Сигенот вздрогнул, резко обернулся: -Кровь Единого! Саламандра, еще недавно метавшаяся из стороны в сторону, замерла, словно не зная, что ей делать... -Дада! Ко мне! - зло выкрикнул Кенниг, уже несколько минут пытавшийся хоть что-то сделать с веревками - превратить их в лед мужчина не мог, порвать - тем более. Ящерка будто поняла его: горячей искоркой метнулась вперед, скользнула по коже, оставляя на запястьях водяного колдуна пятна ожогов и, пропалив веревки, вновь упала на пол. Волчья стая громила склеп. Серые тела врезались в хрустальные гробы, сшибая тяжелые домовины на пол, осколки летели во все стороны... Парочка енотов уверенно отдирала матовые зеркала от стен. За отполированными поверхностями тянулись пучки каких-то нитей, сплетенных в диковинные узлы - не каждый наузник расплетет - но рвать их полоскуны не стали, доверили это важное дело росомахе, легко рассекающей эти тонкие жилки острыми когтями. А над всей этой кутерьмой царила, сидевшая в углу кошка. Надменно прищурившись, черная бестия даже не наблюдала - надзирала за происходящим, изредка подергивая кончиком хвоста. Ящерка, меж тем, скользнула по полу к остальным пленникам. Пробежала по стянутым запястьям Росперта, на миг задела огненным хвостом путы на Эрменгильде и взбежала по ноге ландскнехта. Тут веревки удалось спалить быстрее - хотя бы потому, что Мадельгера саламандра обжечь не могла. Грохот очередного разбившегося гроба, шелест праха, осыпающегося на пол - и Сигенот, еще несколько мгновений назад замерший от удивления, ожил: -А ну прекратите, мерзкие твари! - рявкнул он. Вскинул руку в каком-то магическом жесте, издали походившем на неоконченный Знак Единого... Все произошло слишком быстро. Волки на мгновение замерли. Кошка медленно - и так по-человечески! - кивнула... И в следующий миг Орд Цейн - Сигенот Шварц - оказался погребен под серыми телами... Эрменгильда ойкнула, зажав рот руками. На миг она случайно увидела, как в горло парню вцепились острые клыки, разглядела чью-то окровавленную морду... А уже через несколько ударов сердца стая вновь разбежалась в разные стороны, оставив на полу то, что еще недавно было человеком... Кенниг стряхнул с запястьев пропаленные веревки. Водяной маг даже не успел никак отреагировать на происшедшее... А делать что-то надо было. Животные, пришедшие в склеп, действовали словно ведомые чье-то волей... Винтар окинул взглядом помещение, пытаясь собраться с мыслями. Что бы сейчас не произошло, и кто бы в этом не был виноват, нужно было как можно скорее разбираться со всем этим и выбираться наружу. Взор колдуна остановился на замершем подобно статуе мальчишке. После того, как пальцы Кайо сомкнулись на рукояти ножа, ребенок застыл неподвижным истуканом, уставившись невидящим взглядом прозрачно-голубых глаз куда-то перед собой... Впрочем, учитывая лежащее на полу растерзанное тело - может, оно было и лучше, что ребенок ничего этого не замечал. Наемники медленно встали. Росперту по-прежнему не хватало воздуха, каждый вздох давался с трудом, а перед глазами кружились метелики. Мадельгеру было не лучше: один легкий жест Цейна - и в душе поселилась странная пустота. Привычный огонек, обычно прятавшийся в районе солнечного сплетении, вроде, конечно, до конца не затух, но и прежним жаром не дышал. Казалось, от него остался только крошечный уголек, постепенно покрывающийся патиной пепла. И тут, конечно, можно порадоваться, но с другой стороны - Оффенбах за прошедшие годы как-то свыкся со своей саламандрой, а потому постепенно заполняющая душу пустота ему совершенно не нравилась. Хотя если подумать - ландскнехт Единый знает сколько проторчал в Храмовой школе. Если бы саламандру было так легко уничтожить одним единственным Знаком, это бы сделали еще пятнадцать лет назад. А раз так - оставалась надежда, что проклятый Цейн не уничтожил ставшего буквально родным стихиаля, а всего лишь слегка притушил его пламя - и со временем все вернется в прежнее русло. Правда, для этого сперва нужно выбраться из этой пещеры. Новый грохот - волки нашли не разбитый до сих пор гроб. Очередной звон - еноты отодрали со стены новое зеркало... Винтар повернулся к неподвижно стоявшему мальчишке, с трудом разжал сведенные судорогой пальцы и, выдернув из руки Кайо кинжал швырнул его на пол. Ученик рейтара даже не пошевелился. Кенниг поморщился, отгоняя до сих пор не прошедшую головную боль, и шагнул к ближайшей куче. Ковырнул носком сапога прах, присыпанный битым хрусталем, наклонился, извлек из груды пепла небольшую черную розу и бросил ее рядом с кинжалом. У следующей осыпи находкой водяного колдуна стала тоненькая книжечка с обложкой черной кожи - так похожая на ту, что была у Аурунд... Она полетела к розе и кинжалу. Несколько шагов. Новая куча пепла. Шкатулка черного дерева. Статуэтка из черного