Улица Руа до Пан проходила рядом с церковью. Внутри магазина было очень светло, и, судя по всему, бизнес процветал. Две молоденькие продавщицы обслуживали покупателей, предлагая открытки, четки и пузырьки со святой водой паломникам. Те выглядели весьма забавно в дешевых дождевиках, напоминающих огромные разноцветные мусорные пакеты. Если не считать отдела для туристов, где продавали всякую ерунду, магазин выглядел весьма респектабельно. Пока друзья ждали владельца, которого заранее предупредили о своем визите, Мануэль бегло осмотрел витрины, но ему ничто не приглянулось. Появился хозяин, худой человек лет шестидесяти, и направился прямиком к Лукасу. — Добрый день, отец! Чем могу быть полезен? Ищете что-нибудь конкретное для богослужения? Мы специализируемся на подобных предметах. Даже если товара нет на витрине, он может быть на складе. А если его и там не обнаружится, мы найдем и доставим его уже к вечеру. Священник мрачно помотал головой. — А не достанете ли нам парочку краденых серебряных канделябров? — поинтересовался Ногейра, сунув под нос владельцу лавки мобильный телефон. Ортигоса едва заметно улыбнулся. В Лукасе узнавали священнослужителя даже без церковного облачения, а по поведению лейтенанта сразу было видно, что он страж порядка. Хозяин глубоко вздохнул и прижал палец к губам, умоляя говорить потише. — Идите за мной, — сказал он, направляясь к двери в задней части магазина, которую плотно закрыл за посетителями. — Будь проклят тот час, когда я поверил этому типу и купил у него подсвечники… От них одни проблемы. — Да, такое бывает, когда торгуешь краденым, — поддакнул Ногейра. — Надеюсь, вы не думаете, что я действительно проворачиваю подобные делишки. Парень клялся, что канделябры принадлежат его семье. У меня не было причин сомневаться, иначе я не стал бы их покупать. Мне не нужны неприятности. — Золотые часы, — сказал вдруг Мануэль. Спутники с удивлением посмотрели на него. — Несколько месяцев назад Сантьяго их потерял. Точнее, он так думал. Возможно, какие-то подозрения уже зародились, но за возмещением маркиз все-таки обратился. Однако когда пропали канделябры, сомнений не осталось, и Тоньино вынужден был признаться, куда их дел. Сантьяго приехал к вам и выкупил семейную ценность. Поэтому он и не стал заявлять ни в органы, ни в страховую компанию. Не хотел подставлять Видаля. Или, может быть, боялся, что тот скажет больше, чем следовало бы. Владелец лавки ничего на это не ответил и продолжал: — Обычно я не заключаю подобные сделки, но один из моих клиентов рекомендовал того парня. У меня не было оснований сомневаться в его словах. — Антонио как-то доказал, что часы принадлежат ему? — Он дал мне слово. А вы что, храните чек на такие вещи? — нахально поинтересовался хозяин, однако сразу же пожалел о своей дерзости, наткнувшись на холодный взгляд лейтенанта. — И кто же вам рекомендовал Видаля? — Сейчас уже не помню, столько времени прошло… Я в любом случае выжидаю некоторое время, прежде чем выставлять товар на витрину. — Ну естественно, он ведь еще «дымится», — заметил гвардеец. Лукас и Мануэль непонимающе посмотрели на него. — Скупщики краденого не спешат сбывать свою добычу — вдруг в магазин заявятся законники… Обычная практика. Хозяин поморщился, услышав, каким титулом наградил его Ногейра. — Но в случае с канделябрами все было не так. Человек, который назвался их владельцем, появился на пороге лавки уже через пару дней. Я сначала засомневался, но посетитель описал в мельчайших подробностях не только подсвечники, но и того, кто мне их продал. А еще добавил, что не хочет, чтобы у меня были проблемы, и вернул сумму, которую я уплатил парню, плюс компенсацию за беспокойство. Причем