— Снова, — произнес Этан, и я увидела быструю вспышку сожаления в его глазах. Это ни к чему, учитывая, что он спас мне жизнь. — Ты сделал то, что считал наилучшим для того, чтобы оградить меня от боли, — сказала я и увидела, как выражение его лица смягчилось. Я сделала довольно длинную паузу, чтобы глотнуть из небольшого стакана ледяной воды, которая дополняла мою еду. Чем острее еда, тем меньше стакан. Почему бы это? — Как ты хочешь решить вопрос с «La Douleur»? — Мы поговорим с Люком и добавим клуб к информации, которую собрали на Круг, на Рида. — Мы должны рассказать моему дедушке. Сделать завтра анонимное обращение, если хочешь. Сначала надо дать Сириусу время отчитаться перед Ридом. Но он все еще часть Круга, ЧДП следует это знать. Этан улыбнулся и поднял свой телефон. — Я отправил анонимное заявление на веб-сайт ЧДП, пока ты изучала меню. Еще я отправил твоему дедушке сообщение, на всякий случай сказав, что мы хотели бы привести себя в порядок до того, как прибудет ЧДП. Сквозь меня хлынуло облегчение. Я не хотела, чтобы мой дедушка шел в дважды опасный район, но при том не хотела скрывать эту информацию. — Хорошо. — Я в том смысле, что у меня было много времени, — поддел Этан. — Между фаршированными блинчиками, карри и тайской лапшой ты провела тщательный осмотр того меню. Я изобразила детскую мину. Выражение лица Этана вернулось к обыденному. — Ты видел, как уходила женщина? — Та, что с черными глазами? Он кивнул. — Я хотел дать ей шанс уйти. Она может сообщить ЧДП, если захочет рассказать им, что с ней случилось. Но это должен быть ее выбор, а не решение, навязанное ей полицейским рейдом. — Это было правильное решение. — Я выловила арахис со своей тарелки и хрустнула им. — Говоря о ЧДП, я думаю, они найдут больше, чем ожидают. Этан нахмурился. — Да ну? — Допустим, чисто теоретически, что ты в прошлом посещал «La Douleur». Во время вышеуказанных теоретических посещений ты когда-нибудь видел, чтобы велись какие-нибудь записи? Он лукаво улыбнулся. — Конечно, нет. Ни один человек, посещающий такое особое заведение не хочет оставлять бумажный след. — Вот именно. Так почему же тогда там так много коробок для документов в задней комнате? Этан открыл рот и снова закрыл его. — Точно, — произнесла я. — А еще я готова поспорить на то, что управление преступной империей требует большого количества бумаги. Даже если Рид сейчас перешел на цифровые технологии, у него по-прежнему остаются бумаги за десятилетия. Черт, да одно только уклонение от уплаты налогов потребовало бы множество таких коробок. И где же лучше их прятать, как не в слишком загрязненном для проверки районе? Этан сердечно улыбнулся. — Ну и ну, Страж. Нам, наверно, придется увеличить твой оклад. Каждый Послушник Кадогана получал оклад за работу в Доме. Мне на самом то деле не нужны были деньги — не с апартаментами Мастера и Марго в придачу. Но я оценила похвалу. — Я уверена, что ты мог бы придумать более интересную награду за хорошо проделанную работу. Или за удобно расположенную подсказку. — Я наколола кусочек яичницы. — Мы наведем ЧДП на Сириуса Лора и «La Douleur», и на шаг приблизимся к низведению Эдриена Рида. — Я посмотрела на Этана. — Из-за этого он обозлится. А еще он узнает, что мы знаем о Хеллривере и «La Douleur», что алхимия и колдун его, что он ответственен за смерть Калеба Франклина и что он планирует что-то грандиозное. — Возможно, — сказал Этан. — Хотя я бы не сказал, что Сириус способен избежать рассказа об этом, прихватить какой-нибудь аварийный тайник, который он запас, и свалить из города. Он не кажется храбрым человеком. В любом случае, Рид узнает, что мы идем по его следу и не побоится запачкать руки. Думаю, это довольно хорошая игра. — Это хорошее начало, — согласилась я. Разрушение огромной преступной организации потребует гораздо большего, чем это. — Для тебя ночь прошла хорошо, — тепло сказал Этан. — Ты