– Маша тебя винит во всем. Она рассказала, что отец пошел с ней в участок, устроил там скандал, а когда выяснил, что это по твоему делу, закрылся с главным следователем в кабинете и запретил Маше что-либо говорить, больше Маша не увидела отца, его посадили под арест, – друг устало открыл глаза. – Ты уверен, что это был он? – Да, – снова ответил я. – Но еще я уверен, что он уйдет от наказания, с его-то связям. – Мне жаль, Дань. Если это правда, то надо все силы приложить, чтобы наказать виновного, – Лёня облокотился на борт кровати. – Он избил тебя за то, что ты бросил Машу? – Видимо, да. Меня избили в тот же день. Он не бил, там были более подготовленные типы, но он был рядом. – Опасные связи, – сарказм просочился в усталый голос друга. Мы проговорили до самого вечера, стараясь избегать темы Маши, ее отца, избиения и ареста. – Лёнь, можно тебя попросить об одолжении? – Конечно, что такое? Я взял телефон, открыл запароленную папку и передал ему телефон. – Ого! Все так серьезно? – Лёня начал листать скриншоты. – Ты в курсе, что у тебя нет вкуса на ювелирку? Он засмеялся и протянул мне телефон с открытой фотографией кольца с небольшим извилистым сердечком и изумрудом внутри. – По-моему, красивое, – я смутился. Конечно, у меня не было вкуса, я же никогда раньше не выбирал обручальные кольца. – Ты знаешь ее размер? – Нет, наверное, какой-то маленький, у Инны худые пальцы. – Я прикину, она сегодня еще придет? – Угу. Так какое выбрать? – я с такой любовью отбирал варианты, что не мог смириться с тем, что ни один не подойдет. – Нууу, – он еще раз пролистал все фото, – вот это с бриллиантами ничего. Но девушкам нравится, когда на одном пальце можно и обручальное, и помолвочное носить. Подожди. Он начал искать в интернете и показывать мне. – Вот, видишь? То с брюликом вполне подойдет, но обручальное тоже надо в такой стилистике подобрать. – А с голубым камнем тебе совсем не понравилось? Под ее глаза. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: «Даже не заикайся». Лёня дождался Инну, они снова тепло обнялись, друг что-то сказал ей на ухо, а она погладила его по плечу и покачала головой. Я мог бы почувствовать ревность, но знал, что это бессмысленно – эти два человека слишком заботились обо мне, тем более у Лёни была особая миссия. Я уже заметил, как он перехватил руки Инны и крепко сжимал ей пальцы, я еле сдерживался со смеху, но проколоться было нельзя. Через пару минут мы распрощались, Лёня подмигнул мне от самой двери, чтобы Инна не заметила, и вышел. В тот же вечер он прислал мне фото кольца в красивой бирюзовой упаковке. Глава 23. Важные события В субботу днем Инна ушла встречать родителей, сказав, что они сначала зайдут к Дмитрию Романовичу. Я начал быстро приводить себя в порядок: вечером Инна принесла мне свежую одежду, но ни одной рубашки там, естественно, не было, а знакомиться в футболке мне было не по себе, но выбора не оставалось. Поэтому я надел белое поло и черные спортивные брюки, которые никогда раньше не надевал: мама зачем-то мне принесла их в самом начале госпитализации, хотя они были жаркими и не налезали на гипс. Сейчас они были моей самой приличной одеждой, и я мысленно поблагодарил маму. Я причесал волосы, подумав, что надо просить Инну постричь меня, побрызгался одеколоном, слишком усердно, что чихнул от терпкого облака. Расправил простынь, не слезая с кровати, и стал ждать. Не часто мне выпадало счастье знакомиться с родителями девушек. «Редко, но метко», – ироничная мысль намекала, что последний случай меня вообще привел в больницу. Через минут сорок в палату вошла Инна и, кивнув мне, пропустила в дверь маму с отцом. Я узнал их сразу, поскольку видел на фото в спальне Инны. – Ну, здравствуйте, Даня! – с порога ко мне направился отец Инны, широко улыбаясь и протягивая руку. Он был таким же рыжим, как и дочь, лицо густо заросло бородой, отчего он казался похожим то ли на доброго гнома из сказки, то ли на веселого викинга. – Добрый день, Дмитрий Семенович, – я тоже улыбнулся, Инна всегда упоминала юмор и легкость отца. Мы крепко пожали руки. – Дань, а это моя мама, Анастасия Васильевна. – Очень приятно, Данил, – она вежливо кивнула и поставила на стул большой пакет. – Мы принесли гостинцы, вас здесь, наверное, не балуют сладостями. – Спасибо, – я чувствовал себя робким подростком, – вы совершенно правы. – Данил, в понедельник к вам зайдет адвокат, он один из лучших специалистов в городе и мой давний приятель, он составит иск и будет представлять вас в суде, я обо всем договорилась, – она говорила это буднично, пока доставала на тумбочку небольшой торт и другие вкусности. – Я даже не знаю, как вас благодарить, Анастасия Васильевна, – я действительно был почтен таким вниманием и участием в моей судьбе. – Перестаньте, когда есть возможность помочь, надо пользоваться этим. Мама Инны была довольно красивой женщиной, невысокая, худая, светло-русые волосы чуть ниже плеч и голубые глаза, как у Инны, только немного