официально — он заставил меня выдать чек. — Это он к вам приходил? — спросил лейтенант, показывая фотографию Сантьяго на экране мобильника. — Да, очень воспитанный сеньор, с такими приятно иметь дело. Я уж было решил, что могу забыть об этих проклятых канделябрах, но тут явился еще один человек и начал расспрашивать… — Еще один? — заинтересовался гвардеец. — Да. Когда он вошел, я сначала подумал, что этот тот сеньор, что выкупил подсвечники. Я не очень хорошо вижу без очков. Надо бы носить их постоянно, но я пользуюсь ими только для чтения. Когда посетитель подошел поближе, я присмотрелся и увидел, что это другой человек, хотя и похож чем-то на предыдущего. На этот раз Мануэль показал хозяину фотографию Альваро на экране смартфона. — Да, это он. Задавал те же вопросы, что и вы: кто принес канделябры и кто их потом выкупил. Он тоже показывал мне фотографии и оказался весьма щедрым. Поскольку его интересовала только информация, я не стал ничего скрывать. — Когда это было? — В субботу, две недели назад. Приятели переглянулись. Владелец лавки переводил полный любопытства взгляд с одного на другого. — Ты знал об этом? — спросил Ногейра у Мануэля. — Подозревал. Вчера я попросил ключ от церкви у Элисы, и она сказала, что Альваро тоже брал его в тот день, когда в последний раз приехал в Галисию. — Полагаешь, он обнаружил в сакристии то же, что и ты? — Уверен. И в итоге приехал сюда, чтобы убедиться в своей правоте. Фран перед смертью поделился с братом своими опасениями. Возможно, мой муж сначала не обратил на них внимания. Но он не дурак. Обстоятельства гибели Франа его насторожили, Альваро сложил два и два и понял, что в шантаже замешан тот, кого его младший брат не раз видел возле храма. * * * Троица вышла и двинулась по шумной улице, проталкиваясь через толпу туристов. Затянутое тучами небо грозило дождем. Лейтенант копался в телефоне, огибая группы, следующие за экскурсоводами. Сверху упало несколько тяжелых холодных капель, и вдруг начался ливень. Туристы, изрыгая проклятия, неуклюже скакали через лужи, ища укрытие. Ногейра, Лукас и Мануэль открыли зонтики и ускорили шаг. Улица быстро опустела. Когда они добрались до парковки, на землю уже низвергались потоки воды. Мужчины швырнули промокшие зонты в багажник и поспешили укрыться в салоне. Капли дождя оглушающе тарабанили по крыше автомобиля. Ортигоса завел двигатель, включил дворники и обогрев заднего стекла, которое мгновенно запотело от дыхания трех человек. Телефон лейтенанта зазвонил; гвардеец с кем-то поговорил и, положив трубку, сказал: — Мануэль, хорошие новости. Офелия сообщила, что на видеозаписи из «Бургер Кинга» отлично видно, что еду покупал Тоньино. Он приехал туда в половине третьего ночи и был один, без следов побоев или крови на лице. Значит, умер он позже и Альваро из числа подозреваемых мы можем исключить. А вот Видаль вполне мог убить Альваро. Хотя маловероятно, что он совершил преступление, потом два часа где-то мотался и, наконец, заехал за гамбургерами как ни в чем не бывало. В таком случае человек должен обладать прекрасной выдержкой и самоконтролем, а на Антонио это совсем не похоже, он довольно нервный. Получается, неизвестный убил сначала Альваро, а спустя два часа — Тоньино. И, с большой долей вероятности, одним и тем же оружием. Эксперты подсчитали, что от «Бургер Кинга» до того места, где обнаружили труп Видаля, ехать минут двадцать. Писатель с серьезным видом кивнул и улыбнулся, почувствовав, что Лукас положил ему руку на плечо. Он не произнес ни слова, глядя, будто загипнотизированный, на двигающиеся стеклоочистители. — Мануэль, ты хорошо себя чувствуешь? — спросил священник. — Есть один момент, которому я не