нашла некроманта, надрала достаточно крупную задницу и обнаружила весьма полезную информацию. Я сделала вид, будто бросаю микрофон. Никого не удивив, Этан не понял этого. — Если ты снарядишь меня тайской едой, то я постараюсь раздобыть больше полезной информации. — Давай начнем с одной тарелки, Нэнси Дрю[31], и посмотрим, что из этого получится. * * * «Красная Шапочка» занимала угол в Украинской Деревне и была ограничена аллеей с другой стороны. Стены были кирпичные, а передняя часть выделялась огромными окнами под неоновой вывеской. Когда Этан открыл дверь, запахи мяса, сигаретного дыма и пива вырвались наружу. Линолеум был темным, деформированным и изношенным, стены тусклыми, а столы неровными, комки салфеток были запиханы под слишком короткие ножки. Выглядело все так же, как и в прошлый раз, когда я здесь была; приятно было знать, что хоть что-то не меняется. Оборотни сидели за столами, тихо разговаривая, попивая пиво, играя в карты и одаривая нас недоверчивыми взглядами, пока мы шли через помещение. Нам пришлось много поработать, чтобы стать союзниками с Северо-Американской Центральной Стаей. Да, оборотни были в трауре и имели право на свои чувства. Я просто хотела бы, чтобы они не были настроены так негативно по отношению к нам. Вскинув подбородок, Этан держал себя в руках, пока мы шли к бару, где невысокая женщина с обесцвеченными волосами листала журнал. Она подняла глаза, осмотрела нас с ног до головы и захлопнула журнал с громким звуком, отчего некоторые оборотни повскакивали и повернулись к нам. «Спокойно, Страж», — произнес Этан. Я могла сохранять спокойствие; я была этому обучена. Я просто не хотела ссориться с Берной. Она была настойчивая, жесткая, пронырливая и отлично готовила мясо на гриле. И мне она очень нравилась. — Что это такое? — спросила она, в голосе отчетливо слышался восточноевропейский акцент. Ее брови, выгнутые тонкие дуги, были нахмурены в раздражении. — Габриэль попросил нас прийти, — ответил Этан. Но Берна отмахнулась от этого, хлопнув рукой. — Нет. Это, — она перевела свой страдающий от артрита палец с Этана на меня. — Вы должны быть женаты. — Мы должны быть женаты? — спросил Этан, явно смущенный. Но я точно поняла, что она имела в виду. — Мы не в «Сумерках»[32], Берна. — У нее был пунктик насчет книг, и похоже она считала — или скорее надеялась — что у вампиров Чикаго есть что-то общее с вымышленными. Она фыркнула. — Вампиры. Сверкаете. Если вы влюблены, женитесь. Это жизнь. Вот так. — Ох, — выдохнул Этан, его губы растянулись в улыбке. — Я правда намерен сделать из нее честную женщину. Берна фыркнула, протягивая руку и шевеля пальцами. Я вложила свою руку в ее, думая, что она хочет проверить, есть ли у меня кольцо, как доказательство обещания Этана. Вместо этого она развернула мою руку, проследив мозолистым большим пальцем мою ладонь, как ювелир, ищущий недостатки. — Хорошая линия жизни. Хорошая линия любви. Здесь нет никаких проблем. — Она снова развернула мою руку, похлопав по ней с любовью. — Ты хорошая девочка. Худая, но хорошая. — Между прочим, она была танцовщицей. Берна посмотрела на Этана, ее брови выгнулись так высоко, что почти исчезли в ее волосах. — Да? — Она занималась балетом много лет. Берна смерила меня взглядом, похоже, пытаясь переосмыслить природу моей фигуры. Не то, чтобы мне нужно было одобрение Берны — мое тело было моим — но, по крайней мере, мне не нужно будет больше слышать это. — Ох, — произнесла она, кивнув. — Ты знаешь Брониславу Нижинскую[33]? Я улыбнулась. — Знаю. Видела видео с ее танцами. Она была очень красива. — Она воплощение красоты. Это правильное слово? Воплощение? — Правильное, — согласилась я с улыбкой. — Хорошо. Она воплощение. — Ее мерило перенастроилось, и она снова смерила меня взглядом. — Ты все еще танцуешь. — Только для себя, — ответила я. — Я тренируюсь и иногда это значит, что я танцую. — Мхм. Я знаю учителя.