светлее. Хотя глаза показались мне слишком серьезными, возможно, профессия юриста оставила такой отпечаток: необходимость быть всегда собранной, строгой, иногда даже суровой. Но это не отпугивало, скорее, вносило в мягкую внешность с ласковым голосом какой-то едва уловимый диссонанс. – Когда на поправку, Даня? – спросил папа Инны. – Надеюсь, что скоро. Здесь доктора – просто волшебники, вытащили меня, собрали по-новому. – Инна сказала, что на вас напали, а виновника уже нашли? – спросила мама, хотя наверняка она знала больше, просто как истинный юрист хотела узнать правду от первого лица. – Все верно, заказное нападение. И заказчик уже под стражей. Хотя будет трудно доказать его вину, он служит в полиции. – Ничего, Юра и не таких сажал, он вам все расскажет, не беспокойтесь, – ответила мама Инны. Я немного успокоился. Мы попили чай с тортом. Я уже забыл, насколько вкусной бывает еда, и испытывал самое настоящее блаженство от каждого нежного тающего во рту кусочка. Инна принесла новую упаковку клубнично-мятного чая и часто подливала его всем в пластиковые стаканы. Когда они собрались уходить, и отец Инны подал мне руку на прощание, я шепотом попросил его ненадолго остаться. Страх сковал меня по рукам и ногам. – Так, вы идите, а я сейчас еще посмотрю на работу местных докторов, – невзначай бросил папа Инны, и, поймав непонимающий взгляд жены, в шутку добавил, – я ведь тоже в какой-то степени врач, хоть и для зверей. Когда Инна с мамой вышли за дверь, попрощавшись со мной, я облизал пересохшие губы и спросил: – Дмитрий Семенович, я бы хотел попросить вашего благословения. Ваша дочь – самый чудесный, добрый и чуткий человек, я ее очень люблю и хочу сделать ей предложение, – я выпалил это на одном дыхании, без подготовки. На краткий миг отец Инны улыбнулся, но тут же его лицо помрачнело. – Даня, я никак не могу вам препятствовать, я вижу, что она с вами очень счастлива. Но вы же понимаете, с какой болезнью столкнулась Инна. Ваши раны заживут, но ей придется нелегко, и вам тоже, если вы выберете этот путь. Мы с Настей никак не можем смириться, а еще кому-то ломать судьбу – слишком жестоко. Я видел, как на глазах этого доброго веселого рыжего бородача наворачиваются слезы. Инна никогда не говорила, как тяжело далось принятие ее болезни отцу, рассказывала только про вечно переживающую маму. – Дмитрий Семенович, – я тактично коснулся его локтя, – я обещаю быть Инне крепкой опорой и пройти с ней все испытания до конца. Я знаю, что ее болезнь серьезная, и никто не дает гарантий. Но я лишь хочу, чтобы она была счастлива так долго, насколько это возможно. Он перехватил мою руку и крепко сжал ее, кивая и стараясь остановить слезы. – Благословляю вас, Даня, – он похлопал меня по плечу. Я предложил ему еще чая, он налил, быстро выпил и, казалось, пришел в порядок. – Ну что ж, поправляйтесь скорее. Мы распрощались, и я остался в палате один, наедине со своими мыслями. Конечно, я понимал всю ответственность своего выбора, но пока слабо представлял, с чем придется столкнуться в будущем. Врачи не называли Инне прогнозов, а сколько мог предположить я – год, три, десять? Сколько ни загадай, все равно будет мало. Сердце заныло, я так хотел, чтобы Инна была со мной всегда. «Пока родные и друзья помнят – человек словно жив», – вспомнились ее слова. «Мудрая Инна, сколько тебе пришлось испытать. Но теперь я буду делить твое горе с тобой, я буду рядом», – я закрыл глаза и заплакал. Я знал: что бы ни пришлось испытать, я выдержу все ради нее. Инна вернулась буквально через пятнадцать минут, сияя радостью. – Кажется, все прошло отлично! – она крепко обняла меня и чмокнула в щеку. – Эй, ты чего такой грустный? Пока я ждал ее, я только и думал о нашем будущем, стараясь переключиться на все хорошее, что может быть – свадьба, путешествия, встречи с друзьями, прогулки по городу, вкусные ужины после работы, возможно, дети (я никогда прежде не думал о детях!), но острым молотом палача перечеркивало все светлые идеи слово «рак». «С этим нужно будет поработать», – решил в итоге я. – Стресс, – признался я. – Прекрати! – Инна села на край кровати и хитро на меня посмотрела. – Маме ты ну очень понравился, назвала тебя «красавчиком». Она мило захихикала, наблюдая за моей реакцией. – Вот это, – я обвел свое лицо с длинными растрепанными волосами, – она так назвала? – Да, а что здесь такого? – Инна провела пальцем по моей щеке. – Я тоже считаю тебя красавчиком. Она подмигнула мне и приспустила бретельки своего стильного джинсового сарафана. После близости мы лежали под простыней, из окна впервые за долгие недели доносился небольшой ветерок. Инна терлась носом о мою крошечную щетину и целовала в уголок губ, отчего было немного щекотно. – Я сегодня не была в кино, хотя суббота, – прошептала она вдруг. – Ты бы хотела сходить? – я повернулся, чтобы видеть ее лицо. – Я не против. Она прикрыла глаза и улыбнулась. – Не хочу больше ходить одна, – она крепко прижалась ко мне обнаженным телом.