и подвел к стулу, а сам устроился напротив, не выпуская ее ладони и внимательно слушая. — Дело было сегодня утром. Мы с Саритой занялись уборкой в одной из комнат наверху и услышали, как они спорили. Ты же знаешь, что в покои старухи я не захожу, — гордо пояснила экономка. — А потом Сантьяго вышел от матери в слезах. Маркиза шла за ним до дверей и хохотала. Ее нисколько не смутило наше с Саритой присутствие — эта ведьма продолжала веселиться и издеваться над сыном, пока не услышала, что он хлопнул входной дверью. Я выглянула в окно и увидела, что Сантьяго вышел из конюшни с одной из лошадей. Он всегда отправляется прокатиться верхом, когда рассержен. Хотя сейчас ему не следовало бы этого делать, с гипсом-то… — Ты знаешь, из-за чего они поссорились? Экономка покачала головой. — А когда Сантьяго принял таблетки? — Меньше часа назад. Самуэль искал его, чтобы поиграть, и зашел в спальню. Нам повезло: малыш сказал матери, что дядя не просыпается. — Эрминия, мы не были в курсе того, что произошло с маркизом. Знаю, ты любишь его, как сына. Мне жаль, что случилось такое несчастье, — серьезно сказал Мануэль. Экономка слабо улыбнулась. — Но я приехал кое о чем тебя спросить. На лице Эрминии отразилось любопытство. — Помнишь, ты мне недавно рассказывала, когда мы беседовали об Альваро, как его в двенадцать лет выставили из дома? Ты говорила, что в какой-то момент отношения между моим мужем и старым маркизом испортились окончательно… Экономка отвела взгляд, а потом сказала: — Не могу выделить определенное событие. Отец с сыном и так не ладили, а тут еще Альваро вылетел из школы… Старик был им очень недоволен. — Да, это понятно, — терпеливо ответил писатель. — Но Альваро исключили тринадцатого декабря, а в мадридском пансионе он оказался двадцать третьего. Я проверил. Что-то должно было произойти в эти десять дней, чтобы ребенка оторвали от семейного очага в канун Рождества. — Ничего особенного не случилось. — Эрминия встала и начала усердно греметь кастрюлями на плите. — Я уверен: стряслось нечто серьезное, потому что подростка в срочном порядке отослали из Галисии. Старая маркиза об этом тоже упоминала. Если ты и правда любила Альваро, расскажи все без утайки. Не заставляй меня взбираться по лестнице в покои Вороны и требовать у нее объяснений. Уж она-то не преминет просветить меня в своей обычной жестокой манере. Последние слова Ортигоса произнес, повысив голос, и экономка обернулась и испуганно смотрела на него. Затем поставила на место кастрюлю, вернулась за стол, сев на то же место, и заговорила, но очень тихо, словно с трудом выдавливая из себя слова. Мануэлю и Лукасу пришлось наклониться к ней, чтобы хоть что-то расслышать. * * * — Это было после того, как исключили Альваро, но еще до рождественских каникул. Я хорошо помню, потому что Сантьяго еще не вернулся домой. Старый маркиз отправился на охоту. Обычно он брал с собой среднего сына, потому что старшему это занятие не нравилось, да и Сантьяго был готов делать что угодно, лишь бы угодить отцу. Но в тот раз маркиз взял Альваро. Они вернулись в полдень и припарковались прямо под окнами кухни. Я хорошо помню огромный внедорожник с прицепом. Старик был очень зол: одна из собак в последнее время отказывалась его слушаться, и в тот раз из-за нее он вернулся ни с чем. Маркиз выпустил псов из прицепа, нашел того, который перестал повиноваться, и начал его лупить. Я выскочила из кухни: бедная животина так выла… я думала, хозяин ее убьет. Альваро подбежал к отцу и встал между ним и собакой. Старик поднял руку. Я думала, он даст сыну пощечину, но вместо этого маркиз подошел к машине, достал ружье и сунул его в руки Альваро. — Этот пес не охотится, он ни на что не годен. Не хочешь, чтобы я бил его? Тогда пристрели эту тварь. Альваро посмотрел на ствол, затем на собаку, а потом сказал отцу, что не станет. — Как это нет? Живо! — приказал старик. — Нет, — твердо ответил мой мальчик. — Как хочешь. Либо ты его пристрелишь, либо я, — сказал маркиз, направляясь к сыну. Тогда Альваро вскинул ружье и склонил голову, целясь в отца. — Сказал же, не буду, — спокойно повторил он. Я подняла голову и увидела, что Ворона наблюдает за мужем и сыном из окна. Остальные слуги тоже сбежались, услышав завывания пса. Я думала, что хозяина удар хватит. Он привык, что все ему подчинялись, а тут его старший отпрыск осмелился перечить, и это окончательно вывело старика из себя. А особенно унизительным было то, что все находившиеся в имении люди стали свидетелями этой сцены. Зрители затаили дыхание, а маркиз и Альваро сверлили друг друга взглядом. Наконец старик расхохотался, и раскаты смеха, как до этого вой собаки, разнеслись по всему поместью: — Ты пожалел псину, зато без колебаний готов пристрелить