нахожу объяснения. В ту ночь… Ты упоминал, что Сантьяго попросил тебя сопровождать его в больницу, когда ему сообщили о ДТП. — Верно. — Ему сказали, что Альваро попал в аварию — или что он погиб? — Что попал в аварию. О том, что он мертв, мы узнали уже в клинике. Никогда не забуду выражение лица Сантьяго… — Во сколько он тебе позвонил? — В половине шестого утра. В шесть я забрал его из имения. Поехали на моей машине — Сантьяго заявил, что он не в состоянии сесть за руль. Учитывая обстоятельства, я не удивился. — Ты говорил, что обратил внимание на его опухшие кисти и даже настаивал, чтобы Сантьяго осмотрел врач. — Да, но ты же его знаешь… Я заметил у него повреждения на правой руке, но он просто закутался в плащ и не хотел это обсуждать. Уже потом я узнал, что произошло. — Но Эрминия рассказала мне, что Сантьяго начал лупить кулаком по кухонной стене, когда вернулся из больницы и сообщил, что Альваро умер. — Значит, он изувечил руку до этого… — прошептал Лукас, понимая, что картинка не складывается. — Но при этом не знал, что брат мертв? Священник замолчал, нахмурился и задумался. Наконец он произнес: — Я уверен, что видел рану на руке Сантьяго в больнице. Насколько серьезную — не могу сказать, он не дал мне ее рассмотреть. — Еще и попросил тебя рулить… Удачное совпадение, да? — добавил Ногейра. — Господи! — воскликнул Лукас. Ортигосе стало его жаль. — Вернувшись домой, Сантьяго понял, что придется объяснять, откуда у него ссадины, и устроил представление перед Эрминией. — Мануэль вспомнил белые пятна на кухонной стене, там, где экономка отмывала кровь, и подумал, что удары, похоже, были весьма болезненными. Возможно, среднему брату пришлось не сильно напрягаться, изображая страдания. — Ну что ж, — подал голос лейтенант, — теперь мы знаем, кто отделал Тоньино. Какая рука была в гипсе? — Правая, — ответил писатель. Он вспомнил, как хотел поздороваться с Сантьяго во время похорон Альваро. — Совпадает с заключением экспертов о характере нанесенных ударов. Значит, наш маркиз набил морду своему любовнику. А может, даже и убил его. — Офелия считает, что удары ножом, скорее всего, нанес левша. — Или тот, кто вынужден был пользоваться левой рукой, потому что повредил другую, — не сдавался Ногейра. — Подумайте, ведь это так в духе Сантьяго! Недавно он ударил кулаком по стене, когда поссорился с тобой, Мануэль… И потом, еда из «Бургер Кинга»: Тоньино взял порцию на двоих. Для кого? Наверняка договорился встретиться с маркизом. В голове Ортигосы зазвучал голос Вороны, рассказывавшей о том, как Сантьяго в детстве ломал игрушки, а потом часами их оплакивал. Возможно, рыдания в церкви — это продолжение той же истории. Капризный ребенок, страдающий из-за того, что испортил любимую вещь? Оплакивающий мертвого любовника? Или брата? Или других жертв? На Лукасе лица не было. Лейтенант кинул на него вопрошающий взгляд. — Неужели можно всю жизнь притворяться? Это отвратительно! — с болью в голосе произнес священник. — Думаю, когда Сантьяго начали шантажировать, он потерял голову. Мы же знаем, как тяжело ему пришлось. Всю жизнь маркиз хранил в тайне то, что произошло декабрьской ночью в церковно-приходской школе. Допустим, Альваро сказал брату, что не будет платить. Что ему все равно. Пусть все узнают о том, что он убил насильника, чтобы защитить брата. Здесь нечего стыдиться. Но Сантьяго совершенно другой. Он всю жизнь пытался угодить отцу и матери, быть идеальным сыном, не таким, как старший де Давила. Мысль о том, что о его позоре узнают все, казалась невыносимой. Маркиз убил брата, а потом встретился с Тоньино и пытался уговорить его держать язык за зубами. Но если Видаль заупрямился, Сантьяго вполне мог озвереть.