фарфора. Крошечный кулончик на темной цепочке. Гусиное перо с металлической черной накладкой Чернильница. Небольшая пиала. Куча находок все росла. Прикосновение к каждому предмету отзывалось по-своему. От одних - по коже продирал мороз, от других - казалось, что засунул руку в горящее пламя, третьи - вышибали воздух из груди, словно резкий удар поддых... Эрменхильда медленно подошла к колдуну, положила руку ему на плечо: -Что... Что вы делаете? - в мертвенном освещении, льющемся с потолка склепа, девушка казалась призраком. Мужчина оглянулся на нее, и тихо обронил: -Хочу уничтожить эту пакость. -Их... Их нельзя брать в руки! Там... магия... Она... убивает... Кенниг криво усмехнулся: -Я умер двеннадцать лет назад. Все, что происходит сейчас - лишь агония. Росперт медленно подошел к Кайо, коснулся плеча мальчишки - тот даже не пошевелился - и рейтар готов был поклясться, что с каждым мигом голубые глаза ребенка все сильней выцветают, обретая оттенки прозрачного льда... Еноты содрали со стены последнее зеркало и уступили место росомахе, деловито выдергивающей из стены обрывки нитей. Волки уронили последний гроб и, видимо, решив, что их работа окончена, направились к лестнице. На остававшихся в склепе людей они даже не глянули. Оффенбах остановился возле постепенно растущей кучи. При одном взгляде на эту гору предметов, у ландскнехта начинала кружиться голова. Ощущение было знакомое, чем-то безумно напоминающее состояние, охватывающее ландскнехта на берегу реки, когда волны нахлестывают на берег, и брызги воды летят в лицо, и, кажется, новая волна, отступив с песка, унесет тебя за собой... Притаившаяся за грудиной саламандра, еще недавно тлеющим уголком, прятавшаяся в неведомых закоулках, обидчиво фыркнула. Винтар выцепил взглядом огненную ящерку - та свернулась клубочком рядом с сидевшей у стены кошкой и коротко приказал: -Дада, поджигай! Росперт безуспешно пытавшийся привести мальчишку в чувства, оглянулся: -Там же металл был? Он же не сгорит? -А это смотря, как и чем поджигать, - осклабился Винтар. Ящерица - это конечно, не огненный барс. Но если постарается - металл и камень тоже оплавит. Тем более, что сам водяной колдун был сейчас совершенно не уверен, что он сможет заморозить этот склеп так же, как и предыдущий. Да и - пламя, в некоторых случаях, вещь более надежная, чем лед. Крошечная саламандра скользнула вперед, на миг замерла язычком пламени на брошенных вещах, от которых мгновенно потянуло тоненьким дымком... И Винтар резко скомандовал: -Уходим. Росперт подхватил хрупкое невесомое тельце мальчишки на руки - тот даже не пошевелился - и шагнул к лестнице. Маленькая саламандра на миг замерла на разгорающемся костерке, а затем метнулась к Оффенбаху. Взлетела по сапогу наверх, скользнула по ноге ландскнехта, споро перебирая лапками, вскарабкалась по груди и уселась у него на плече, всем своим видом показывая, что ей-то в принципе особо и не хочется, но Кайо сейчас не может и потому приходится довольствоваться тем, что есть. Еноты заперекликались на своем, енотском, языке и дружно помчались к лестнице. Видно, они решили, что свой долг они выполнили. Росомаха и вовсе, выдрав очередной пучок жил из стены, увидела прыгающие по сваленным вещам огоньки и, по-лисьи затявкав, рванулась к выходу, чудов не сбив с ног Эрменгильду... К тому моменту, как путешественники выбрались на поверхность, у входа их ждала черная кошка. Надменно щурясь, Лутта сидела подле статуи Того, Кто Всегда Рядом. Саму статую как раз пытался свалить рогами олень. И надо сказать, буквально через несколько мгновений, как последний пленник выбрался на свободу, у него это успешно получилось... Статуя с треском упала на землю и рассыпалась на отдельные ветви - словно и не было никакого истукана. И даже огоньки, горевшие в глазницах идола, пропали. А еще через мгновение провал в земле сошелся, скрыв каменные ступени и прихватив намертво вмурованный в землю, словно в твердый камень, каблук с сапога Росперта... Мужчина зло ругнулся, но мальчишку из рук не выпустил. Винтар оглянулся по сторонам и вздохнул: -Мы еще и в лесу. Знать бы только, как выбраться отсюда... Нет, понятно, что присутствие стаи волков в склепе явно на что-то такое намекало, но, честное слово, в тот момент было не до того, чтоб размышлять, где что происходит. А вот сейчас вопрос о том, как выбраться из леса стал ребром... Еноты порскнули в разные стороны. Росомаха, махнув длинным хвостом пропала в буреломе. Олень растворился средь деревьев... И только черная кошка вильнула кончиком хвоста и, постоянно оглядываясь, словно зовя за собой, направилась к краю поляны. А почему, кстати, "словно"? ... Из леса путешественники выбрались к рассвету. И вывела их Лутта к воротам того самого Дуркхейма, в котором они остановились прошедшим вечером...