отца? Да, убийца? Мы все прекрасно слышали, именно так хозяин назвал своего сына. Твой муж не опускал ни взгляда, ни оружия. Тогда маркиз повернулся и вошел в дом. Проходя мимо меня, он бросил: — Я же говорил, Эрминия, этому мальчишке смелости не занимать, в отличие от многих. Через два дня Альваро отослали в Мадрид. В тот же день старик вывез собаку из поместья и пристрелил ее. Но прежде дождался, чтобы сын уехал. Дамиан забрал труп пса и похоронил его. Возможно, ты решишь, что это все глупости, но я думаю, что маркиз на самом деле не на шутку испугался. На этом экономка закончила свое повествование. * * * Лукас закрыл лицо руками. Мануэль, шумно дыша, спросил: — Почему ты не хотела об этом рассказывать? Эрминия указала на священника. — Почему? Да потому, что понимала, какого рода мысли у вас зародятся. Альваро был славным и справедливым. Лучшим из тех, кого я знала. Дамиан кивал в такт словам супруги, а она вдруг встала, подошла к двери, отделявшей кухню от лестницы, и рывком открыла ее. Их глазам предстала заплаканная Элиса, испуганно взиравшая на всю компанию. — И давно ты тут стоишь? — спросил ошеломленный писатель. — Достаточно долго, чтобы понять, что не я одна подозревала Альваро. У Ортигосы внутри словно что-то перевернулось. Вот уже больше десяти дней он торчит в этих местах, так негостеприимно его встретивших — пасмурным небом, быстро уходящим летом и ощущением, что всю жизнь он прожил во лжи. Мануэль словно шел по пустыне, и каждое открытие приносило новые унижения и боль. Он почти смирился, что его обманули, предали. Закрылся от всех, опустил руки и постоянно ожидал, что кто-то вытащит спрятанные в шкафу скелеты на всеобщее обозрение. Стоило ему начать узнавать человека, которого он некогда любил, найти оправдание его поступкам, как на свет появлялся очередной скелет, снова лишая Ортигосу надежды. Альваро, как Гензель, оставил для него след из хлебных крошек. Но часть из них сожрали крысы, еще часть склевали птицы, а остальные размокли под дождем и впитались в матушку-землю. Однако, со свойственной ему энергичностью и упертостью, Альваро снабдил Мануэля сотней — нет, даже тысячей подсказок. И одна из них, самая важная, должна была стать ключом к разгадке тайны. Долгие годы Мануэль был просто идиотом, пялящимся на море. Устраивать свои дела и решать проблемы он предоставил Альваро. И тот делал то, к чему привык с двенадцати лет, когда взял на себя ответственность и защитил брата, пережившего настоящий кошмар. Вот только родители презирали сына и отреклись от него. Он, Мануэль, больше не будет отрешенным глупцом. И никому не позволит плохо говорить об Альваро, даже если ему придется свернуть им всем шеи. — Элиса, лучше молчи, — предостерег Ортигоса. — Клянусь тебе, я не хотела так думать, я гнала эти мысли… — Но?.. — Но я слышала слова маркизы в день смерти ее мужа, когда Фран сотрясался от рыданий у кровати отца. Старуха даже в одной комнате с ними не могла находиться. Эрминия с мрачным видом кивнула, тогда как молодая женщина продолжала: — Фран не внимал нашим словам и ни на секунду не отходил от покойного, не отпускал его руки. Я была измотана и отправилась спать, тогда-то и услышала этот разговор. Альваро стоял у окна и смотрел на сад, а мать ему сказала: «Теперь ты главный в нашей семье. Нужно решить проблему с твоим недоумком-братцем и его беременной потаскухой». — А он что? — А он сказал: «Я знаю, что нужно делать». — Это ни о чем не говорит, — парировал Лукас. Элиса продолжала: — На следующий день после похорон Фран отказался идти в дом. Он выгнал нас всех с кладбища. Было очень холодно, собирался дождь. Я вернулась в особняк, поднялась в нашу комнату и наблюдала за женихом из окна. Он сидел у могилы, рядом с кучей земли, которой могильщик засыпал яму. Мне было очень тревожно, я не знала, что делать и к кому обратиться. Фран не просто скорбел, он словно сошел с ума, потерял голову. Затем я увидела Альваро. Он подошел к брату, сел рядом и долго с ним разговаривал. Когда начался ливень, они вместе пошли в церковь. До этого никто не мог уговорить Франа сдвинуться с места, поэтому я была тронута увиденным. — А теперь твое мнение изменилось? — Не знаю, Мануэль. Фигура Альваро окутана мраком. И эта история, которую только что рассказала Эрминия… — И что? — взорвался Ортигоса. — Ребенок отказался стрелять в собаку. Господи боже мой! Да это только говорит в его пользу, он был еще мальчишкой. — Он целился в отца из ружья, — печально возразила Элиса. — Маркиз назвал сына убийцей и так боялся его, что отослал из Галисии. Мать просила Альваро решить проблему с братом, потому что тот стал обузой. Вы ведь сами уверены, что Фран не совершал самоубийства, — подвела итог девушка, глядя на Лукаса и Мануэля.